Охота на Чупакабру - Татьяна Рябинина

так, чтобы я ее встретил. Одна странная ночь – и вот я оказался в настоящей пустоте, совсем другой: вялой, тоскливой, бесконечной. Похожей на серое питерское небо…

Из аэропорта Володя уехал на своей машине, а я попросил Тимура отвезти меня к Лиле. Голова к вечеру прошла, захотелось отвлечься самым примитивным образом. Чтобы ни о чем не думать. Не предупредил и застал врасплох. Нет, не с мужчиной, хотя это было бы забавно. Просто не при параде, как она обычно меня встречала. Вытянутые на коленях треники, мятая футболка, бигуди размером с кулак. Хорошо хоть не с зеленой маской на лице. Ойкнула, заморгала испуганно.

- Вадик? Извини, я тебя не ждала. Проходи, я сейчас.

А ведь собиралась куда-то, иначе зачем волосы завивать, на работу только в понедельник. А тут я – здрасьте. Вы нас не ждали, а мы приперлися.

В квартире бардак, на диване неубранная постель, пришлось сесть в кресло. Лиля бегала и суетилась, что-то нервно убирала, попутно заказала еду из ресторана, переоделась, причесалась и даже, кажется, глаза накрасила. Зачем, спрашивается? Тоска подкатила еще сильнее.

До нее референтом у меня была пожилая опытная Лариса Степановна, доставшаяся по наследству от Динкиного отца, но два года назад она ушла на пенсию. Из кадрового агентства одну за другой присылали кандидаток, и ни одна меня не устраивала. Лиля впечатление дуры не производила, у нее было хорошее резюме, рекомендации, а еще – длинные ноги, упругая попа и высокая грудь. Не сказал бы, что это сыграло решающую роль, но и лишним не стало.

Проверил я ее стати в деле где-то через неделю. Мог и раньше, но сдерживало брезгливое «фи, спать с секретаршей?» Пока не подумал: а какая, собственно, разница? Одна дает, другая дразнится. Если дает – почему бы и не взять? Подмахивала Лиля с пылом-жаром, никогда не отказывала, не тем, так другим способом. Но я не обольщался, хотя бы уже потому, что был на двенадцать лет старше. Да и в чувствах абсолютно не нуждался. Если она и рассчитывала на что-то большее, то это были ее личные трудности.

Еду привезли, что-то псевдояпонское, и мы сели за стол. Лиля щебетала, как синица, расспрашивала о поездке, а мне даже не хотелось отвечать.

Вообще ничего не хотелось. Не банальный физический нестояк, с которым легко можно справиться, а душевный – когда нет никакого желания справляться. И вдруг я вспомнил, как целовал Яну. Не специально – всплыло само собой. Как готов был вставить ей прямо там, и казалось, что если не сделаю этого, взорвусь мелкими брызгами.

Только вот сейчас от этих веселых картинок не возбудило, а… терминально наоборот. Все сдохло окончательно.

Дождавшись, когда Лиля полезла за чем-то в холодильник, быстро набрал сообщение Володе: «Позвони мне. Просто что-нибудь говори». Через пару минут раздался звонок. Отойдя к окну, я кивал и отвечал, сурово сдвинув брови: «Да… конечно… твою мать… да, понял».

- Извини, - повернулся к Лиле, закончив разговор. – Проблемы. Надо ехать.

- Ну вот… - она надула губы, но я молча надел в прихожей туфли и ушел.

Впрочем, легче от этого не стало.

*Неточная цитата из фильма "Особенности национальной охоты"

8

Яна

После новости, которую принес Алекс, настроение окончательно ухнуло в черную дыру.

Мишка почти десять лет жил в Канаде и играл в НХЛ за «Ванкувер Кэнакс». Там у него была жена и трое детей, а в Питере остались родители, наотрез отказавшиеся перебираться за океан. Он приезжал навестить их, а заодно и нас с Алексом. Встречи эти всегда проходили по одному сценарию. Мужчины вдвоем закатывались куда-нибудь на целый день, возвращались вечером, и мы все вместе ужинали, после чего Мишка уезжал к родителям. Отношения у них с Алексом были ровные и спокойные, хотя тому, конечно, льстило, что отец известный хоккеист.

Дважды на каникулах Мишка брал Алекса к себе в Ванкувер, и тот возвращался в диком восторге, но при этом говорил, что жить там постоянно точно не стал бы. Мне хотелось в это верить, хотя и понимала, что настанет время, и очень скоро, когда ребенка все равно придется отпустить, и тогда неважно, где он будет жить: на соседней улице или на другом конце света.

Элли, Мишкина жена, относилась к отпрыску мужа доброжелательно, тем более у нее самой был сын от первого брака такого же возраста. Со сводными сестрами и братом Алекс общий язык нашел моментально. Короче, в этом отношении установилась полная идиллия, и к Мишкиным визитам я относилась как к чему-то естественному. Всегда – но только не сейчас.

Это была уже не насмешка судьбы, а какое-то подлое издевательство. Как будто с маху макнули мордой в лужу прошлого. Появившийся внезапно из ниоткуда Чупакабра, с которым мы провели еще одну оборвавшуюся на полуслове бестолковую ночь, а сразу после – извольте радоваться, Миша. Разумеется, спать с ним снова я бы не стала, но все равно от ощущения дьявольской фантасмагории сводило зубы.

Весь день до вечера я провалялась на кровати с Борисом под боком. То читала, то дремала, то смотрела вполглаза телевизор, перескакивая с канала на канал. На телефон… нет, не косилась. Просто имела в виду, что вот он – лежит на тумбочке. Звонили всякие разные люди, и всем от меня что-то было нужно. Вадим – нет, не звонил.

С одной стороны, это меня устраивало, потому что я абсолютно не представляла, как стала бы с ним разговаривать, а главное – о чем. С другой, это было, по мелочи, обидно. Хотя бы уже потому, что воспитанные люди после такого финта ушами сообразили бы, что не мешало бы извиниться. Нет моего телефона? Чушь. Ему звонила Валя, а значит, он вполне мог ей перезвонить и попросить мой номер. Она, конечно, вряд ли дала бы, но мне тут же бы сообщила. Это только школьницы свято верят: мальчик не звонит потому, что потерял номер или занят уроками. Кто хочет, тот и номер найдет, и время.

Воскресенье прошло уже более продуктивно. Мы с Алексом убирали в шкафы зимнюю одежду и обувь, а тетки из клининга мыли окна. Когда-то это приходилось делать мне, но сейчас я бы даже на подоконник добровольно не залезла, благо средства позволяли этого не делать. Жили мы на третьем этаже,