Эльфийка. Переполох в Академии (СИ) - Винни Фред

Его прерывистое дыхание на моей шее вызывало дрожь, все тело горело жаром, мои пальцы на его шее ощущали вставшие дыбом волоски, они щекотали кожу.

— Юля, блин… — его голос звучал так, как никогда до этого, — скажи что-нибудь.

— Поцелуй меня.

И он накрыл мои губы своими, мягко и сильно, его руки тронули шею, затылок, пальцы в волосах как будто разбудили что-то новое, чего я никогда не чувствовала, это хотелось продолжать. Губы пульсировали, я пыталась понять, что должна делать, но никак не могла разобраться, тело вело себя так, как будто мне не принадлежало, или безвозвратно изменилось вот только что, и я теперь не знала, как оно работает, искала пути на ощупь, с радостью находя новые источники удовольствия, они все были в нем. Касаться губами, сжимать, прикусывать, царапать, дышать глубже. Его руки на моем лице, на шее, я поняла, насколько это приятно, и тоже стала гладиться об них сама, как кошка, наконец понимая, что он в этом находил, это невероятно. Он опять поцеловал меня, на этот раз сильнее и смелее, сминая губы, приглашая их приоткрыть… и случилось что-то настолько сильное, что я тихо всхлипнула от внезапности этого ощущения, но тут же опять попыталась его найти, без него было почти больно…

— Юль, слушай, — он дышал как в лихорадке, прижимал меня к себе, покрывал поцелуями щеку и ухо, медленными, сильными, — Юлечка, шла бы ты домой спать, а? А то мы тут и останемся. Я не знаю, полнолуние это или что, но моя крыша держится из последних сил. Иди домой.

Я молчала, гладила его шею, плечи, медленно целовала скулы. Ощущать его напряжение и понимать, что это я с ним такое сделала, было нереально круто, это пугало, но я не собиралась его отпускать.

— Юль, иди.

— Не пойду.

— Может быть, я тогда пойду? — смущенно сказал лось.

Я замерла, Роман тоже. Мы секунду помолчали и рассмеялись, Роман мягко освободился из моих рук, опять обратился в волка и куснул лосика за ляжку, лосик его пнул, но не попал, Роман рассмеялся. Немного взбодрился и сказал:

— Давай иди домой, серьезно. Если мы завтра поедем в Академию, то надо выспаться.

— Ладно, — я взяла себя в руки и встала, все еще чувствуя внутри то трепещущее новое, что он мне подарил, но уже немного оправившись от шока. — Тебя телепортировать до оврага?

— Не откажусь.

— Пойдем вместе тогда. Лосик, спокойной ночи.

— И вам спокойной. Я утром приду под окно.

— Хорошо, до завтра.

Я взяла волка за загривок, подняла вторую руку, пытаясь поймать концентрацию, чтобы не запулить нас обоих куда-нибудь не туда. Сосредоточилась и переместила нас к оврагу, мы перешли его молча, остановились с той стороны. Светлый лес даже ночью оставался светлым, почти круглая луна легко просвечивала редкие кроны, мы стояли напротив, как будто прожекторами освещенные, я видела каждую шерстинку на его лице, медленно гладила его шею. Внутри что-то происходило, что-то такое важное, что я стояла молча и почти неподвижно, пытаясь понять эти странные процессы, насладиться ими по полной. Единственное, что поняла — эту магию излучал он, Роман, и мне хотелось взять ее побольше, раз уж мне нужно будет сейчас уйти. Я опустилась на колени и обняла его двумя руками, утыкаясь лицом в его шею и глубоко дыша, еле слышно прошептала:

— Как же ты обалденно пахнешь…

Он хрипловато рассмеялся, выдохнул:

— Великий Создатель… что ж творится-то в этом лучшем из миров, а? Это предел. Юля… Юля, все, иди домой. И отряхни с себя шерсть, пожалуйста, а то это будет очень палевно выглядеть. Хорошо?

— Хорошо. Спокойной ночи, — я отпустила его, дала себе еще секунду на него посмотреть, и телепортировала его на порог постоялого двора. А сама легла на траву и стала смотреть на луну, ощущая эту позаимствованную у Романа магию внутри, медленную и подвижную как море, она качала меня, хотелось уснуть здесь, чтобы не идти домой — я знала, что там мне быстро испортят настроение. А его хотелось сохранить, как можно дольше, навсегда.

Луна ползла по небу все быстрее, начало светать, я наконец взяла себя в руки, и тихонько телепортировалась в свою комнату. Там было темно и тихо, включив свет, я увидела стоящую на письменном столе тарелку с остатками мяса, и еще одну, с фруктами — типа такое извинение, что ли?

Об этом не хотелось думать, я разделась и забралась в кровать, натянув одеяло на голову и молясь, чтобы мне приснилось все то, что было этой ночью.

Глава 6, как меня отпустили

Разбудил меня шум голосов, эльфийских. С трудом протерев глаза, я посмотрела на часы — половина третьего, ого! Вот это я соня. Хотя, я легла на рассвете, чего еще ждать?

Добредя до окна, я выглянула вниз и увидела толпу возмущенных эльфов, которые галдели, жестикулировали и всячески выражали недовольство. Я так и не поняла, чего они хотели, толпа уходила направо за угол, там слышался голос папы, как обычно спокойный, рассудительный и мягкий — папа все решит.

Махнув рукой на новости политики, я пошла в ванную и провела там почти два часа, сооружая у себя на голове те самые "небрежные мягкие локоны", которые требовали ювелирной точности и железной фиксации, но результат мне так понравился, что я не жалела о потраченном времени. Смотрела на себя в зеркало, мягко гладила волосы и представляла, как их гладит мой обалденный куратор, привязанный ко мне контрактом на крови на ближайший семестр, какое счастье.

Теперь мне действительно хотелось в Академию. Я уже представляла все те парки и театры, которые он мне обещал, мы будем гулять там вдвоем, уже скоро.

В двери постучали. Я вышла из ванной и пошла открывать — сто процентов папа, мама никогда не стучала, она заходила всегда, как к себе домой, в любое время.

— Доброе утро, — с легкой иронией сказал он, я кивнула:

— Добрый день, да. Что там за митинг внизу?

— Это к тебе, — он сел в кресло, взял из вазы яблоко и стал его рассматривать. Я села напротив и тоже взяла одно, специально выбирая из тех, которые Роман вчера принес:

— И чего они от меня хотят?

— Чтобы ты попросила своего фамильяра… не петь, — он откусил от яблока, попытался спрятать улыбку, я хлопала глазами:

— В смысле? Чем им уже мешает мой лосик? Почему это он должен не петь? Их птицы поют с утра до ночи, а моему лосику нельзя?

— Улли, дорогая… — он попытался найти слова, но вздохнул и откусил еще, как будто хруст яблока мог объяснить все за него. Я подождала, но продолжения не последовало, и тут где-то за окном раздалось медленное, с этническими переливами диких лесов, пение:

— Ночью в поле звезд благодать…

И второй голос, побасовитее, ведущий вторую партию параллельно первой, но с небольшим отставанием, и похоже, не знающий слов:

— Ой, благодать!

И опять первый:

— В поле никого не видать…

— Ой, бу-бу-бу!

— Только мы с лосем, по полю идем…

У меня медленно отвисала челюсть — я поняла, кто это поет. И пел он ужасно. Очень громко, пожалуй, даже громче меня, но при этом жутко не вытягивал верхние ноты, но все равно пытался, в его распоряжении было столько вариаций разнообразных "петухов", сколько я даже в младшей школе не слышала, у нас все хорошо пели от природы, а кто не умел, того очень серьезно учили, вся эльфийская магия завязана на голосе, им нужно уметь владеть. И мой обалденный куратор прямо сейчас демонстрировал высший пилотаж владения петушиной техникой.

— Сяду я верхом на лося…

— Ой, на лося!

— Сяду, никого не спрося…

— Ой, ла-ла-ла!

Если честно, даже у лося было меньше "петухов", чем у Романа. Когда у лосика нота не шла, он просто замолкал, Роман же тянул ее до победного, выжимая связки как ржавую пружину, моим ушам было почти больно. Я посмотрела на папу, пытаясь найти на его лице какую-нибудь подсказку, но мой взгляд его, похоже, добил — он положил яблоко, схватился за голову и беззвучно рассмеялся, кусая губы и качая головой, посмотрел на меня и прошептал: