Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов

много заключенных погибло на последнем этапе войны. Скрывая следы своих злодеяний и опасаясь оставлять свидетелей для Красной Армии, немцы заставляли ослабленных узников пешими колоннами маршировать на Запад. В эти «марши смерти» в последние месяцы войны были отправлены около 250-300 тыс. человек. Всех, кто не мог идти, охрана убивала.

Другой метод преступной радикализации войны — опустошение оставляемых территорий — повсеместно применялся немцами на оккупированных советских территориях, что было оформлено особым распоряжением фюрера. 24 апреля 1943 г. в здании Харьковского университета Гиммлер выступил с речью перед командирами дивизий СС «Мертвая голова», «Рейх» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Там он поставил вопрос, как лучше всего отнять у русских людские ресурсы — живыми или мертвыми? И дал на него ответ: «Либо они должны быть угнаны в Германию и стать ее рабочей силой, либо погибнуть в бою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое нельзя допустить. И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью». Таким образом, отступая, германские войска и их союзники вывозили все, что можно было вывезти, а остальное уничтожали.

Понимали ли немцы, что они творят? Безусловно. На многочисленных послевоенных процессах некоторые даже раскаялись, но большинство солдат, офицеров и государственных чиновников следовали одной логике самооправдания: даже если они и совершали противоправные действия, то они вынуждены были исполнять приказы вышестоящего начальства. Поскольку часть фашистских лидеров, включая фюрера, покончили жизнь самоубийством, то у преступников и их пособников появился соблазн свалить все на порочное руководство. Подобная тенденция до сих пор прослеживается в праворадикальной литературе.

Скамья подсудимых во время одного из судебных заседаний в Нюрнберге. Г. Геринг, К. Дениц, Э. Редер, Р. Гесс, Б. Ширах, И. Риббентроп, Ф. Заукель, В. Кейтель перед заседанием трибунала. Германия, г. Нюрнберг, декабрь 1945 г. Фото Е.А. Халдея

Свои грязные дела нацисты творили тайно. Общая направленность действий против евреев, коммунистов, «унтерменшей» и прочих никогда не скрывалась, но чем ближе то или иное лицо находилось к практике уничтожения, тем секретнее становились условия «работы» и документация. Все подробности массовых убийств являлись строжайшей государственной тайной. Более того, многие решения принимались устно, не обнаружено ни одного документа или приказа с подписью А. Гитлера, требующего убивать евреев. Это породило массу конспирологических теорий. Отдельные слабо подготовленные авторы, в основном дилетанты или самопровозглашенные историки радикальной ориентации, пытаются обелить образ фюрера, а вместе с ним и нацистов. Используя возможности Интернета, они распространяют «сенсации» о малочисленности жертв, о неэффективности газовых камер, что А. Гитлер будто бы мог ничего не знать об убийстве евреев, что он якобы «спас» некоторых из них. Ответственность за злодеяния эти авторы перекладывают на окружение фашистского вождя. Результаты подобных «находок» для некоторых из «писателей» вылились в череду судебных процессов и реальные тюремные сроки. Тем не менее такого рода взгляды продолжают циркулировать в Интернете и околонаучной литературе.

Поэтому поиск истины продолжается. Восстановлением и изучением картины нацистского террора занимались и занимаются специалисты разных профессий. К настоящему времени, несмотря на отсутствие каких-то материалов и тщательные усилия нацистов по сокрытию следов преступлений, все доказательства сходятся в одном — в лице гитлеровской Германии человечество столкнулось с целенаправленно созданной преступной государственной машиной. Все структуры нацистской власти были ориентированы на уничтожение оппонентов по расовым или политическим мотивам. Высшее руководство рейха использовало войну для радикализации процесса и масштабного расширения сложившихся преступных практик. Германское военное командование приняло гитлеровские идеи, что привело к массовым преступлениям на фронте и в тылу.

Под влиянием кино и литературы вошло в моду искать отдельных германских военных, которые сочувствовали жертвам и даже спасли некоторых из них. Разумеется, в этом нет ничего предосудительного. Однако, к сожалению, историки насчитывают не более сотни таких случаев благородства. С учетом того факта, что почти 18 млн человек прошли через вермахт и различные военные структуры рейха, не сложно представить, с какой чудовищной исполинской машиной пришлось столкнуться в войне с нацизмом.

Не менее драматичные события разворачивались и в Тихоокеанском регионе. В отличие от гитлеровцев японцы не создавали поточных лагерей смерти, где бы умерщвлялись люди по расовому или политическому признаку. Но их отношение к поверженным народам носило те же черты упоения садизмом и жестокостью, как и у нацистов. В Японии существует литературная традиция описывать собственную армию как поколение «жертвенных героев, сражавшихся в справедливой войне за Азию без западного влияния». Некоторые авторы пытаются вывести из под критики императорскую фамилию. За всем этим скрывается сильная апологетическая тенденция, которой, во-первых, способствует отсутствие важных документов — правительство и императорская фамилия заранее позаботились об их уничтожении. А во-вторых, свою роль играет и образ жертвы, пострадавшей от Запада (атомные бомбардировки) и большевиков (утратили территории и часть пленных погибла в СССР).

Историки полагают, что преступления японской армии надо рассматривать в контексте более длительного периода времени. Один из центральных сюжетов — «Нанкинская резня» — вызвал взрыв негодования во всем мире. В декабре 1937 г. во время войны с Китаем, овладев городом Нанкином, японцы устроили вакханалию расправ. За несколько недель они убили от 200 до 300 тыс. человек, проявляя демонстративную жестокость и беспощадность, а затем уничтожили все компрометирующие документы. Лишь в XXI в. лидеры Страны восходящего солнца стали сдержанно извиняться и признавать ответственность своей страны. Однако спорадические попытки отдельных чиновников и политиков подвергнуть весь «инцидент» сомнению, приравняв его к «фальсификации», накладывают сильный отпечаток на восприятие исторических событий.

В той или иной форме преступления, аналогичные тем, которые были совершены в Нанкине, повторялись на других оккупированных территориях. Жестокость поощрялась высшим руководством, а убийцы освобождались от какого-либо наказания. В японском исполнении жертву нельзя было просто убить. Она должна была испытать мучения — и здесь «изобретательность» не знала предела. В отличие от гитлеровцев, японцы часто отрубали жертвам головы мечом. Находились офицеры, которые устраивали из казней соревнование, а пресса не стеснялась об этом писать, выставляя палачей в виде национальных героев.

Все командиры японских подводных лодок получили приказ уничтожать не только корабли союзников, но и уцелевших членов экипажей или пассажиров. Специально торпедировались плавучие госпитали и суда со знаками Красного Креста. Сохранились редкие свидетельства чудом выживших очевидцев.