Змеиный крест (СИ) - Энни Вилкс

в будущем, но ей нравилось иногда думать, что с помощью сложных чар самый сильный мужчина, которого она знала, пытается сохранить ее, Юорию, рядом с собой. Все тогда обретало смысл: он не хотел отпускать ее и лишь ждал, что она дотянется до него, сможет понять, что ей делать, и сделает все для него, доказав свою безусловную преданность. И Юория старалась больше и больше, пыталась обрадовать герцога Даора любым возможным способом, готовилась к каждому его появлению, продумывая все до мелочей. От немногословного, но чуткого до ласки Олеара она узнала, что герцог любит сухое гранатовое вино долгой выдержки — и на столе, за которым он сидел, всегда стоял бокал с лучшим гранатовым вином, что ей удавалось достать. Один из воинов герцога как-то сказал ей, что музыке герцог предпочитает тишину, и она распустила музыкантов, которым раньше приказывала играть во время своих отчетов и после них. Герцог не любил холода и сырости — и замок к его приходу начинали протапливать за сутки.

Юория самозабвенно искала, чем может усладить и взор Даора Кариона. Он, казалось, не обращал внимания на обстановку, не замечал изменения цвета стен, мебели, занавесей, освещения. Во время доклада он смотрел только на племянницу. Так она объясняла себе, почему во время его появлений старается выглядеть так роскошно, как может, а втайне надеялась на то, что его равнодушный взгляд все же остановится на ее гладких как шелк волосах или острых ключицах, игриво прикрытых тончайшим кружевом. Юория мечтала, что черный герцог Даор разглядит, наконец, что она представляет из себя, и оценит и ее красоту, и ее преданность.

Но он был все так же безразличен к ней. К ней! Покорявшей мужчин движением плеча и бедер, к ней, признанной красавице, черной розе, ночной фантазии каждого черноторговца всех девяти земель!

Дядя не мог не иметь любовниц. Он был ослепительно красив той темной красотой, от которой захватывало дух: правильные аристократичные и мужественные черты лица, холодные как лед черные глаза, белая кожа, тяжелые длинные волосы цвета воронова крыла, которые он почти никогда не собирал; он был высок и широкоплеч, двигался быстро и уверенно. Все в его внешности кричало о его высоком происхождении и текущей в его крови магии.

Юория не раз слышала, как восхищенно шептались знатные дамы за его спиной. Как они обсуждали очередную дуэль, из которой он вышел победителем, как и обычно, одним точным ударом в горло на месте убив рискнувшего бросить ему вызов красного генерала. Как на его одежде даже не осталось капель крови. Как он небрежно вбросил меч в руки удивленному секунданту и удалился, и как вечером появился на приеме императора такой же невозмутимый, как и всегда.

Однажды Юории удалось соблазнить одного из его личных охранников, и тот поведал, что у дяди иногда появлялись женщины из благородных, но когда она попыталась найти их, оказалось, что ни одной уже нет в живых. «Мотив, которым ты руководствовалась, расспрашивая Лиолана и тем отправив его на смерть, не имеет смысла, Юория, — сказал ей дядя в следующую их встречу. — Не позволяй этому стать проблемой». Сбивчивых извинений униженной Юории он, как и обычно, не дослушал.

Извинений герцог Даор никогда не любил. И сейчас, когда она провалилась, отступив от данного ей приказа, Юория понимала, что единственное, чем она может смягчить свою вину и даже, возможно, убедить дядю в своей дальновидности, было ей недоступно. Портреты Аланы дочери Ласа были у каждого вольного наемника, у каждого трактирщика, у каждого бродячего торговца всех девяти земель. Она допросила мать приемной матери мерзавки, но старушка, несмотря на смертельную дозу пузырчатки, не смогла ответить, где ее внучка. Единственная, кто знал об этом наверняка, была объявлена предательницей и болталась в петле на потеху воронам и ничего уже не могла поведать. Вестер после измотавшего его больше, чем кухарку, проникновения в разум, выразился ясно: она рассказала обо всем только дочери. Идиотка! Как можно было не кричать о таком на каждом углу! Как можно было не рассказать об этом половине деревни!

10. Алана

Алана все время думала: мама знала, что выбраться из Приюта было нельзя? Поэтому отправила ее сюда, усыпив, чтобы ее глупая упрямая дочь не последовала за ней в пекло? Вила еще и подписала договор заранее. Балгар сказал, что разорвать его без одобрения директоров приюта нельзя, а директорам не пристало общаться со слугами.

Десять лет!

Беспомощность и неопределенность сводили с ума. Помогал лишь змеиный крест: каждый раз, когда девушка вспоминала, что бросила родных в Зеленых землях и отсиживается за высокими безопасными стенами, она сжимала его так сильно, что снова чувствовала хранимое им мамино тепло — и только тогда ненадолго становилось легче.

В ведение Алане отдали одну из отдельно стоящих далеко от основных корпусов кухонь, и она разложила свои немногочисленные вещи в простеньком примыкающем к ней помещении, там же, где стояла простая, но удобная кровать за занавесью из кожи. Алана исправно выполняла свою работу: варила громадными кастрюлями супы и каши, запекала тазами жаркое, замачивала травы и фрукты в кипятке, процеживала и разливала по кувшинам свежее молоко, терла в пюре разнообразные овощи, вялила тонко нарезанное оленье мясо. Куда отправлялась приготовленная еда, кухарка не знала: в какой-то момент готовые блюда просто исчезали со специального стола, а через некоторое время в шкафах обнаруживалась пустая и абсолютно чистая посуда.

Слуг было много, никак не меньше пятидесяти человек — и это только из тех, кто пришел на общее собрание в день ее принятия на службу. Все они жили разрозненно, обычно пересекаясь только утром, когда распределяли поручения на день. В основном это были мужчины и женщины старше пятидесяти лет на вид, ровесников Аланы не было совсем. Многие из них, как они гордо рассказывали, служили в Приюте десятилетиями, не возвращаясь в родные земли. Поначалу это здорово удивляло Алану: разве не рождаются у слуг дети? Но одна из ухаживающих за фруктовыми деревьями женщин объяснила, что заводить детей в Приюте было запрещено: слишком велик был риск родить ребенка-уродца в атмосфере изменяющихся законов пространства. Она же