"АукцЫон": Книга учёта жизни - Михаил Марголис

«Ну, ты, Лермонтов!»

Мы знали, что станем популярными, потому что были в десять раз драйвовее, чем «Кино» или «Зоопарк».

«Все, конечно, я не помню, но реакция публики была ураганной. Гримерка ломилась от фанов, друзей, каких-то журналистов, вина, травы, девчонок и черт знает чего. Мы вернулись в гримерку с сияющими фэйсами, совсем не уставшие и пьяные от удовольствия. У нас было полно энергии, и мы хотели (и сделали это) выплеснуть ее, утереть нос некоторым рокерам, которые возомнили себя чуть ли не Джаггерами, Элвисами и т. д.», — так смачно по прошествии многих лет Гаркундель в своих мемуарах высказался о том самом, прорывном, блицкриговом рок-клубовском сейшене «Ы» осени 1985 года, проходившем под незатейливой вывеской «Представляем молодых» и ознаменовавшем начало победоносного вторжения «АукцЫона» в российскую рок-элиту.

— Тогда мы впервые показывали программу, которую сделали фактически за месяц-полтора после моего появления в группе, — конкретизирует Рогожин. — Мой вокал звучал в трех или четырех песнях, остальные ребята пели сами. Как человек с режиссерским образованием я стал придумывать, как обставить момент моего появления на сцене, то есть заявку нового солиста команды. У меня уже имелся миллеровский тренч с эполетами, но хотелось чего-то еще. В результате родилась следующая мизансцена: в середине концерта Гаркуша за кулисами накинул мне на лицо красный шарф и, словно на поводке, вывел меня на нем к публике и подвел и микрофону. Потом шарф с меня сдернули, подобно покрывалу на открытии памятника, и я, облаченный в упомянутый тренч, запел. Это тоже, как и весь тот «аукцыоновский» концерт, стало «бомбой». После нашего выступления многие мне говорили, как эффектно вышло, когда «среди такой „каши" и балагана вдруг зазвучал настоящий голос». Питерский журналист Миша Садчиков даже отметил в своей заметке, что «второй солист группы „АукцЫон" — обладатель бельканто». Короче, все были в шоке. Хотя, уходя со сцены, я еще не понял, что произошло: хорошо получилось или плохо? В зале стоял шум, грохот, не моя атмосфера совершенно.

Но в гримерке ко мне подошел Леня Федоров и, взглянув на меня уже каким-то другим, не таким, как прежде, взглядом, сказал: «Чувак, а ты крут!» Затем Дима Матковский из «Мануфактуры», еще никак в тот момент не связанный с «АукцЫоном», с сожалением заметил: «Молодой человек, что же вы так мало спели? У вас потрясающий голос». Еще кто-то из рокеров, пока я эполеты не снял, в шутку крикнул мне через всю гримерку: «Ну, ты, Лермонтов!»

В общем, первый блин не вышел комом, и я почувствовал уверенность. Можно было начинать активную подготовку к фестивалю. Хотя удивительные ощущения у меня оставались. Ведь прежде я в рок-клуб вхож не был. Разве что ходил на отдельные концерты, точнее, прорывался на них. Помнится, в ДК «Невский» слушал «Аквариум», когда они исполняли «Радио Африка». Получил колоссальное впечатление. А мог на тот сейшен и не попасть, если бы не подрабатывал тогда в «Невском» диджеем. Мы с супругой снимали квартиру, поскольку в общежитие нас вместе жить не пускали, и денег нам конкретно не хватало. Так вот, на «Аквариум» я попал через служебный вход как работник ДК. И увидел такой зрительский «лом», какого не знал ни один советский официальный артист. Я еле продрался сквозь толпу к сцене, попутно заметив и ментов, и всех этих гэбистов в штатском…

О рок-клубе тогда, конечно, с придыханием говорили, и вот я сам становлюсь его полноценным представителем. Когда в институте узнали, что Рогожин теперь солист «АукцЫона», меня зауважали. При встрече где-нибудь в коридоре каждый хотел руку пожать. До этого я такой персоной там не был, хотя со многими общался, и некоторые слышали, как я пою. Но тут-то я стал рок-звездой…

— В крутизне «АукцЫона» я тогда уже не сомневался, — с несвойственной ему самоуверенностью заявляет Леня. — Я слышал, что играют вокруг другие группы, и понимал, что хотя мы уступаем в исполнительском мастерстве многим, то есть, за исключением Черидника, играем плохо, зато находимся на острие современных тенденций. У нас получались неординарные мелодии. Может, не такие клевые, как у «Странных игр», но точно поинтереснее, чем у «Кино». Да и Гаркуша нас постоянно подбадривал — да, мол, мы крутые! После нашего повторного вступления в рок-клуб он ходил туда задравши нос, регулярно о чем-то общался с клубовской администрацией и т. д. А я к ним, в смысле к руководству, по-прежнему не показывался. С взрослыми, серьезными дядями я как-то не очень любил разговаривать…

К «молодым», которых «представляли» в рок-клубе в знаменательный для «Ы» осенний вечер 1985-го, отнесли тогда группу «Электростандарт» того самого Сергея Белолипецкого, что в свое время «освободил» для «АукцЫона» репетиционную точку на улице Металлистов, хард-роковую команду «Присутствие» с экс-фронтменом «Рок-штата» Игорем Семеновым во главе и объемный по составу коллектив «Кофе», усиленный двумя музыкантами из «Телевизора». Завершать сей мини-фестиваль дебютантов в качестве хедлайнера призвали легендарный «Зоопарк», нигде не выступавший полтора года. На фоне обожаемого публикой Майка (а концерт был «открытый», то есть не только для членов рок-клуба, но и для простых школьников и студентов, в чьих учебных заведениях распространяли билеты) остальные участники сейшена вполне могли оказаться малоприметными. Однако «аукцыоновские» дерзость, эксцентрику и кураж к тому моменту уже не затмевали никакие авторитеты.

— Те, кто впервые воочию увидел нас на том концерте, — рассказывает Гаркундель, — потом в «Сайгоне» говорили знакомым, какой там сумасшедший чувак выступал. А где-то в прессе меня описали примерно так: «Появился невероятно вытянутый человек по фамилии или кличке Гаркуша и заметался по сцене с криками и гримасами. Это надо видеть».

Естественно, образ мой в тусовке начал стремительно обрастать культовостью, и впоследствии меня стали называть и символом рок-клуба, и его ходячим логотипом и т. п. При этом я ведь никогда специально к нашим концертам не готовился — ни к тому, в 1985-м, ни к любым другим. Разве что какой-то реквизит мог заранее припасти, типа туалетной бумаги для песни «Деньги это бумага» или кнута для «Телеги». А все движения на сцене у меня рождались, что называется, по ходу пьесы, без всякой отрепетированности. Как захочу, так и пляшу, как повернусь, так и повернусь…

Ключевой рок-критик питерского самиздата Александр Старцев, под одним из своих псевдонимов Алек Зандер, в десятом номере журнала «Рокси» (главным редактором коего он являлся) в декабре 1985-го довольно точно обозначил тогдашнее восприятие «АукцЫона» пристрастными зрителями и степень своей информированности о группе (представьте, что домысливали в то время об «Ы» рядовые меломаны, если даже Старцев не сразу распознал устройство «аукцыоновского» механизма и кто там у них за старшего). В развернутой рецензии на сейшен «Представляем молодых» Зандер написал: «…самым веселым на этом концерте было шоу-выступление группы „Аукцион". Когда-то в рок-клубе была группа с таким названием, не знаю, остался ли сейчас кто-нибудь из того состава, но музыка изменилась совершенно. „Аукцион"-85 играет ярко выраженную „волну", причем странно-игровского направления. Не знаю точно, кто там начальник, но на сцене выделялся Олег Гаркуша, выглядевший как „лютый карлик", если того сильно вытянуть по оси ординат. Ну, а уж когда они спели „Песню для Сологуба" и Олег нацепил на себя темные очки с карикатурным носом, стало ясно, что от „Аукциона" можно ждать много большего, чем просто следования курсом „Игр". Второй вокалист выступал этаким князем — в военном сюртуке с эполетами — и сильным, поставленным голосом пел что-то о том, что вот, дескать, все исчезло, „и города, и мир", а в конце коротко и цинично добавил: „Жалко". На сцене происходили танцы под стробоскоп — все тот же неутомимый Гаркуша с девушкой в белом. Ребята держались уверенно — особенно гитарист-вокалист (его, к сожалению, было хуже всего слышно), да и вообще все приятно поражало продуманностью. Лучшим моментом стало исполнение суперхита „Деньги это бумага" с разматыванием туалетного рулона — опять же Олег Гаркуша. Единственной претензией является некоторое мельтешение большого числа народу на сцене. Впрочем, я думаю, что с приобретением опыта концертных выступлений чувство меры возьмет верх…»