День Шакала - Фредерик Форсайт

- Цель неподвижная.

- Тогда решено. Приладить разъемный стальной приклад и посадить крючок на резьбу - это пустяки. Нарезку для глушителя я сделаю сам и обрежу ствол на восемь дюймов. Да, бой уж будет не тот. Жаль, жаль. А вы - снайпер?

Англичанин кивнул.

- Ну, тогда вы никак не промахнетесь по неподвижной цели со ста тридцати метров. Глушитель - да, придется изготовить; дело опять-таки несложное, а купить готовый трудно, особенно длинный, для ружья - охотники-то ими не пользуются. Вы упомянули, сударь, о трубчатых футлярах для переноски разобранной винтовки. Можно поточнее?

Англичанин встал и подошел к столу, возвышаясь над щуплым оружейником. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, и маленький бельгиец с испугом покосился на него. Он впервые заметил, что выражение лица убийцы не сообщалось его глазам, застланным непроницаемой дымно-серой мутью. Англичанин извлек из кармана всего-навсего серебряный цанговый карандаш. Он придвинул к себе блокнот Гоосенса и набросал чертежик.

- Понятно, что это такое? - спросил он, снова повернув блокнот к оружейнику.

- Да-а, вполне, - ответил тот, рассматривая четкий, скупой набросок.

- Прекрасно. Свинчивается эта штуковина из алюминиевых трубок. Здесь, - показал он карандашом, - один стержень приклада, здесь - другой. Затыльник в открытую соединяет эти две трубки, вот так. То есть выполняет двойное назначение. В этой, - он перевел карандаш, и глаза бельгийца изумленно расширились, - в самой толстой трубке помещается казенная часть с затвором, наглухо соединенная со стволом. Раз есть оптический прицел, значит, без мушки и прицельной планки. Две последние секции - эта и эта - содержат прицел и глушитель. Патроны заделываются вот сюда, в наконечник. В собранном виде все должно выглядеть натурально и не вызывать ни малейших подозрений, а целиком вмещать винтовку с амуницией. О'кей?

Коротышка-бельгиец еще несколько секунд изучал чертеж.

- Сударь, - почтительно сказал он, - это гениально просто. Комар носу не подточит. Будет сделано.

Англичанин остался невозмутим.

- Вот и хорошо, - сказал он. - Теперь к вопросу о времени. За две недели управитесь?

- Да. Ружье будет куплено дня через три. Еще неделю я буду над ним работать. Оптический прицел достать нетрудно, я подберу вам какой нужно для стрельбы со ста тридцати метров. А уж разметите его вы сами. Глушитель, патроны, упаковка… да, двух недель мне хватит, если не мешкать. Но все же хорошо бы вы явились за день-два до срока, вдруг понадобятся какие-нибудь доделки. Через двенадцать дней сможете?

- Через неделю и далее я в вашем распоряжении. Но четырнадцать дней - крайний срок, четвертого августа мне нужно быть в Лондоне.

- Четвертого утром абсолютно все будет готово, если вы явитесь первого; мы соберем винтовку и обсудим последние мелочи.

- Договорились. Осталось прикинуть, во что это вам обойдется и сколько вы с меня запросите. Или пока не знаете?

Бельгиец немного подумал.

- За всю работу, с учетом ее особой специфики и требуемой квалификации, я по совести не могу запросить меньше тысячи английских фунтов. Это, конечно, непомерно дорого за обычную винтовку, но ваша-то - не обычная, а произведение искусства. Я думаю, во всей Европе, кроме меня, не найдется мастера, который сумеет в точности выполнить ваш заказ, воздать ему должное. В своем деле, сударь, как и вы в своем, я - специалист экстра-класса, а за это - плата особая. Плюс к ней - цена покупного ружья, патронов, прицела, ну и прочие затраты… скажем, еще двести фунтов.

- Идет, - сказал англичанин, и не подумав торговаться. Из того же внутреннего кармана пиджака он вынул стопку пятифунтовых бумажек в пачках по двадцать штук и отсчитал пять пачек.

- Если вы не против, - ровным голосом продолжал он, - то я выплачу вам пятьсот фунтов задатка для пущей верности и на покрытие расходов. Остальные семьсот получите через одиннадцать дней. Устраивает?

- Сударь, - поклонился бельгиец, упрятывая деньги в карман, - приятно иметь дело с настоящим специалистом и неподдельным джентльменом.

- И вот еще что, - сказал заказчик, пропустив комплимент мимо ушей. - Не вздумайте наводить обо мне справки у Луи или еще у кого-нибудь. Не пытайтесь выяснить, кто мой наниматель и кто будет моей жертвой. Если вздумаете и попытаетесь, я непременно об этом узнаю и убью вас, равно как и в том случае, если вы свяжетесь с полицией или попробуете меня шантажировать. Понятно?

Гоосенс огорчился. Стоя в дверях кабинета, он поднял глаза на белокурого англичанина, и мороз пробежал у него по коже. На своем веку он навидался матерых бельгийских уголовников - изготовлял для них какое-нибудь особое, необычное оружие либо доставал обыкновенные тупорылые кольты. Опасный народ, что и говорить, но перед этим - сущие дети. Гость из-за Ла-Манша, который намеревался подстрелить какую-то важную, недосягаемую персону - не главаря бандитской шайки, а птицу куда покрупней, наверно, политика, - был не просто опасен, а холоден и неумолим, как сама смерть. И бельгиец, подумав, не стал ни возмущаться, ни протестовать.

- Сударь, - спокойно сказал он, - мне совершенно незачем узнавать про вас что бы то ни было. Я сотру серийный номер на вашей винтовке. Для меня всего важнее замести собственные следы, а кто вы такой - что мне за дело? Всего доброго, сударь.

Шакал вышел на солнечную улицу, через два квартала остановил такси и поехал к центру города, в отель «Амиго».

Он не сомневался, что у Гоосенса есть на примете изготовитель поддельных документов, но предпочел подыскать такового на свой вкус. И опять помог Луи из Катанги: правда, не слишком утруждаясь. Мошенничество этого рода издавна процветает в Брюсселе, и многим иностранцам очень нравилось, что тут можно обзавестись подложными паспортами без лишних проволочек. А в начале шестидесятых Брюссель стал центром вербовки конголезских наемников: французы, южноафриканцы и англичане завладели этим поприщем позднее. После крушения режима Чомбе больше трехсот «военных советников» остались без работы и околачивались по барам в кварталах, озаренных красными фонарями; чего-чего, а фальшивых документов у них хватало.

Луи устроил Шакалу встречу с нужным человеком в баре на улице Нев. Они уединились в углу, а Шакал достал свои собственные водительские права, выданные два года назад Советом Лондонского графства и действительные еще несколько месяцев.

- Владельца этого документа, - сказал он, - нет в живых. А у меня права надолго отобраны - и нужно, чтобы здесь, на первой страничке, было мое имя.

Он положил на стол паспорт на имя Дуггана.

Бельгиец сперва взял в руки новенький паспорт, отметил про себя, что он выдан три дня назад, и понимающе посмотрел на англичанина.

- En effet*, - пробормотал он и раскрыл маленькое красное водительское удостоверение. Через несколько минут он поднял глаза.

* Вот как (фр.).

- Это проще простого, сударь. Джентльмены, которые удостоверение выдали, видно, гнушаются мыслью, что документы можно подделывать. Такую бумажонку, - он шевельнул листок с номером и фамилией, наклеенный на первой страничке удостоверения, - ребенок отпечатает. Водяной знак обычный. Словом, безделица. И это все?

- Нет, нужны еще два документа.

- Ага, ага. А то вы меня, признаться, даже удивили: что, думаю, за черт, неужто в Лондоне ему это за час-другой не спроворят? Еще два, говорите? Какие?

Шакал дал подробные объяснения. Бельгиец задумчиво сощурился, достал пачку «Бастос», предложил сигарету собеседнику - тот покачал головой - и закурил.

- Это сложнее. Ладно еще французское удостоверение личности - их тут сколько хочешь, только руку протяни. Чтоб как следует получилось, надо, сами понимаете, держать образец перед глазами. А с другим хуже: я, пожалуй что, такого и не видывал. Редкостный документик.

Шакал подозвал официанта; тот наполнил стаканы и удалился. Бельгиец продолжал:

- Да еще с фотографией, вот какое дело. Сами говорите - и возраст не ваш, и рост не тот, и цвет волос другой. Обычно-то фальшивый документ нужен с правильной фотографией, и данные подделываются. А тут нужна ваша фотография, где вы не в своем виде, - это голову сломишь.

Он отпил полстакана пива, разглядывая англичанина.

- Надо, стало быть, отыскать человека, подходящего по возрасту, какой значится в документе, и более или менее похожего на вас, хотя бы с лица и посадкой головы; обстричь его, как вам требуется, сфотографировать - а уж потом вы, наоборот, как хотите, так и старайтесь походить на его фотографию в документах. Я понятно говорю?,

- Понятно, - отозвался Шакал.

- Тут враз не управишься. А вы долго пробудете в Брюсселе?

- Нет, - сказал Шакал. - Не сегодня-завтра уеду, но к первому августа вернусь и пробуду здесь дня три. Четвертого мне нужно быть в Лондоне.

Бельгиец еще немного подумал, глядя на фотографию в паспорте. Потом извлек из кармана клочок бумаги, записал на нем: «Александр Джеймс Квентин Дугган», спрятал бумажку и водительские права, а паспорт закрыл и протянул англичанину.