Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

— У нас есть время кататься верхом? — уточнил Энцелад.

— Очевидно, что да, иначе я не понимаю, почему Третий до сих пор ничего не делает. Что-нибудь узнал у Клаудии?

Энцелад скривил губы, бросив на него раздражённый взгляд.

— Ведьма либо постоянно молчит, либо болтает не по делу без остановки. Иногда, когда её кто-нибудь выбесит, начинает болтать с мёртвыми. Говорит, что Диона часто ей отвечает.

Гилберт вздрогнул, ощутив, как волна ледяного страха и отчаяния проползла по спине. Проклятие Клаудии, из-за которого она слышала голоса мёртвых, казалось ему чрезвычайно жутким. Он не понимал в полной мере, как оно работает, но точно знал, что благодаря нему она может в два счёта узнать чужие секреты и использовать их в своих целях.

Его также пугало то, с каким равнодушием Энцелад говорил об этом. Будто речь шла не о Дионе, которая необъяснимым для Гилберта образом отвечала Клаудии.

— Ты жалеешь, что не остался во Втором мире?

— Я не настолько слаб, чтобы жалеть об этом.

— Ты знаешь, о чём я.

Гилберт вдруг ясно осознал, что никогда не говорил с Энцеладом наедине, только в присутствии Дионы или Шераи. У них никогда не было достаточно откровенных разговоров, исключительно приказы со стороны Гилберта, которые Энцелад не оспаривал даже в том случае, если они казались совершенно бессмысленными. Кэргорские рыцари всегда отличались преданностью, беспрекословным подчинением и уверенностью в том, кому служили. Каждый день Энцелад доказывал, что его клятва не подлежит сомнениям, но Гилберт принимал это как должное.

Он запутался. Он окончательно запутался и не понимал, кем является на самом деле, кто друг, а кто враг. Он даже не понимал, почему Энцелад до сих пор рядом. Он игнорировал Гилберта в первые дни после смерти Дионы, фактически ни во что не ставил, и его поведение было законным основанием для соответствующего наказания, которое Гилберт так и не вынес.

Может, поэтому он и терял свою власть? Не было достаточно строг тогда, когда это нужно, и… «Нет, — тут же возразил себе Гилберт. — Это не так. Ты всё сделал правильно».

Он не поощерял слепое подчинение, и потому хотел знать, не жалеет ли Энцелад о своём решении. Если бы ещё во Втором мире он сказал, что не согласен защищать Клаудию, Гилберт бы нашёл другого рыцаря. Он никогда не отдавал приказ, зная, что Энцелад не сможет его выполнить.

Но чем дольше Гилберт находился в Омаге, тем яснее понимал, что именно это и сделал. Он настолько полагался на Энцелада, что уже не воспринимал себя без него. Если Энцелад был рядом или наблюдал за кем-нибудь, на кого Гилберт указал, ему самому было спокойно.

— Тебе нужен был человек, чтобы следить за ведьмой, — наконец сказал Энцелад. — Есть кто-то лучше меня?

— Но ты не хочешь этим заниматься, да?

— Если это может приблизить нас к победе над демонами и Иснаном в том числе, неважно, чего я хочу.

— Думаешь, он сможет открыть Переход сюда? Или что он уже открыл его?

Энцелад вдруг улыбнулся, показав зубы, и Гилберта пробрала дрожь.

— Даже если так, я буду ждать его, — сказал рыцарь. — Пусть только попробует сбежать в этот раз — разорву голыми руками.

Энцелад никогда не был особо эмоциональным, и Гилберт впервые слышал в его голосе так много злости и ярости. После похорон Дионы все эмоции Энцелада будто разом выключились, и они не проявлялись даже в моменты, когда, Гилберт был уверен, он мог потерять терпение.

Это пугало его даже сильнее, чем проклятие Клаудии. Гилберт просто не представлял, как помочь Энцеладу, и чувствовал себя отвратительно.

— Надеюсь, что Иснана всё же нет в этом мире, — рассеянно пробормотал он.

Энцелад, мгновенно нахмурившись, возмущённо уставился на него.

— Я не это имел в виду! — испуганно возразил Гилберт. — Но мы всё же планируем войти в Лабиринт, а там слишком много хаоса. Он может подчинить себе его, особенно если учесть, что Хайбарус на его стороне.

— Даже он ему не поможет, — жёстко подвёл итог Энцелад. — Я…

Его слова были заглушены громким звуком рога, эхом разнёсшегося над всем дворцом. Гилберт насторожился и торопливо огляделся, пытаясь отыскать источник звука, но увидел только конюхов, которые пытались успокоить переполошившихся лошадей, и Стеллу, подкрадывающуюся к ним со стороны садов, через которые они пришли несколько минут назад. Она застыла на месте, испуганно округлив глаза и, едва звук рога повторился, подняла голову к серому небу. Гилберт машинально повторил за ней, но ничего не заметил.

— В чём дело? — требовательно спросил Энцелад у Стеллы, мгновенно вернув себе самообладание.

— Он здесь, — тихо ответила она, вжав голову в плечи.

— Кто?

— Фортинбрас попросил найти вас, но…

— Это Третий? — недоверчиво уточнил Гилберт. Иногда он действительно верил, что они со Стеллой могут стать друзьями, — она казалось самой легкомысленной из всех и, следовательно, её было проще разговорить, — но подобные заявления понемногу уничтожали его веру. Зачем Третьему сигнальный рог?..

— Это не Фортинбрас, — покачав головой, ответил Стелла. — Это…

— Стой! — яростно крикнул кто-то позади них.

— Остановите его! — тут же подхватил второй голос.

— С дороги!

Гилберт почувствовал дрожь земли, услышал шумное дыхание и ржание. Едва он повернулся, как заметил огромное чёрное пятно, перемахнувшее через ограждение и несущееся к ним. Энцелад тут же схватил его и потянул в сторону, когда Стелла с громким визгом бросилась вперёд. Она встала, раскинув руки в стороны, и чёрное пятно, оказавшееся огромной лошадью, вдруг резко затормозило, встав на дыбы. Гилберта пронзил страх: он знал, что от удара с такого расстояния Стелла просто не выживет, и потому рванул вперёд. Однако тут же между ней и лошадью выросла ещё одна тень, из-за которой животное практически сошло с ума. Чёрный хвост бешено бил в воздухе, огромная голова на мощной шее двигалась из стороны в сторону, взмыленные бока поднимались и опускались. С каждой секундой, с которой выросшая из ниоткуда тень становилась плотнее, страх лошади будто усиливался. Побледневшая Стелла медленно отступала назад и рухнула бы, запнувшись о собственную ногу, если бы Энцелад вовремя не подхватил её.

— Кто это?

Стелла что-то бессвязно пробормотала. Тем временем подоспели конюхи, которые, однако, никак не могли подобраться к взбешённому животному. Стелла словно очнулась, заметив, как один из мужчин едва не получил копытом в лицо. Она вырвалась из хватки Энцелада, пробежала мимо мужчины, оказавшегося на месте тени, и крепко обняла лошадь за шею.

— Тише, милый, всё хорошо, — забормотала она намного разборчивее, чем до этого. Гилберту даже показалось, словно она намеренно повысила голос. — Всё хорошо, не нужно. Фортинбрас будет расстроен, если узнает…

— Так он вспомнил своё имя.

Гилберт вздрогнул, услышав голос незнакомого мужчины — глубокий, властный, чарующий настолько, что его хотелось слушать ещё и ещё. Но стоило только мужчине посмотреть на них, как Гилберт сразу же ощутил, что тот издевается над ними. Насмешка читалась в его разноцветных глазах, правом синем и левом красном, и широкой улыбке с клыками, которые мужчина гордо демонстрировал.

— Что ж, похвально, — как ни в чём не бывало продолжил мужчина, ненавязчиво отряхивая рог, висящий на поясе, от невидимой пыли. — Но ведь все знают, что проклятие сняла девчонка, да?

Стелла, не отошедшая от заметно притихшей лошади ни на шаг, метнула на него яростный взгляд.

— Здравствуй, Стелла, — с улыбкой поприветствовал её мужчина. — Скучала?

— Чтоб ты сдох! — рявкнула она, ещё крепче обняв шею лошади. Гилберту потребовалась секунда, чтобы понять: она пытается успокоить не животное, а себя.

От Стеллы пахло не только яростью, но и страхом.

— Тише, не при всех. Знаешь же, меня заводит, когда ты так говоришь.

Стелла побагровела и уже хотела подойти к нему, но вовремя себя остановила. На секунду она посмотрела на Гилберта, который совершенно ничего не понимал, но тут же отвела взгляд. Она что, знала этого мужчину? И она что, была…