«Гроза» в зените - Антон Первушин

Мэл посмотрел и тут же пожалел об этом. По тротуару Лиговки действительно шла Наоми, но не одна, а под руку с каким-то пожилым лысым мужиком в модном французском длиннополом плаще. На проезжающий мимо грузовик и машущего руками Молчанова она не обратила ни малейшего внимания, даже не повернула головы.

«С кем это она?» – спросил Ив, когда парочка скрылась из виду.

Мэл и сам хотел бы знать, с кем прогуливается Наоми по Ленинграду в его отсутствие. Он почувствовал укол ревности, которая сменилось беспокойством.

«Может, родственник? – бестактно продолжал гадать однокурсник. – Может, отец?»

Скворешников хотел бы поверить в эту гипотезу, однако хорошо помнил, как Наоми обмолвилась, что ее родители умерли несколько лет назад и теперь она сирота. Соврала? Но зачем?!

Наоми появилась в общежитии поздно вечером, и к тому времени Мэл уже места себе не находил, слоняясь под подозрительным взглядом коменданта в холле первого этажа. Он бросился к ней, стремясь высказать всё, что успел насочинять, но остановился, и слова, в один момент потерявшие смысл, вылетели из головы. Наоми была совершенно спокойна и даже приподняла бровь, удивившись внезапному явлению Скворешникова. Но, наверное, его вид был красноречивее других слов – она приобняла его и повела к лестнице: «Что случилось, милый мой?» Мэл понял, что на самом деле ему нечего сказать ей. Где ты была? С кем ты была? Что это за лысый мужик в щегольском плаще? А какие у него есть основания задавать подобные вопросы? Нигде официально не записано, что они принадлежат друг другу безраздельно, – Наоми вольна встречаться с другими людьми, а не только с ним. Девушка словно прочитала его мысли. «Если ты думаешь, милый мой, что я с кем-то встречаюсь, – сказала она серьезно, – то забудь эту идею. Я не могу любить двоих». Скворешников возликовал. Простых слов Наоми ему оказалось достаточно, чтобы отбросить малейшие подозрения. И в самом деле – что с ним случилось? Откуда эта дикая ревность? Словно и не в 21 веке живем! И не в Советском Союзе! Что это за частнособственническое отношение к женщине?

И Мэл совсем было успокоился до тех пор, пока не увидел лысого щеголя во второй раз. Это случилось, когда студенты говорливой стайкой привычно переходили из одного учебного корпуса в другой на новую лекцию. Лысый в небрежной позе стоял на аллее Политехнического парка и курил длинную сигаретку с мундштуком. Вроде бы он не обращал внимания на проходящих мимо студентов, но Скворешников заметил, что глаза пожилого щеголя так и зыркают из стороны в сторону, словно тот высматривает кого-то в толпе. Неужели Наоми? ― подумал с замиранием Мэл.

Скворешников вместе со всеми зашел в химический корпус, но лекцию проигнорировал, пристроившись у окна с видом на аллею. Лысый докурил свою сигаретку, бросил окурок на газон, извлек из пачки следующую. Мрачные предчувствия не обманули ― в дальнем конце аллеи появилась Наоми, и лысый щеголь быстро зашагал к ней навстречу. Мэл наблюдал, с трудом сдерживая волнение. Ему померещилось, что Наоми хочет обойти лысого, но тот уверенно преградил ей дорогу, и они заговорили, щеголь при этом активно жестикулировал, отмахивая правой рукой. Наоми слушала лысого, очень долго слушала, потом кивнула, и вместе они направились к выходу с территории парка. У Скворешникова возникло острое желание их догнать и поговорить с лысым по душам, но это было плохой идеей. Ведь Наоми определенно сказала, что в ее жизни может быть только один любовник, и это он – студент первого курса Мэл Скворешников из Калуги. У него есть хоть какие-то основания не доверять ей?

И всё же Мэл страдал от неопределенности. Ему хотелось спросить о лысом у самой Наоми, пусть объяснится, что это за таинственный незнакомец, но он не мог спросить, и окончательно запутался в своих чувствах.

А через три дня произошло очень странное событие. Они гуляли с Наоми по историческому центру и на «Лесную» возвращались через «Гостиный двор». Спускались вниз, и тут девушка внезапно напряглась, на ее лице отразились последовательно удивление, растерянность, страх, глаза расширились. Мэл проследил направление взгляда и увидел толстяка в неопрятной одежде, поднимавшегося по соседнему эскалатору. Толстяк сосредоточенно смотрел себе под ноги и не выглядел опасным или ужасным. Наоми, правда, сразу отвернулась, но изобразить равнодушие у нее никак не получалось. Мэл спросил: что тебя напугало? Но девушка вместо ответа вдруг сорвалась, побежала на платформу и впрыгнула в поезд – Мэл едва поспевал за ней. В вагоне он снова попытался выяснить, что случилось, но Наоми только мотала головой. Потом вдруг произнесла отчетливо: «Дурак. Какой всё-таки дурак нетерпеливый». Мэл хотел обидеться, но Наоми порывисто обняла его и поцеловала: «Это не о тебе, мой милый. Я тебя люблю». Скворешников понадеялся, что Наоми пришла в себя, но по прибытию на «Лесную» убедился, что поторопился с выводами. Девушка сразу побежала по эскалатору, потом к общежитию, ворвалась к себе в комнату и принялась лихорадочно собирать вещи. Мэл, нагнавший ее, встал, прислонившись плечом к косяку, и потребовал объяснений.

«Мне нужно уехать, – сказала Наоми. – Немедленно. Один дурак всё испортил, понимаешь? Надо уехать».

Скворешников заявил, что не понимает. И спросил, когда она вернется.

Наоми остановилась, шагнула к нему, коснулась щеки Мэла ладонью.

«Я не знаю, милый мой. Не знаю. Возможно, мы никогда больше не увидимся».

Нервы у Скворешникова сдали, он схватил Наоми за плечи, затряс, закричал. Девушка вырвалась и села на койку.

«Заткнись! – гаркнула она, резко переменив тон, и Мэл притих. – Пойми, я тебе не пара. Ты что, думал, мы вместе навсегда? Так вот, забудь об этом. У меня своя жизнь, у тебя – своя. Кроме того, я старше тебя, Мэл. Намного старше. Я тебе в матери гожусь!»

Скворешников отшатнулся. Вот теперь она точно врала! Это не могло быть правдой!

«Уходи, – сказала Наоми, глядя в сторону. – Уходи, ты мне мешаешь».

И Мэл ушел. Позднее он тысячу раз проклинал себя за то, что ушел тогда, так и не добившись правды. Но зрелище отдаляющейся Наоми было невыносимым. Он вернулся через полчаса, но дверь в ее комнату была уже закрыта, а в щели торчала записка. На листочке, вырванном из блокнота, Наоми написала только одно слово: «Прости».

На следующий день студгородок гудел. Оказывается, ночью какой-то психопат, обвязавшись взрывчаткой, попытался взорвать монумент на Восстания. Но его остановил заподозривший неладное милицейский патруль, в результате – памятник героям не пострадал, взорвался сам психопат, а двух милиционеров посекло осколками. Мэл почти пропустил эту новость мимо ушей, хотя Ив сообщил ее, снабдив целой пачкой версий по поводу того, кому это могло понадобиться и зачем.

«Ты подумай, – говорил он, вышагивая по комнате, – это ведь наверняка наши враги. Они никак смириться не могут, что мы победили, что Европа наша. Если могли б, то не взрывчатку в Ленинград привезли бы – атомный фугас! Но теперь-то это не так просто сделать, как перед войной. Вот хорошо будет, если найдут подонков. Вряд ли этот псих один действовал. Их повесить бы надо прямо на Дворцовой. Чтоб неповадно другим!»

Мэл не слушал его, он лежал на койке, вспоминая Наоми, запах ее волос, ее кожи. Вспоминал прогулки и их первую ночь. Было тяжко, хотелось выть и одновременно плакать от бессилия, но он продолжал накручивать себя воспоминаниями. Ее волосы. Ее кожа. Ее голос… Они смотрели на то, как тень Земли покрывает Луну, и говорили-говорили-говорили…

Потом Мэл вспомнил о «левой» тетрадке. И его осенило. На глазах изумленного приятеля Скворешников вскочил, выкопал тетрадку из груды учебников, нашел чистую страницу и сделал новую запись: «Взрыв. Мощности взрыва всегда не хватает, чтобы разогнать пушку-снаряд на пике траектории. Чем больше мощность взрыва, тем больше вес снаряда, тем длиннее наземная пушка. А если сделать заряд атомным? А за пушкой-снарядом установить отражающий щит из сверхпрочного сплава? Обязательно узнать в клубе, сколько весит самый маленький атомный фугас. Сегодня же узнать!»

4. Мера писуна

Мы все переживаем череду бессчетных превращений: на анатомическом, физиологическом и, главное, психологическом уровнях. Мальчик превращается в мужчину, девочка ― в женщину. И эти четыре человека совсем не походят друг на друга. Обычно процесс превращений слабо заметен, растягиваясь у большинства на года, а у некоторых – на десятилетия, но изредка метаморфоза происходит скачком, словно в человека попадает молния, и после ее сокрушительного удара он обнаруживает себя висящим в безвоздушном пространстве, без опор и поддержки, с оборванными связями, которые надо восстанавливать заново, чтобы как-то жить дальше, но делать это страшно и очень больно.

Молния судьбы ударила Мэла Скворешникова почти сразу после исчезновения Наоми, поменяв в одночасье не только его самого, но и всю его жизнь.