Холодная нефть с горячим запахом крови - Владимир Контровский

— Переговоры закончены, — сказал ему адмирал. — Ввиду особых обстоятельств банкет отменяется — наш высокий гость очень спешит. Доставьте его в Мурмаши со всем почтением и обеспечьте ему безопасный вылет — предупредите ПВО, чтоб не шарахнули ненароком по его самолёту. Скатертью дорога, боярин.

— На этом мы с ним и расстались…

Зиновий замолчал и сник, ссутулился и обмяк в кресле, как будто из него выпустили воздух.

Люди, сидевшие за длинным столом в просторной гостиной большого и вычурного особняка в Элитном Посаде — дома, напоминавшего рыцарский замок, — молчали. Гостиной владел полумрак, и весь интерьер — старинная мебель, картины и холодное оружие на стенах, тяжёлые портьеры на окнах, раритетные вазы и статуи по углам — просматривался смутно. И лица людей были малоразличимы. Люди эти не боялись света — наоборот, в былые времена они уверенно чувствовали себя на пресс-конференциях под обстрелом фотовспышек, на презентациях в ярком свете прожекторных лучей и на светских раутах в блеске фейерверков. Но времена изменились — энергия стала основной ценностью, и теперь никому и в голову не могло придти расходовать драгоценные джоули просто так, без особой на то нужды. И во все времена тати-разбойники, собравшиеся идти на дело тёмное, предпочитали полумрак — так надёжнее. Да, тёмные дела замышляются и при свете дня, но задумавшие злое предпочитают сумрак, совпадающий с оттенком их тайных мыслей, — так уютнее.

— Досадно, — произнёс хозяин дома, и голос его шелестящим шипением протёк сквозь вязкую полутьму, прореженную скупым полусветом скрытых потолочных ламп. — Жаль, что в своё время мы не довели дело до конца, и что в армии сохранились подобные Пантелееву и Желвакову.

— Статистика, — пожал плечами сухопарый старик, сидевший рядом с хозяином. — Они тогда были ещё офицерами среднего звена, каких тысячи и тысячи, и нейтрализовать их всех до единого…

— А надо было! — заверещал Зиновий, выходя их прострации и брызгая слюной. — И вообще, весь этот так называемый русский народ, генетическое быдло… Его поголовье надо было сокращать решительно, без полумер и сюсюканья, а мы… Вот и дождались, мать вашу! Ожили коммунисты недобитые!

— Не надо пылких эмоций, — холодно осадил его хозяин особняка. — Нынешние князья — они не коммунисты, они обыкновенные военные вожди, порождённые неофеодализмом. У них просто другая система ценностей, отличная от нашей. Это древнее противостояние злата и булата, боярин Зиновий, и началось оно ещё во времена Карфагена, и даже раньше. Так что не стоит сотрясать воздух истеричными воплями, не поможет. Давайте лучше думать, что мы можем сделать, чтобы выправить ситуацию.

— Угроза ракетно-ядерного удара по Элитному Посаду, — подал голос круглолицый крепыш с короткой стрижкой, похожий на слегка пообтесавшегося бандитского вожака, — это, я так думаю, блеф. Князь Василий такого не потерпит — Москва под боком, и её тоже заденет, и нехило. Хотя — чёрт его знает, что на уме у этих вояк, опьянённых доставшейся им властью. Они же убийцы-профессионалы, их только этому и учили, а теперь они вошли в силу. Так что — не будем тревожить осиное гнездо и заниматься терактами против северных посёлков князя Александра, а то и по мозгам получить недолго…

— Никто и не собирается. Наш дипломат, — хозяин посмотрел на Зиновия, — несколько погорячился, и его импровизация получилась неудачной. Надо было соображать, с кем дело имеешь, боярин.

Зиновий хотел что-то сказать, но вместо этого только шумно выдохнул и промолчал.

— Я согласен с тезисом, — продолжал хозяин замка, переводя взгляд на круглолицего крепыша, — что энергичных телодвижений со стороны Северного княжества не будет, если мы, в свою очередь, не станем зря дразнить гусей. Однако наша основная задача — получение эксклюзивного доступа к арктической нефти — остаётся нерешённой. А Совет Сорока шутить не любит. Глобы пойдут на переговоры с кем угодно — с китайским богдыханом, с великим халифом, с самим Сатаной, — лишь бы завладеть нефтью Арктики. Я уверен, что у них, кроме нашего, есть в запасе и другие варианты. Мессиры умны, а если не будет другого выхода, они применят силу: в конце концов, вопрос энергоносителей — это вопрос обеспечения новой валютной системы, вопрос жизни и смерти и United Mankind, и любого другого государства. И мне бы очень не хотелось, чтобы Совет Сорока счёл всех нас, здесь присутствующих, бесполезным шлаком — вы понимаете, что это значит. Без поддержки United Mankind мы с вами долго не протянем, и можем потерять не только власть и влияние, но и головы. Князь Василий непредсказуем, как и все наши "новые князья". Он укрепляет свою единоличную власть, он грезит идеей воссоздания Великой Руси, и я не удивлюсь, если завтра…

Владелец дома-замка не договорил — его речь прервала длинная пулемётная очередь, раздавшаяся где-то совсем близко.

Со звоном посыпались стёкла. Входная дверь гостиной с треском распахнулась, в её проёме появился стражник в панцирном жилете. Он едва держался на ногах; из трёх дыр на его груди обильно лилась кровь.

— Оприч… ни… ки… — натужно прохрипел страж и повалился ничком, а из открытых дверей в гостиную повалили люди в масках с прорезями для глаз и в облегающем чёрном, похожие на выходцев из преисподней.

"Опричники, — обречённо подумал хозяин, — кто же ещё… По-тихому окружили дом, вывели из строя все охранные следящие системы, нейтрализовали стражу, закинули на стены верёвки с крючьями… Псы князя Василия, готовые рвать на части любого, на кого укажет княжья рука. На это раз он нас опередил…".

Бывший банкир и политик оценил ситуацию в считанные секунды, и прежде чем к нему подбежали опричники, он раздавил зубами ампулу с ядом, давно уже припасённую на крайний случай — элитарий знал, что лёгкой смерти от князя ему ждать не приходится, и не хотел заживо гореть на костре.

Комната наполнилась треском выстрелов. Круглолицый атаман мячиком отпрыгнул к стене и выхватил пистолет, но выстрелить не успел. Две автоматные очереди перерубили его крест-накрест, и на ещё дёргающееся тело аутсайдера упала со стены простреленная картина "Охотники на привале", некогда украшавшая Третьяковскую галерею. Кто-то метнулся к разбитому окну — его расстреляли тут же, и он рухнул, судорожно вцепившись в сорванную портьеру. Седой старик хладнокровно вогнал отравленную иглу из карманного игломёта под обрез шлема одного из нападавших, а в следующую секунду другой опричник схватил его за волосы и быстрым движением перерезал ему горло. Однако большинство заговорщиков, ошарашенных стремительной свирепостью неожиданного нападения, не сопротивлялись.

Зиновия сшибли вместе с креслом и заломили руки за спину. На запястьях боярина защёлкнулись браслеты наручников. Потом его рывком поставили на ноги и, подталкивая в спину прикладом, вывели во двор, ярко освещённый пламенем горящей машины, разбитой прямым попаданием из гранатомёта. У ворот стоял танк, угрожавший особняку орудийным жерлом, по всему двору валялись тела перебитых стражников. Откуда-то сверху, со второго этажа, доносились истошные женские крики — опричники пользовались милостью князя, разрешавшего своим верным слугам в награду за труды употреблять захваченных "вражьих баб" по назначению. Соседние особняки были тихи и темны — их обитатели с затаённым ужасом взирали на происходящее, благодаря Господа, что княжий гнев обрушился не на их головы.

Пленных грубо запихивали в зарешёченный автомобиль. Сидя на узких холодных скамейках автозака, они избегали смотреть друг на друга, чтобы не видеть в чужих глазах свой собственный страх и невысказанный вопрос, мучавший всех: "Что с нами будет?".

— Не трепыхайтесь, болезные, — криво усмехнулся старший из опричников, высокий мрачный человек с лицом, изуродованным шрамами от ожогов, оглядев пленников и словно прочитав их мысли (что было совсем нетрудно). — Умели пакостить, умейте и ответ держать. Поедем в темницу, а там сразу в пытошную — чего зря время терять? Допрос с пристрастием, на дыбе, чтоб доподлинно да достоверно. Косточки поломаем да жилочки повытягиваем, а как же без этого? Но это уже так, для порядка — вины ваши князю ведомы и доказаны, и вряд ли что нового вы скажете, когда вас огнём прижигать станут. И потому долго вас мытарить не будут: завтра же поутру, по холодку, доставят вас всех на место лобное, и головы отсекут народу на радость. Вот так-то, бояре злокозненные, — помогли вам ваши ляхи?

Зиновий дёрнулся и тихо заскулил в смертной тоске. В тесной утробе тюрьмы на колёсах резко запахло аммиаком.

— Тьфу, — опричник брезгливо поморщился и пнул боярина сапогом. — Обоссался, гадёныш. И вы ещё называли себя элитой и хозяевами жизни, сучьи выблядки!

Урча моторами, машины выезжали за напрочь снесённые ворота особняка и тянулись к шоссе, оставляя позади притихший Элитный Посад.