Месть за победу — новая война - Анатолий Уткин

Обе великие религии пытаются войти в зону действия друг друга. И здесь действует значительное отличие. Христианские миссионеры говорят о 10–40 уязвимых местах, где христианское наступление считается возможным. С большими трудностями. Христиане — разумеется, эти случаи крайне редки — могут перейти в ислам, но обратное движение крайне трудно. Популярная поговорка гласит: «Ислам — это движение в одном направлении. Ты можешь войти в ислам, но ты не можешь из него выйти». Для мусульманина покинуть свою веру почти невозможно.

Фундаментальным по важности является вопрос, могут ли ислам и христианство мирно сосуществовать. И хотя историк может показать столетия относительно мирного сосуществования ислама и христианства, в западной мысли начинает преобладать точка зрения, что «долговременный прогноз относительно сосуществования религий «нехорош… Две сестры слишком похожи друг на друга, чтобы жить вместе… За последние двадцать лет мусульманский мир пережил массовое религиозное возрождение»[77]. Фанатизм вспыхивает каждые полстолетия. На фоне процессов глобализации, действующих явно не в пользу мусульманских стран, мир ислама явственно ожесточился. Согласно выводам американской разведки, к 2015 г. «в значительной части Ближнего Востока население вырастет, оно при этом станет беднее живущих уже преимущественно в городах и все более теряющих иллюзии»[78]. Согласно американским прогнозам, ситуация усугубится к 2050 г. еще более. Мусульмане настаивают на том, что их вера требует создания мусульманского государства — вне зависимости от существования иных религиозных верований. Меньшинств, религий, сект. Вывод: неважно, по каким причинам, но мусульманская враждебность к христианам в грядущем возрастет[79].

Некоторые фронты уже сформировались. В Судане правительство объявило ислам господствующей религией, чему сопротивляются 2 млн христиан и 8 млн анимистов. Здесь уже погибли полтора миллиона человек. К 2050 г. население Судана составит вместо сегодняшних 25 млн почти 84 млн, и масштаб конфликта, нужно думать, вырастет соответствующе. Допустим, Судан слишком беден. Но в гораздо более богатой Саудовской Аравии христианство запрещено полностью и абсолютно. В соседнем несколько более богатом Египте идет организованное истребление христиан–коптов.

Колоссальный очаг насилия зреет в Нигерии, где мусульман и христиан примерно поровну, примерно по 45 % от общего населения. Север — мусульманский, восток — христианский. К 2001 г. шесть из 36 нигерийских штатов ввели шариат. К 2050 г. в Нигерии будет жить 300 млн человек, а к концу века — полмиллиарда. Американская стратегическая разведка обозначила Нигерию как первостепенный по важности источник конфликта в ближайшие 15 лет. И еще более важный и жестокий в дальнейшем. Начало взаимоубийства христиан и мусульман, скажем, в соседнем Камеруне весьма легко может вызвать вмешательство мусульманской части Нигерии. Соседние страны с преобладающим христианством ответят на вмешательство нигерийцев. Собственно, разделенная по религиозному признаку Нигерия быстро может дойти до края ожесточения, и апокалиптическое видение происходящего превзойдет региональные границы и доведет дело до глобального уровня.

Нетрудно представить себе и битву христианских Филиппин с мусульманской Индонезией — обе страны могут прийти на помощь своим страждущим единоверцам, вначале не обязательно открыто, но постепенно втягиваясь все больше. В ближайшие десятилетия здесь, пожалуй, не избежать конфликта. Китай в будущем вполне способен взять на себя роль защитника китайских общин в этой части света, особенно по мере того, как США, Британия и Австралия будут действовать здесь с вполне понятной осторожностью.

Трепещут три миллиона пакистанских христиан. За поминание всуе пророка Мохаммеда их может ждать смертная казнь. В Индонезии примерно в таком же положении находятся 21 млн христиан. Через пятьдесят лет это будет гигантская страна, но острога конфликта в ней лишь усилится. Насилие нависло над собственно Западом. К 2050 г. му сульман во Франции будет не менее 10 % от всего населения страны. Это не сможет не повлиять, в частности, на позицию Парижа, скажем, в ближневосточном конфликте. Это усилит значимость арабской нефти. В Австралии с ужасом воспринимают проекцию роста индонезийского населения к 2050 г. Индонезийцы будет превосходить австралийцев в соотношении четырнадцать к одному.

Ислам будет доминировать в бедном мире, но при этом он будет главенствовать в богатейших нефтеносных странах и будет иметь союзников в зависимых от потребления энергии странах. Хуже всего придется странам, где уже сейчас происходит схватка прозелитических религий. Речь идет прежде всего о колоссальной Бразилии, Индонезии, Нигерии, Филиппинах, но также и о странах вроде Судана и Гватемалы, характеризующихся жестким религиозным расколом. Ислам может опираться в определенных вопросах на христианские движения бедных стран.

Индуизм. Но не только ислам вступит на дорогу самоутверждения и противостояния другим религиям. Индуизм, его мощь и направленность особенно привлекают внимание, поскольку население Индии довольно скоро обойдет по численности население Китая и станет самым крупным в мире государством (1,5 млрд человек будут жить в Индии 2040 года, среди которых приверженцами индуизма будут не меньше 1,2 млрд). Насилие индуистов в отношении христиан уже получило освещение на газетных полосах, но пока не подверглось подлинному анализу. Пока на Западе предпочитают видеть пример непротивленца Ганди, но, как показывает опыт, индуизм может иметь весьма воинственные формы, что мы, собственно, видим сейчас в Кашмире и Пенджабе, в контактах индуистов с сикхами и мусульманами.

Подлинную катастрофу таит обращение высших каст с низшими, с так называемыми неприкасаемыми, которых в Индии от 150 до 250 млн человек. Формально их религиозная эксплуатация отменена в 1950 г., но в реальности «неприкасаемые» подвергаются самым грубым и жестоким формам насилия. Западное христианство стремится оказать низшим кастам помощь. Неоспоримо то, что высшее духовенство — христианские священники в Индии вышли преимущественно из высших индийских каст, но подлинная благодарная паства — «неприкасаемые». Они уже начинают выдвигать своих религиозных деятелей. Католическим архиепископом Хайдарабада уже является бывший «неприкасаемый». Стимулируя вступление многих «неприкасаемых» в лоно ислама, христианский Запад начинает попадать в зону противостояния с потенциально самой населенной страной мира. В настоящее время уже 23 млн «неприкасаемых» приняли христианство и многие десятки миллионов готовы обратиться в него.

Заметим, что по индийским законам каждый житель страны считается приверженцем индуистской религии по вере, если он специально не оговорил свою иную религиозную принадлежность. Начиная с 1997 г. индуистские политические деятели в Индии находятся на подъеме, и им совсем не безразлично, что христианские проповедники уводят у них паству. В 1999 г. австралийский миссионер и его двое сыновей были сожжены заживо. Особенно жестокие столкновения произошли в отличающемся своей бедностью штате Гуджарат. По крайней мере, в одном случае толпа превратила христианский храм в индуистский (как считается, с молчаливого одобрения фундаменталистской индуистской Джаната парти). Отдельные города и даже штаты уже приняли постановления и законы, запрещающие обращение индуистов в христианство. Следует полагать, что это только начало.

Буддизм в меньшей степени пока проявил себя боевой политической силой, что вызвало у некоторых исследователей предположение, что он прошел пик своего влияния и жесткости самозащиты. Некоторых наблюдателей «успокаивает» тот факт, что в 1900 г. буддисты составляли 20 % мирового населения, а в 2000 г. — только 5 %[80]. Такая оценка может быть самоутешительной и не соответствовать конфессионально–политической реальности. По мере роста — экономического и политического — таких стран, как Китай, Вьетнам и Таиланд, можно предположить, что буддизм почти несомненно войдет в некое силовое противостояние с христианством и исламом. Приверженцы буддизма утверждают, что религия, провозглашающая мир и самопожертвование, не склонна приобретать воинственный характер. Но ведь сходные черты «в теории» проявляют и прочие основные мировые религии, что не мешает им периодически звать своих приверженцев в бой, к силовому противостоянию. Ничто не дает основания полагать, что буддизм ждет иная судьба и мы не увидим жесткого самоутверждения буддизма по мере роста значимости стран — его носителей, по мере «посягательств» основных прозелитических религий.