Юдифь и олигофрен - Ярослав Ратушный

Я вспомнил соседа, который пил немного больше других, да еще имел сварливую жену. Однажды в воскресный день он взял нож и начал резать супругу на глазах у двух малолетних детей. Женщина закричала и выбежала в коридор. Он догнал ее и нанес еще несколько ударов в спину. Она потеряла сознание и упала. Дети истерически кричали. Он решил, что жена мертва, выбежал на балкон и посмотрел вниз. Там мирно сплетничала кучка старушек. «Люди! Разойдитесь! Я буду прыгать!» — на весь двор закричал сосед, перебросив ногу через перила. Старушки бросились врассыпную. Он прыгнул вниз и мгновенно погиб. Его жену забрала скорая помощь. Раны оказались неглубокими, и на следующий день она выписалась из больницы. На похоронах жертва рыдала у гроба убийцы. Самое удивительное, что в тот день он был абсолютно трезвым.

Я стоял, погруженный в свои мысли, не решаясь подойти к мертвому телу. Из подъезда выбежала Ида. Заметив меня, она приостановилась, как бы преодолевая внутреннее сопротивление. Я решительно направился к девушке и взял ее за руку и повел к автомобилю, хотя не следовало привлекать внимание соседей. Я остановил машину, когда мы отъехали несколько кварталов от злополучного места.

— Дайте сигарету, — попросила Ида.

— Давай, рассказывай, — потребовал я.

— Что рассказывать? — нервно спросила она, глубоко затягиваясь дымом. — Для меня это такая же неожиданность, как и для вас.

— Для меня неожиданность, что ты была с ним наедине.

— А что такое? — удивилась девушка. — Я позвонила ему насчет Игоря, а он предложил встретиться.

— Какого Игоря?

— Который отца топором зарубил.

— Ясно, — сказал я, хотя эта информация не прибавила ясности. — Дальше что было?

— Дальше как обычно. Я, говорит, рядом живу — пойдем выпьем кофе.

— Приставал? — строго спросил я.

— Да не успел он, — с сожалением ответила она. — Только мы шампанское выпили, какой-то идиот начал звонить в дверь. Марк побежал смотреть в дверной глазок, а в подъезде свет выключили. Он на балкон вышел, а внизу черный автомобиль стоит. Тогда он побледнел и говорит: «Это за мной пришли, поймали на горячем». Я его спрашиваю: «Жена?». Он говорит: «Дура! Какая жена! Подловили меня на горячем, хотят пришить совращение малолетних. Ты с третьего этажа сможешь прыгнуть?». Я говорю: «Если надо, то смогу». Он говорит: «Умница, хорошая девочка, только я первый». Я спросила: «Что это даст?» Он ответил: «Во-первых, если между мужчиной и женщиной можно провести рукой, то факт половой близости не доказан. Во-вторых, выйду и посмотрю, кто в мою квартиру ломится». Потом он спрыгнул, и все.

Я был полностью раздавлен. Получается, что я убил Марка своими дурацкими подозрениями. А скорее всего — обыкновенной грязненькой ревностью с навязчивым запашком гениталий. Это я спровоцировал его на безумный поступок. Друга своего погубил из-за бабы. Я посмотрел на Иду с лютой ненавистью.

— Что вы на меня так смотрите? — заволновалась она. — Не виновна я.

— Нужно позвонить Тимуру.

— Ни в коем случае! Он меня посадит.

— Ты же не виновата.

— У нас разве только виновных сажают? — ехидно спросила она.

— Он все равно знает, что ты была с Марком.

— Если так, — задумалась девушка, — то везите меня к Омару, он все уладит.

— К какому еще комару? — раздраженно спросил я.

— Дальний родственник у меня есть в горах — очень влиятельный человек, — объяснила девушка. — Поехали, я покажу дорогу.

Мы выехали из города, и дорога начала завиваться в серпантин, причудливо обвивая обветренные невысокие горы. Открылось панорамное бесконечное море. На особо крутых поворотах возникал рефлекторный соблазн прокатиться по самому краю. Я удерживал машину в относительно безопасном положении, ибо знал, что на краю неизбежно захочется заложить вираж еще круче. И, черт возьми, не поехать, а полететь. При такой езде сорваться в пропасть вопрос не времени, а пространства — до первого поворота.

Ида несколько раз внимательно на меня посмотрела. Похоже, что мой стиль вождения ей решительно не нравится. А мне не нравится эта смазливая наглая девчонка, из-за которой погиб Марк. Впрочем, он погиб из-за моей ревности. Значит, она не виновна. Но тогда и я не виноват. Получается, что мой друг погиб из-за своего безумного страха. Я посмотрел на девушку с некоторой симпатией, а она в ответ улыбнулась. На душе стало легче, хотя неприятный осадок остался.

Как все же странно и нелепо он умер. Я не желал его смерти. Хотел, правда, чтобы мой давний обидчик оказался в опасной ситуации. Хотелось рассчитаться той же монетой. Все же человеческой природе больше соответствуют законы Моисея: око за око, зуб за зуб. Все остальное — соблазн от лукавого. Марк меня чуть не задушил, и мне хотелось чуть-чуть. Получилось — насмерть. Выходит, я не девчонку ревновал, а подсознательно стремился поставить Марка в опасное положение. Попугать хотел, но кто же мог знать, что все обернется таким диким образом.

— Сейчас налево, а потом вверх, — показала дорогу Ида, когда мы въехали в большое и богатое горное село. Я остановил машину возле настоящей крепости. О размере невидимого здания можно было догадаться по величине необычно высокого забора и литых чугунных ворот. Несомненно, внутри обитали очень серьезные люди.

«Богато живут, сволочи», — подумалось мне. Раньше я думал, что это национальная русская черта — завидовать удачливым и богатым. Однако, поездив немного по миру, понял, что люди везде одинаковы. Все любят помогать несчастным, но не дай бог, если кто-то живет лучше. С другой стороны, ни один народ не заходил так далеко в своей ненависти и не уничтожал богачей почти поголовно, как тучных коров.

— Кем тебе приходится этот кальмар? — спросил я и вспомнил праздничный паек, который однажды дали в редакции. К моему удивлению, в увесистом свертке оказались морские животные с похожим названием, которые имели довольно большие суставчатые щупальца. Они выглядели совершенно несъедобными, поэтому я выбросил дары моря в мусоропровод. Ассоциация была неприятной, и я почувствовал неприязнь к Омару, хотя никогда его не видел.

— Он был женат на моей тете, — объяснила она.

— Понятно, — сказал я, и моя рука рефлекторно потянулась к пистолету, ибо из ворот показались два лица кавказской национальности. — Чечены что ли?

Девушка вышла из машины и стала оживленно разговаривать с привратниками. Один из них достал радиотелефон и стал переговариваться с кем-то невидимым, который может принять решение: открыть чугунные створки или дать от ворот поворот. Мне здесь не понравилось настолько, что захотелось уехать немедленно. К сожалению, подобное действие могло сильно осложнить ситуацию. Наконец переговоры завершились, и Ида радостно помахала мне рукой. Я вышел из машины, и чеченец сразу направился ко мне. Я, конечно, не русский шовинист, но рожа у этого парня была явно разбойничья. Он издали меня профессионально ощупал и, вероятно, остался довольным осмотром, поскольку на его смуглом хищном лице проступили расслабленность и самодовольство.

— Ствол есть? — спросил он довольно равнодушным тоном.

— Ага, — ответил я, — и хобот тоже.

Реакция чеченца была молниеносной — в его руках появилось оружие.

— Повернись спиной, руки на затылок, — скомандовал он с кислым выражением лица, словно обиделся за причиненное беспокойство.

Я подчинился насилию, был облапан и ограблен. У меня забрали не только пистолет, но еще настроение, которое заметно улучшилось на опасной дороге. Девушка ласково улыбалась, пока тяжелые ворота открывались, и мы вошли в сад. Вдалеке резкими отвратительными голосами закричали павлины. Убогий советский кинематограф внушил обывателю, что павлины и фонтаны с амурами — это признак настоящей царственной роскоши. Большие деревья отбрасывали плотную тень на аккуратную, посыпанную гравием дорогу, которая, вздыбившись, возносила к небесам большой желтый особняк. Мне сразу стало скучно и захотелось домой.

«Давно не было слышно второго, — подумал я, поднимаясь в гору. — Эй, парень, ты где?».

— Отстань, — сердито ответил он, — не до тебя.

— Я думал, что ты часть меня, — удивился я, — а у тебя, оказывается, есть свои дела и даже проблемы.

Омар стоял посреди двора и был неправдоподобно лыс. Солнце отражалось от его гладко выбритой головы и слепило глаза. Форма черепа была почти идеальной. «Вот голова, которую стоит отрезать», — почему-то подумал я. Ида радостно завизжала и бросилась на шею любимого дяди. Я не растрогался, а, напротив, собрался с мыслями и стал тщательно рассматривать странного человека. Судя по внешнему виду, он был азиатом. Омар обладал воистину безграничной головой: череп плавно переходил в лоб, а лоб в остальные черты широкоскулого, плоского и лунообразного лица. Картину завершали узкие щелочки глаз, излучавшие доброту и нежность.