Южный Крест - Марина Бонч-Осмоловская

- "Патриотизм - последнее прибежище негодяев"! - радостно осклабившись, крикнул Шустер.

- Патриотизм - явление культуры, - сказал Вадим. - Помните, как у Розанова: "Для немца - великая Германия, для англичанина - гордая Британия, для француза - милая Франция и только для русского - проклятая Россия". Извините... Лена, я пройдусь, - он вышел за дверь и канул в темноте.

- Вадим что-то стал быстро меняться... - заметил Шустер. - Может ему КГБ платит.

Глава 5

Музыка, гам, чудная красота и сладость ночи развязывали языки и желания. Гости изчезали из-за стола и вскоре небольшими группками кружили по саду и дому, подливая вина, болтая и втягивая более трезвых в круговорот праздника.

Перед Шустером стояла тонкая задача: в нужный момент сцапать Свету и под шумок увезти к себе в спальню для дела, о котором он не мог ни на секунду забыть и крутился по сторонам, ревниво выглядывая, куда же она запропастилась.

Света, основательно захмелев, выбежала в сад и нашла скамеечку в кустах. Голова кружилась, она чувствовала себя восхитительно, и лицо ее горело счастливым светом. Одурманивающее марево и томительность южной ночи обвалакивали тело, тонкими нитями пробегая по коже, неистовым стрекотанием миллионов цикад и неистовым сиянием миллионов звезд очаровывая и оглушая. Она прислушалась, насторожилась, как вдруг ветки раздвинулись, и в проеме появился Илья, держа в одной руке початую бутылку, а в другой два бокала. Он стоял над нею и вдруг произнес: "Я вас нашел, - совершенно без смущения рассматривая ее, - красивый и уверенный в себе. - Вы знаете, что вы красавица?" Света засмеялась, как бы приглашая продолжить: этот парень был вполне в ее вкусе - сексапильный и независимый. Правда, сломить сопротивление таких, как Шустер, было проще, но здесь и победа была несравненно интересней.

От ее интимного дрожащего смеха, от этого приглашения неистовая дрожь пробежала по его телу. Он опустился около нее, стал целовать обнаженные ноги. Легко и нежно провел пальцами по бедрам, прижимаясь, шалея. "Илья..." - зашептала Света, дотрагиваясь до его плеч, как будто с намерением оттолкнуть, но, в действительности, ее руки зарылись пальцами в его волосы и остались там - в точности так, как это делают кинозвезды. Он поднял к ней свое лицо. Сейчас оно горело, окрашенное желанием, и удивительно красивы были его выразительные и сияющие черные глаза. Он тянулся к ней, и видно было: он ни секунды не сомневается в том, что задуманное будет доведено до конца. Она поняла это, запомнила, а затем засмеялась, волнуясь грудью, наклонившись к его пылающему лицу. Илья стиснул ее, смял, не вынеся муки, схватил на руки и впившись губами, поволок в самую темень кустов.

- Вкусная девочка! - причмокнул на соседней скамейке Боб, Иркин муж, прислушиваясь к возне.

- Вкусный мальчик! - откликнулась Анжела и налила шампанского Ирке, Бобу и себе. - Как приятно слушать чужую страсть, у меня мурашки... Но, однако, мы не можем позволить этому зайти слишком далеко. Такой чудный мальчик... Да, кстати, и Шустер может огорчиться, ведь он может случайно что-нибудь узнать! Боб, пойди покашляй, да не совсем пугай! - прикрикнула она, услышав, как он ломит сквозь кусты. Вскоре посланный вернулся, а парочка, выбравшись из укрытия, зашелестела в другую сторону. В темноте, прижав Свету к стволу дерева, Илья гладил ее ноги, перебирая и поднимая тончайшую материю платья.

- Ты будешь моей, - шептал он ей в губы. - Поедем ко мне - прямо сейчас!

- Идет кто-то... я голос Шустера слышала.

- Ты спала с ним? Ты ему что-нибудь обещала?

- Какие странные вопросы, нет, конечно!

- Но ведь ты с ним пришла, и, кажется, он тебя подарками заваливает?

- Ну и что! Хочет и заваливает, - легко отозвалась она, - я не принуждала!

- Конечно, не принуждала, но ты... такая... - Илья прижался к ней всем телом, - ты любого мужика склоняешь, понимаешь ты это? Моя будешь... ах, как я тебя...

- Ну это еще неизвестно... - запела она.

- Как это неизвестно! Очень даже известно!

- Максик - между прочим, мой лучший друг!

- Ах, лучший, говоришь... - Илья совершенно распалился и, потеряв голову, зашептал: - Еще не было такой бабы, чтобы я ее так хотел, а она мне не дала! - сказал он и почему-то мгновенно пожалел о пророненных этих словах.

- Ну теперь пусти... хватит! - зашептала Света погромче, но Илья дрожащей сухой ладонью гладил ее живот, забыв все на свете. Она засмеялась как-то нервно и довольно громко воскликнула: "Да отпустишь ты меня наконец! - сделав попытку протиснуть руки между своими бедрами и его руками. - Пусти же!" Как вдруг перед ними вырос темный силуэт и гневный голос Вадима вскричал: "Ах ты, подлец, она же тебе говорит!" Света мгновенно отпрянула назад, а Вадим, развернувшись, влепил любовнику ослепительную оплеуху. Илья присел и хрюкнул. Внезапно Света повернула к Вадиму свое разгоряченное лицо и, трепеща, звонко ударила его по щеке.

- Кто тебя сюда звал?! - загремела она, наступая на него. - Кто тебя просил вмешиваться?! Защитник нашелся! - вопила она как-то грубо, широко разевая рот.

Оба мужчины уставились на нее, выпучив глаза и ничего не соображая.

В ужасной наступившей тишине стукнула дверь, и внезапно веранда, с прилегающими к ней дорожками, осветилась переливающимися огоньками, там и сям спрятанными в листве. "Эй, ребята, где вы тут, в потемках!" - донесся встревоженный голос Шустера. Послышались шаги, смех, кто-то чиркнул зажигалкой, и лужайка наполнилась народом. Боб притащил коробку пива и всучивал каждому по бутылке.

Вадим сидел, оглушенный, на траве. Невдалеке в такой же позе, привалившись к дереву, сидел Илья и криво улыбался Вадиму.

Открывали бутылки. Шустер в смятении тряс Илью за плечо, заглядывая ему в лицо, замирая от вихря внезапных, напугавших его предчувствий и быстро, жестко застучавшего сердца.

Из дома донеслась лихая музыка, и появившаяся Ирка взахлеб закричав: "Ну сколько вас всех собирать! Пошли, пошли, Анжела с Питером уже танцуют!", - потащила народ в дом.

* * *

В маленькой комнатке на другом конце дома Илья горячо шептал Шустеру:

- Ну, давай, давай, соглашайся!

- Со школы такая зараза: вобьет себе что-нибудь в голову, так колом не пробьешь!

- Это не настырность, а настойчивость. Благодаря этому я всего в жизни добился, - заметил Илья высокомерно, со значением посмотрев на приятеля. Да и ты не дурак... Уж кто-кто, а я тебя знаю, старый друг! - блудливо подмигнул он. Улыбка у него была какая-то неожиданная и не легкая: губы слушались с трудом, и видно было, что для него она необычна и неудобна, как досадное, но иногда необходимое действие.

- А зачем ты, собственно, со мной об этом говоришь? - Шустер зорко, с опаской разглядывал лицо Ильи.

- Потому, что мы друзья уже семнадцать лет, и я могу говорить в открытую. Ведь это именно та баба, которой ты снял квартиру?

- Ну, допустим.

- Так вот... откажись от нее.

Шустер вспыхнул и медленно проговорил:

- Это с какой же стати?..

- Просто так. Я прошу тебя об этом, понимаешь?

- Нет, не понимаю. Абсолютно не понимаю. - Шустер смотрел на Илью, чувствуя ползущий из глубин панический страх.

- Эта баба будет моя! - слово "моя" Илья произнес надменно, гордо вздернув голову и выставив вперед ногу.

- Кто тебе сказал?

- Я сказал!

- Нет, милок, - прошипел Шустер, - ты в школе всех девиц щупал... самый удачливый! Эту бабу я для себя нашел, уйму денег на нее ухлопал, а теперь приходишь ты и диктуешь, что мне делать?! - заорал он, остервенясь.

- Поскольку ты мой друг, я говорю заранее, ставлю тебя в известность, понимаешь?

- Что же ты за друг! - яростно огрызнулся Шустер и вдруг завизжал, плюясь: - Шкура ты, а не друг! - а в голове гремело: "Отберет! Отберет!"

- Вот тебе и на! - Илья рассмеялся жестким, холодным смехом. Видно было, что он совершенно спокоен, уверен в себе и ни на йоту не изменит принятого решения.

Шустер это знал и ненавидел его сейчас вдвойне. Потому что он сам никогда не менял главных решений. А отношения с этой женщиной должны были стать своего рода кульминацией его жизни. Не только потому, что здесь, в Австралии, очень мало русских женщин и почти все они, конечно, замужем, и не только потому, что ему, в силу его неказистой внешности и раньше было трудно найти желающих, но еще и потому, что Света оказалась падка на деньги по сравнению с другими, не понимающими выгод такого соглашения. И это самый реальнейший шанс иметь, наконец, постоянную женщину. Но особенная точка была ее невероятная сексуальная привлекательность. Эта женщина состояла из тела и одного, исключительно, тела. И мысли о ней, а, точнее, об этом теле, выводили Шустера из всякого равновесия. Гладко выбритые щечки его тряслись, а в маленьких юрких глазках отражалась бешеная работа: немедленно найти выход, самый радикальнейший, спасительный. И он, этот выход, конечно нашелся.

- Илюша, зачем нам ссориться из-за таких пустяков, - он хохотнул, сально заблестел глазками, оценивающе рассматривая красивое, не знающее сомнений лицо друга, и начал: - Послушай, дорогой, у меня к тебе предложение. Таких баб вокруг - как грязи. Тебе, с твоей наружностью, ничего не стоит любую иметь. Возьми себе другую, а я тебе дам денег. Сколько ты хочешь? - широко ухмыляясь, щедро предложил он.