Ричард Длинные Руки – оверлорд - Гай Орловский

Растер спросил тут же грозно:

– А что там?

– Тамплиер, – ответил коротко Альбрехт. Видя на моем лице недоумение, пояснил: – Он еще этой осенью выезжал, но сейчас наверняка вернулся в родительский замок. Но весной, как он сказал, не позволит никому пересечь мост на его землю. И не только на его.

Я насторожился, последние слова задели, спросил настороженно:

– Что значит, не только на его?

– За землями его отца, – пояснил Альбрехт, – еще несколько феодов, где бароны предпочли бы никому не приносить присяги.

– Его вассалы?

– Нет, но он считает долгом их защищать. Он вообще защищает, как сам полагает, все человечество. Больно религиозен.

В голосе барона звучала откровенная издевка. При всем почтении к церкви должна присутствовать и обязательная фронда. О священниках полагается рассказывать скабрезные истории, считается хорошим тоном отпускать шуточки насчет всемогущества Господа. Кто этого не делает, тот выглядит несколько по-идиотски.

– А что за имя такое? – спросил я. – Почему именно Тамплиер?

Растер и даже Макс оживились, а барон осторожно поинтересовался:

– Его знают и за пределами Армландии? Я ответил осторожно:

– Просто имя показалось знакомым. Или похожим… Так почему все-таки Тамплиер? Это свое имя или родовое?

Они снова почему-то переглянулись, Альбрехт ответил понимающе:

– Сэр Ричард, вы что-то о нем знаете, не отнекивайтесь. Потому что и насчет имени спросили очень точно.

– А что с именем? – спросил я.

– Древнее заклятие на их роде, – пояснил Альбрехт. – По поводу имени.

– Благословение, – поправил Макс почтительно. Альбрехт поморщился.

– Я бы так не сказал. По-моему, это больше заклятие… Не проклятие, конечно, но больше заклятие, чем благословение.

Я сказал с нетерпением:

– Простите, любезный барон, но что за тайна связана с его именем?

Он покачал головой.

– Никакой тайны, сэр Ричард.

– А что?

– Заклятие. Хотя сэр Максимилиан и не согласен со мной, но я считаю это все же заклятием, слишком много признаков… гм… так вот, в древние-древние времена, если верить легендам, существовал могучий и обширный род Тамплиеров. Его власть была безгранична, мудрость всеобъемлюща, а земли под их рукой процветали. Все противники, рисковавшие бросить им вызов, неизменно повергались в прах. Так длилось веками, но Враг рода человеческого сумел рыцарскую надменность превратить в высокомерие… а вы ведь знаете, какая тонкая грань разделяет эти близкие понятия! И с того времени начались распри в некогда едином роде, что давно превратился в обширный клан, междоусобицы и даже столкновения…

Я слушал, вспоминая обрывки сведений о тамплиерах. Вроде бы у них не было особых распрей, а сумели их задавить завидущие короли, великих магистров сожгли на площади, предъявив обвинения в колдовстве, и на том тамплиеры кончились. Хотя, конечно, так хочется верить, что Чапаев выплыл, Экзюпери не погиб, а рядовые тамплиеры уцелели и восстановили свой орден, только уже тайно.

– …Из всего великого рода уцелел только один рыцарь, – продолжал звучать холодноватый голос барона, – что оставался верен идеалам древнего рыцарства. И никто не может его победить, пока он служит Господу. На склоне лет он передал свою ношу старшему сыну, тот – внуку. Так и передается до сих пор!

Сэр Растер добавил наставительно:

– И еще один момент: отныне этот рыцарь всегда носит имя Тамплиер. Как напоминание о его великом долге.

Глава 6

В ожидании снега дни пошли суровые, серые, без всяких красок. Только черное, серое и белое. Даже люди притихли и слишком цветную одежду отложили до весны. Во двор часто завозят на телегах горы покрытых инеем коровьих туш, свиней, овец, а также великое множество битой и промерзлой птицы. В кузнице полыхает огонь, из трубы вылетают с синим дымом оранжевые и красные искры.

Первый снег, что и не снег, а так, мелкая труха, заполнил только мелкие рытвины в промерзлой земле, что кажется еще чернее и отвратительнее, чем на самом деле.

Рыцари пируют в нижнем зале, у всех есть что рассказать и чем похвастаться, на всю зиму хватит. Я томился и как тень отца Гамлета скитался по замку. Надо чем-то себя занять, а то мысли сами перескакивают на воспоминания о леди Беатрисе, начинаю с нею говорить, что-то доказывать, а что доказывать, если мы и так идеально понимали друг друга? Настолько идеально, что таким… ну никак нельзя быть вместе. И она это понимает так же отчетливо, как и я.

Сегодня сон вообще не идет, хотя вроде бы давно уже ночь. Однако летом в это время солнце только начинает сползать к горизонту, а сейчас вот уже несколько часов как глухая чернота, в небе – звезды. Жарким летом они заманчиво выглядят милыми такими льдинками, но сейчас это осколки насквозь промерзшей стали: в руки не взять – без пальцев останешься, вообще небо выглядит чужим и враждебным.

Я расстелил карту на столе и рассматривал то так, то эдак, я ж теперь правитель, а это в самом деле что-то новое. Раньше я все старался делать хорошо, но… править? Это посложнее, чем выбить какого-то здоровяка из седла или даже захватить замок!

В ладонях возникла чашка с кофе, я бездумно отхлебывал горячий густой напиток. В дальнее окно видно крохотные домики ближайшей деревни, свет едва пробивается в щели между ставнями, красный и тусклый, сами домики сливаются с тьмой ночи. Собачий лай разносится в морозном воздухе далеко, так же непривычно отчетливо слышно из леса тоскливый волчий вой.

Снег никак не выпадет, но замерзшие лужи сохраняют лед и днем, а это значит, что когда снег выпадет, то пролежит до весны.

Бобик расположился было у моего ложа, мол, так принято, но когда огонь в камине начал догорать, поднялся и с тяжелым вздохом перебрался поближе к каминной решетке. Глаза стали багровыми, но это всего лишь отолеск догорающих углей, а когда опустил веки, то ну просто огромный черный щенок, разве что размерами с теленка. А весом с молодого быка…

От камина то и дело поднимал голову, я все еще за картой, однажды даже не поленился встать, потянулся всласть, но все же обнюхал меня старательно, ничего не обнаружил, я машинально почесал ему за ухом, но Бобик разочарованно вздохнул и отправился обратно. Когда укладывался, в глазах укоризна, это ж я не даю ему выспаться всласть.

– Иду-иду, – ответил я с досадой. – Сейчас…

Вот так повелеваешь тысячами людей, а сам подчиняешься своей собаке. Скажи кому, засмеют.