Они пришли к городу - Джон Пристли

Джо. Нет, у тебя был другой вид. Ты была такая сияющая… Это я – из мусорного ящика. Тем, другим, трудно нас понять… Они пришли сюда иным путем. Поэтому ты и другая.

Элис (радостно). Верно, Джо, верно. Я чувствовала, что у нас с тобой начинается что-то такое, что не скоро кончится… И когда ты исчез, я не беспокоилась. Наверное, думаю, пошел смотреть какие-нибудь машины или еще что-нибудь такое, чем он интересуется. Мне и в голову не приходило, что ты уйдешь из города. Я знала, что такой жизни тебе всегда хотелось. Ведь это Наш город. И никто не мешал нам остаться там. Нам так и сказали. Я не беспокоилась, пока не увидела, что уже поздно, а тебя нет. Стала искать тебя, спрашивать у всех. Но никто не знал, где ты. Вдруг встречаю миссис Бэтли, и она говорит, что ты здесь, наверху, у ворот, ждешь меня. Уж я бежала, бежала, из сил выбилась и едва успела добежать. Ох и злилась же я на тебя! Но пришлось уйти – раз ты ушел, без тебя было бы не то… Я не могла остаться без тебя, Джо…

Джо. На это я и надеялся… И оттого ждал здесь так долго…

Элис. Но почему…

Джо. Понимаешь, я боялся, что, если я вернусь в город, ты уговоришь меня остаться. А может быть, у меня у самого не хватило бы духу уйти.

Элис. Но почему бы тебе не остаться? Что ты опять выдумал? Только, ради бога, не говори мне, что это – не то, чего тебе хотелось.

Джо (встав, убедительно). Нет, нет. Неужели ты не понимаешь? Кому-то надо вернуться туда.

Элис. Не понимаю. К тому же некоторые уже отправились обратно, не так ли?

Джо. Да. Этого следовало ожидать. Ушел Кадуорт. Ушла миссис Стриттон и увела этого беднягу – своего мужа. Ушли сэр Джордж со старой леди, хотя леди пришлось для этого расстаться с любимой дочкой. Но кому какая польза от того, что все они вернутся? Если они когда-нибудь и вздумают проронить слово о том, что они видели здесь, они будут клясться, что здесь все ужасно. Значит, надо, чтобы вернулся такой человек, который расскажет правду.

Элис. Вот оно что!

Джо. Ведь ты не могла бы любить человека, который способен промолчать об этом? Так?

Элис. Да…

Джо. Ты ушла потому, что ушел я.

Элис. Да, и потому, что я женщина…

Джо. А я – потому, что мужчина, а не какая-нибудь обезьяна… Я ухожу для того, чтобы рассказать всем о том, что мы здесь видели. Я и раньше знал, в чем у нас беда, – ты ведь слышала, я говорил. Но что толку было вопить об этом, если я не знал, возможно ли создать другую жизнь.

Элис. А теперь ты знаешь.

Джо. Да, и должен сказать об этом людям. Я буду твердить это днем и ночью, всем и каждому. Где бы я ни был…

Элис. Где бы мы ни были…

Джо. Да, где бы мы ни были…

Элис. Мы расскажем обо всем. Но как же мы попадем домой, Джо?

Джо. А как мы попали сюда? Чудом. Это было испытание. И если мы его выдержали, то мы таким же чудесным образом вернемся обратно. Дело не в этом, Элис. А вот когда мы вернемся, тут-то и начнется самое трудное. Одни будут глумиться, высмеивать нас, потому что не хотят другой жизни. Они боятся потерять свое убогое благополучие, ради которого трудились и делали всякие гадости. Они боятся, что не смогут наслаждаться своим благосостоянием, если вокруг них множество людей не будут умирать с голоду. Они не хотят выпускать из рук кнута. Они предпочтут быть господами в нужнике, вместо того чтобы жить в новом, прекрасном мире на равных правах со всеми. Есть и такие несчастные, исковерканные люди, которые от зависти не могут выносить зрелище чужого счастья. И нам с тобой придется воевать с множеством таких людей.

Элис. Я знаю, что это будет нелегко, Джо.

Джо. Ты и половины всего себе не представляешь, Элис. А сколько есть таких, каким был я, – людей, которые хлебнули горя и знают, что все у нас ни к черту не годится, но не хотят верить, что мир может быть лучше. Эти будут смеяться над нами громче всех, уверяю тебя… И не только это, Элис. Будут дни – непогожие, хмурые дни, – когда никто не станет нас слушать, когда нам нечем будет заплатить мяснику, и булочник будет смотреть на нас косо, и у нас не останется ни крошки табаку, и нас будут спрашивать, когда мы уберемся наконец в другой город… и когда нам самим начнет казаться: а были ли мы в этом городе…

Элис. Джо, смотри, темнеет. Давай посмотрим на город в последний раз.

Они подходят к стене и смотрят на город.

На террасах повсюду загораются огни. И в садах тоже. Джо, мы никогда не забудем эти парки, правда?

Джо. Ничего не забудем.

Элис (помолчав). Джо… а что, если нам остаться?

Джо. Оставайся ты, если хочешь. А я должен идти.

Элис. Я тебя одного не отпущу.

Джо. Значит, тебе тоже придется уйти.

Элис (тихо). Прощай, мой прекрасный город. Увижу ли тебя еще когда-нибудь? (Плачет.)

Джо (утешая). Ну-ну, Элис, детка, крепись.

Элис (сквозь рыдания). Я не хочу уходить… и, когда мы вернемся туда, все будет казаться еще хуже, чем прежде.

Джо. Нет, Элис. Во-первых, нам будет о чем вспомнить. Мы были теми, кто был здесь и видел все своими глазами. И потом, мы будем всегда надеяться. И всякую искру надежды и веры, которую мы найдем в людях, будем раздувать в пожар…

Нам скажут, что человеческую натуру нельзя переделать. Это один из старейших предлогов, для того чтобы смотреть на все сложа руки. И это неправда. Человек меняется вот уж сколько тысячелетий. Но есть одно неизменное, чего нельзя ни убить в человеке снарядами и пулями, ни выколотить дубиной, ни выжечь каленым железом, – это вечное стремление и надежда переделать мир так, чтобы в нем жилось лучше. И на всем земном шаре, где только есть люди, эта надежда в них все крепнет. От нее светлеют лица, от нее голоса звучат громче и увереннее. Не всякий мужчина, не всякая женщина хотят верить в это светлое будущее, трудиться во имя него, жить ради него и, если понадобится, умереть за него. Но один человек здесь, другой – там, несколько – на одной улице, чуть больше – на другой, и смотришь – нас уже миллионы, нас громадные армии, которые могут построить десять тысяч новых городов.

Элис (поднимая глаза на стену). Таких, как этот?

Джо. Да, таких, как наш город. Где не люди – для машин и денег, а машины – для людей. Где нет зависти, жадности, ненависти, где исчезли навсегда нужда, и болезни, и страх, где не услышишь ни звона кандалов, ни свиста кнута. Где люди из темных нор вышли на солнце. И никогда никто больше не закроет его от них. Они наконец свободны. Много лет назад старик Уитмен сказал: «Во сне я грезил… И видел город, которого не одолеть врагам со всего мира. Мне снилось, что это новый город Дружбы».

Элис. Идем, Джо, нам пора в путь…

Уходят. Вновь слышатся фанфары, медленно гаснет свет.