Покажи мне любовь (СИ) - Князева Марина

- Убери. От меня. Свои. Руки, - я вложила в свои слова все, что так долго копилось.

Но Матвей даже не шелохнулся. Он молча сверлил меня глазами и уже слишком чувствительно сжимал мое запястье. Его дыхание громкое и рваное, отчетливо слышалось в подъездной тишине, и я снова попыталась его уколоть, потому что поняла, что начинаю таять под его взглядом:

- Еще раз ты меня оскорбишь, и я за себя не ручаюсь! Я тебе не одна из твоих дешевок! -прошептала, задрав нос.

Какая-то часть меня помнила, что в квартире находится мой брат и может в любую минуту выйти в подъезд, а этого мне не очень бы хотелось. Но оттолкнуть Матвея сил не было. Поэтому я продолжала прижиматься к его сильному телу.

- Дешевок? Дура, ты Катя! Непроходимая! И красивая до одури!

Я не успела возмутиться и ответить Матвею. Да какой там ответить? Я даже толком понять не успела, что он мне наговорил.

Его губы жесткие и властные смяли мои в неистовом поцелуе, проникая глубоко в рот языком и сплетаясь с моим в ожесточенной борьбе. Он исследовал мой рот, передавая жаркие импульсы через все тело, заставляя чувствовать его зверский голод. А я вместо того, чтобы прийти в себя и оттолкнуть, расплавилась от его близости и с легкостью ответила ему взаимностью, но также жарко и яростно, словно хотела наказать его за все. Особенно за полнейший игнор.

Не почувствовав сопротивления, Матвей пустил руки в ход. Его ладони прошлись по моим бедрам и остановились на ягодицах, и с усилием сжали их. По телу пронеслась сладкая дрожь и я застонала. Матвей откликнулся сдавленным рыком, от которого моя грудь налилась и стала слишком чувствительной, а пульсация между ног заставила меня бесстыдно прижаться к его бедрам.

Матвей целовал грубо, жадно. Словно голодное животное, присваивая и подчиняя. А я тонула. Мне нравилось. Я про все забыла. И про обидные слова. И про брата за дверью. Начни Соколов меня раздевать, я бы даже сопротивляться не стала. В эту минуту я принадлежала ему.

Мне было горячо, жарко и невыносимо хотелось снова ощутить Матвея в себе. Как тогда, в машине. Прямо здесь и сейчас.

Но оказалось, что Матвей ничего подобного не чувствовал. Он отстранился от меня, резко развернул меня к себе спиной и прижал к стене, положив мои ладони на стену и накрыв их своими. Это тоже было неожиданно. И от растерянности я просто глотала воздух.

- Там Влад... А ты слишком громко стонешь, - Соколов шептал в мою шею.

Его слова, как ушат с холодной водой. Но только для головы. Тело, по-прежнему, подрагивало под его натиском и, если бы не его поддержка, я бы сползла на пол. В горле пересохло, но это не мешало мне понимать, какая я слабая и как легко Матвею удалось заполучить меня. И если бы не мой брат за стеной, то он давно бы прямо здесь поимел меня и снова свалил. Я не удивилась бы если после всего еще и привет Мирону передал.

- Ссышь? - в жизни не покажу ему, как меня задевает его отношение ко мне.

- Нет, Барби. Нисколько. О тебе беспокоюсь. Он не только мой друг, но и твой брат. И он тебя любит. Так что возьми себя в руки и прекрати вести как те самые дешевки. И если не прекратишь общаться с Мироном, то плевать, что буду стукачом, но я все ему расскажу. И еще ... Я поцеловал тебя, чтобы ты заткнулась... Ничего личного!

Я закрыла глаза. Снова было стыдно. И мерзко.

Мне этот придурок нравился. Так, что я бороться с собой не могла. А он не видел во мне ничего хорошего. И только тот факт, что я родная сестра его друга, не давал ему возможности унизить меня окончательно.

- Уходи, Матвей. Я тебя услышала, но в твоем беспокойстве не нуждаюсь, как и в общении с тобой, - устало проговорила я и тут же почувствовала, как мне стало холодно.

За те десять минут, что мы стояли в подъезде, я ни разу не вспомнила, что на мне короткие шелковые шорты и топ в тон. Но стоило Матвею отступить всего лишь на шаг, как по телу поползли мурашки.

Не глядя в лицо Соколову, я обхватила себя руками и направилась в квартиру. Я знала, что он смотрит на меня. Но меня это не остановило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я проскользнула в благостное тепло и тихо прикрыла за собой дверь. А потом на ватных ногах дошла до кровати и только забравшись под теплое одеяло, смогла с облегчением выдохнуть.

Я не понимала, что происходит со мной, с Матвеем, с нами и между нами. Полный бред. Было ощущение, что мы играем с ним совсем не те роли. Словно между нами должно быть все по-другому. Словно мы где-то пропустили какой-то важный момент в игре, после которого все пошло наперекосяк. И самое интересное, что я не знала, как это исправить, но очень-очень хотела.

А вот Матвей не хотел. Для него наш поцелуй совсем ничего не значил. Соколов действительно очень умело прекратил мою начинающуюся истерику. И он явно не думал о нем столько, сколько думала о нем я. Но с одной стороны даже была благодарна ему за эту наглость. Ведь если бы не его жадные ищущие губы, я могла столько ему наговорить, что потом еще долгое время бы жалела о своих словах. А так лишь немного переборщила с взаимностью. Слишком близко приняла. Слишком много позволила. Но, судя по его реакции, он этого даже не заметил. Или сразу же забыл.

Мы еще много раз виделись с Матвеем. Всегда в клубе. Так как Влад вернулся, то мне пришлось покинуть его жилище и вернуться в вип-комнату, арендованную у Мирона. Я практически поселилась там. Хотя до ужаса хотелось сбежать. Потому что каждый раз, придя в клуб, я думала не о том, что мне нужно заниматься своими делами, а об этом придурке, который целовал меня, чтобы не слышать. Но эти встречи был каким-то наваждением от которых я не могла отказаться. И отец. Он следил за мной. Потому что совсем недавно намекнул, что знает где и как я провожу время, имея в виду Мирона.

- Не такую я хотел себе дочь, - процедил он, когда я в очередной раз проигнорировала все его упреки и хлопнула дверью в его кабинете.

И я не таких родителей хотела. Хотя давно смирилась и пыталась выживать, как умела сама. И совесть не окончательно потеряла. Потому что, сбегая вниз по лестнице, чувствовала, как щеки горят от стыда.

Да, мне было стыдно. Потому что ни слова не могла сказать в свое оправдание. И злости через край. Ну, почему они все увидев меня рядом с Мироном, сделали свои выводы. Нелицеприятные. Папа, Матвей. Думаю, скоро и Влад обо всем узнает.

Одно радовало, что Мирон сдержал обещание. Ни окружающие, ни папины ищейки не смогли докопаться до правды. Он сохранил мою тайну, и все вокруг знали все, что взбредет им в их воспаленный мозг, но только не правду. Конечно, я знала, что раз папа заинтересовался Мироном, то уже совсем скоро все может раскрыться, если я не найду новое убежище. Но думать об этом совершенно не хотелось. Я устала. Очень сильно. Я устала врать, притворяться, маскироваться, придумывать, сбегать, отстаивать. И где-то в глубине души, мне хотелось, чтобы все узнали правду. А в некоторые дни, когда моя голова не варила от переизбытка информации, а ноги едва передвигались от усталости, я готова была сама пойти и все всем рассказать. И только осознание того, что я прошла почти половину пути, придавало мне сил держаться и молча играть свою роль. Было бы очень жалко взять и одним признанием пустить все коту под хвост.

Как только вспомню, сколько я сил, денег и нервов вложила в свою мечту - передергивает. И самое удивительное во всем этом то, что мой отец ни о чем не догадывается. Скорее всего это невероятное везение. Потому что я, как игрок, намного слабее его. И у него возможности такие, что я не знала, почему до сих пор он не в курсе, что я делала за его спиной. А он точно не знает. Иначе меня бы давно посадили под амбарный замок и нашли бы способ петь под его дудку. Но вот уже два с половиной года, мне удается водить папу и его охрану за нос. Не уверена, что они особо меня выслеживают, но это только благодаря нашему бывшему водителю Дмитрию Петровичу. Он на папу работал еще с лихих девяностых. А потом в силу возраста его определили ко мне в личные водители. Мужик он классный и любит меня, как родную дочь. Ну, я от него была в восторге. Любой мой каприз с добродушной улыбкой на губах. Сколько я ему крови попила, но он не сдался, и стал не только моим водителем, но и личным ангелом-хранителем. Начиная с поездок в школу, и заканчивая моей любой прихотью, - Петрович всегда был рядом. Я пробовала отказаться от его услуг, обманывала его, но на первых этапах мне было так тяжело, что я думала сдаться. И тогда именно Петрович, этот пятидесятилетний усатый мужик, поддержал меня и помог пустить пыль в глаза нашей охране и моему отцу. Мы с ним разработали план действий, план моих передвижений и он безбожно врал всем, прикрывая мой зад, благодаря чему у меня все шло как по маслу. Ни у кого даже не возникло подозрений, что Петрович может врать. А то, что я пропадаю с ним целыми днями по салонам и бутикам, это нормально. Я же богатая, не знающая ни в чем себе отказа стерва.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})