Великолепный - Джилл Барнет

– Леди Клио, милорд, – почтительно произнес Томас Пахарь, и, будто по команде, все головы повернулись в ее сторону, а глаза окружающих снова впились в ее лицо. За исключением глаз Меррика.

Клио заметила, правда, что он самую малость напрягся, услышав ее имя, но по-прежнему вел себя так, будто не имел представления, что она находится рядом. Кто его знает, может, он и в самом деле не догадывался, что она стоит в толпе? Что, если он глуховат? Или отупел от многочисленных ударов, которые наверняка сыпались градом на его прикрытую шлемом башку во время сражений? Или, хуже того, он...

– Неужели леди Клио интересуется твоими посевами? – неожиданно произнес Меррик, и Клио поняла, что он все прекрасно слышал.

– Как вам сказать, милорд? – Томас, переминаясь с ноги на ногу, смотрел то на нее, то на графа. – Она, видите ли, испытывает интерес только к одному злаку.

О господи! Не хватало еще, чтобы Меррик докопался до самой заветной ее тайны! Вперив взгляд в Томаса, она выразительно замотала головой, но тот уже ел глазами своего нового лорда.

– Леди Клио, милорд, проявляет большой интерес к ячменю, – заявил Томас, уже больше на нее не оглядываясь. – Она решила выкупить у арендаторов все делянки, где они выращивают ячмень, и устроить пивоварню, чтобы варить эль по собственному рецепту.

– Эль по собственному рецепту? – будто эхо, отозвался Меррик и, наконец, устремил взгляд на Клио.

– Вот и изволь после этого думать, что он глухой или тупой! – пробурчала себе под нос девушка.

– Точно так, милорд, – отвечал Томас Пахарь. – Леди Клио сообщила нам, что научилась в монастыре варить какой-то особенный, прежде невиданный эль? А еще она сказала, что мы теперь горя знать не будем.

Когда Меррик снова посмотрел на нее, Клио поняла, до чего же это непростое дело – состязаться с ним взглядами в упор. Его холодные голубые глаза наполняли душу странным беспокойством.

– У нашей леди были великие замыслы по поводу создания собственной пивоварни при замке Камроуз! – с гордостью поведал Томас милорду.

– И что же, сейчас ее планы не претерпели изменений? – продолжал допрашивать арендатора Меррик, не сводя с Клио стеклянного взора, выражение которого невозможно было прочитать.

– Да вроде нет, милорд, не претерпели.

Клио хотелось одного – чтобы Томас Пахарь на время потерял дар речи.

– Подойдите, миледи, – неожиданно произнес Меррик, протягивая к ней руку.

В его голосе звучали такие повелительные интонации, что, казалось, им невозможно было противостоять. Во всяком случае, ноги Клио, не спросясь хозяйки, сами понесли ее к Красному Льву, хотя сознание девушки всячески пыталось заставить их остановиться.

«Где же твоя гордость?! – вопила та часть ее существа, которая вступила в поединок с Мерриком. – Оставайся на месте и не обращай на него внимания, как прежде он не обращал внимания на тебя!» Между тем другая часть ее сознания – более рациональная – твердила: «Нельзя вступать с ним в перебранку при крестьянах и слугах. Это нехорошо».

Так или иначе, не прошло и минуты, как Клио уже стояла перед Мерриком де Бокуром, смирив свою гордость. Ей даже пришлось послушно вложить свою руку в его ладонь, поскольку она не могла в тот миг поступить по-другому. Когда же ладонь Меррика охватила ее трепещущие пальцы, Клио ощутила не только ее крепость, но и мозоли на ней – оттого, должно быть, что рыцарь слишком долго стискивал рукоять меча, слишком часто натягивал поводья лошади и держал в руке копье или боевой цеп. Короче говоря, это были мозоли от тех орудий уничтожения, которые графу приходилось все эти годы сжимать в своей могучей длани.

В сущности, в подобном приветствии графа не было ничего для нее зазорного – это был обычный жест знающего свет человека. Много раз ее точно так же приветствовал отец, другие рыцари и, наконец, сам король. Однако же теперь этот жест показался Клио слишком интимным – особенно перед лицом толпы.

Можно было подумать, что граф прочитал ее мысли, потому что он вдруг повернулся лицом к людям и воздел вверх их сомкнутые ладони. Так они и стояли некоторое время бок о бок, будто единое существо: граф Меррик де Бокур, совершенно незнакомый ей человек, и она, грешная.

Его пальцы крепко охватывали ее руку, подобно железным браслетам, которыми узников приковывали к стене подземелья. В эту минуту Клио с ужасом почувствовала, что вся ее воля начала медленно перекочевывать к другому человеку...

6

Меррик повел свою невесту за руку к ее родовому замку. Со стороны можно было подумать, что он ведет ее на заклание – до того она была молчаливой, бледной и поникшей. Казалось, она ожидала от судьбы одного – мученического венца. Во всяком случае, Клио мало напоминала то подвижное, жизнерадостное существо, которое еще сегодня утром танцевало и пело у себя в спальне.

Увы, сейчас не было видно ее платиновых, с золотистым оттенком волос, которые доходили едва ли не до пят, когда она их распускала. Не было зеленого, под цвет леса, платья, а главное – у нее на устах не было той светлой улыбки, которая делала ее похожей на королеву эльфов.

Теперь лицо Клио было бледным, почти серым, да и платье на ней больше напоминало саван, нежели одеяние светской дамы. Волосы, стянутые за ушами в два тугих узла, были утыканы таким количеством булавок, что это наводило на мысль о терновом венце Христа, когда он отправлялся в последний страдный путь. Кроме всего прочего, она прикрепила на затылке клочок шелка самого неприглядного серого оттенка, который, пожалуй, еще мог бы понравиться шелковичным червям, но уж никак не людям.

Меррик время от времени мрачно посматривал на нее. Совсем недавно он наивно полагал, что его будущая жена будет хоть в чем-то походить на одно из тех бесплотных существ из легенды, которые, как известно, объявляются в лесу лишь по ночам, когда светит полная луна, – скажем, на эльфа в женском обличье...

Взгляд его снова упал на спутницу, которая уныло плелась с ним рядом. Воистину, солнечный свет не слишком ее красил! Некоторое время он ждал, что девушка задаст ему хоть какой-нибудь вопрос. Но, кроме звуков пробуждавшегося к жизни человеческого улья, каким снова сделался замок, когда туда вернулись его обитатели, он так ничего и не услышал. Его невеста молчала, подобно скале.

Тогда, глядя прямо перед собой, Меррик произнес:

– Может быть, расскажете мне о своем эле?

Девушка вскинула голову и бросила на него быстрый взгляд, однако голос ее прозвучал подчеркнуто равнодушно:

– Собственно, и рассказывать-то особенно нечего. Монастырь, в котором я жила, издавна торгует элем. Поскольку мое пребывание в стенах обители затягивалось, аббатиса послала меня помогать сестре Эмис, трудившейся в монастырской пивоварне. А у нее имелся свой особый рецепт приготовления эля – вот и все.