Преступления в детской - Эйлет Уолдман

— Зачем ты все это затеяла, Джулиет? Почему попросила ее пойти с нами? — спросила Стэйси.

— Ну она бывшая учительница Зака.

— И что?

— А то, что она, возможно, последний человек, видевший Абигайль живой. Я всего-навсего хочу выяснить, не знает ли она что-нибудь полезное.

— Я думала, ты решила бросить это после скандала с ЛеКроном. Я думала, мы договорились, что ты оставишь расследование профессионалам.

— Во-первых, мы ничего не решали, это ты решила.

Я помолчала минутку, сбитая с толку воспоминанием о том, что Питеру я сказала в точности то же самое и, отбросив мысль о недостатке оригинальности, продолжила:

— А во-вторых, мне кажется, что полиция уже решила, что это была случайная авария. Если так, они не станут утруждать себя расследованием. А если не будут они, то почему нельзя мне? Меня этому учили, и я знаю, что делаю. Никому не повредит, если я в это чуть-чуть влезу.

— ЛеКрон мог бы с этим поспорить, — заметила Стэйси. Иногда она бывает ужасно ехидной.

Тут мы увидели, что Мэгги ставит машину на освободившееся место прямо перед рестораном.

— Сделай одолжение, Джулиет, не дави на Мэгги слишком сильно. Она ужасно милая, и я не уверена, что она выдержит твой натиск.

— Я и не собираюсь давить. Разве я когда-нибудь это делала?

Стэйси подняла брови.

— Поверь мне, — торопливо сказала я, пока Мэгги входила в ресторан. — Я буду нежной. И буду держать себя в руках.

— Лучше так и сделай, — прошептала она и махнула Мэгги рукой.

— Дорогая, мы здесь!

Стэйси, как обычно, заказала диетическую пищу: на этот раз рыбу-гриль и салат без заправки. Когда-нибудь я сделаю на ее тощей заднице татуировку «Не кладите масла». Надо еще об этом подумать, вдруг там не хватит места. Мэгги заказала что-то из разных сортов зерна с начинкой из каких-то корешков, а я попросила сэндвич с жареным мясом и картошку фри. Мне не очень-то хотелось картошки, но нужно же кому-то дотянуть калории на нашем столе до дневной нормы.

За чаем я аккуратно перевела разговор на Абигайль Хетэвей.

— Мэгги, вы сказали, что видели Абигайль прямо перед ее гибелью?

Ну, может, и не очень аккуратно.

— Да. То есть, нет. Я имею в виду, не прямо перед этим, но в тот вечер после занятий, — сказала Мэгги.

— А в какое время? — спросила я.

Она посмотрела на меня с любопытством, но на вопрос ответила.

— Около 18:10 или что-то вроде этого. После того, как последнего ребенка забрали из продленной группы.

— Мэгги следит за детьми днем, — вмешалась Стэйси. — Занятия кончаются в час, но некоторые остаются до шести.

— С девяти до шести? — удивилась я. — Многовато для трехлетних малышей.

— Я тоже так считаю, — кивнула Мэгги. — Но так надолго остаются немногие. Большинство детей отправляется домой в три, поэтому днем работают два воспитателя, и только я остаюсь до вечера.

— Абигайль всегда оставалась с вами? — поинтересовалась я.

— Как правило, да, — сказала Мэгги. — Ей не нравилось, что там только одна воспитательница, вдруг случится что-нибудь. Поэтому она обычно занималась делами до шести, пока не заберут последнего ребенка. Не знаю, кто теперь будет оставаться со мной допоздна.

Мэгги громко всхлипнула, и на глазах у нее опять появились слезы.

Стэйси потрепала ее по руке и сказала:

— Не волнуйся, милая. Я уверена, что новый директор будет это делать.

А я об этом даже не подумала!

— Кто собирается возглавить школу? — спросила я. — Знает кто-нибудь?

Мэгги покачала головой:

— Это решит совет директоров. Так странно! Это же школа Абигайль! Не могут же они просто нанять кого-то на ее место!

Я повернулась к Стэйси и спросила:

— А что, «Любящие сердца» — некоммерческая организация? Им управляет фонд или что-то вроде этого, или детский сад полностью принадлежал Абигайль?

Стэйси на секунду задумалась.

— Я почти уверена, что это устроено, как любая другая частная школа. Официально всем управляет совет директоров, но это на самом деле ничего не значит, все решения принимала Абигайль. Я знаю, что детский сад некоммерческий, потому что списывала все взносы, сделанные за год.

— Если только ты не уклонялась от налогов, — сказала я.

— Если я уклонялась, то и мой бухгалтер тоже. Его дети ходили в «Любящие сердца».

— Хорошо, мы уверены, что детский сад продолжит свое существование без Абигайль. Вопрос в том, кто станет им заведовать. Кто займет ее место? — продолжила я.

Мэгги снова всхлипнула:

— Надеюсь, они не сделают Сьюзан Пайк новым директором. Если так будет, то клянусь, я уволюсь.

— Сьюзан Пайк? А кто это? — спросила я.

— Она была одной из первых воспитательниц, которых наняла Абигайль. Она там с самого открытия. Что-то вроде старой драконихи, но с детьми обращается хорошо, — ответила Стэйси.

— Может, с детьми у нее все хорошо, но мы ее ненавидим, — жестко проговорила Мэгги. — Теперь, когда Зэкери уже не ходит в садик, я могу тебе сказать это, Стэйси. Единственным человеком, который мог ее выдержать, была Абигайль.

Я попыталась утешить Мэгги:

— Тогда, я думаю, они не сделают ее новым директором.

Потом вернулась к старой теме:

— В тот вечер, когда Абигайль погибла, ничего странного не случилось? Вы не заметили ничего необычного?

— Меня об этом уже спрашивали в полиции. Я им сказала, что все шло, как обычно.

— То есть, это был обычный вечер понедельника.

— Думаю, да.

— Такой же, как все остальные дни недели?

— Да. То есть, нет.

— А что? — спросила я.

— Пятницы немного не такие, — сказала Мэгги. — По пятницам Абигайль уходит в пять пятнадцать, потому что в шесть у нее психолог. Но в остальные дни она остается со мной так же, как и в тот вечер, — Мэгги вновь начала хлюпать носом.

— Она ходила к психоаналитику? — спросила я. Мне было трудно представить себе исключительно самоуверенную Абигайль Хетэвей на приеме у психолога. Я не очень понимаю почему, в конце концов, в Голливуде чуть ли не каждый ходит на промывку мозгов. Просто я не ожидала от Абигайль Хетэвей, этой снежной королевы, привычки регулярно облегчать душу. Это не похоже на ее стиль.

— В походах к психологу нет ничего плохого, — Мэгги решила защитить Абигайль. — И вообще, она туда всего пару месяцев ходила. Она не была ненормальной.

— А вы не знаете, к кому она ходила? — спросила я, хотя на самом деле не думала, что Мэгги знает или согласится рассказать.

— Минутку, дайте подумать. Несколько месяцев назад ее врач позвонила и отменила прием из-за болезни. Я с ней разговаривала, потому что Абигайль и Сьюзан ру… беседовали. Посмотрим, смогу ли я вспомнить ее имя.

— Попробуйте. Попробуйте хорошенько, — нажала я.

— Я помню, имя было похоже на китайское. Тэнг? Вонг? Ванг! Точно, Ванг.

— Фамилия врача была Ванг? Вы помните, как ее звали? — спросила я. Это же не может быть она! Или может?

Давным-давно, когда Руби только родилась и мы с Питером тяжело к этому приспосабливались, мы по совету одной подруги пошли на прием к консультанту по семейным отношениям. Как раз тогда снимали фильм по сценарию Питера, и он подружился с исполнительницей главной роли, Лили Грин. Она была подающей надежды звездочкой и вскоре после этого всех удивила, получив «Оскара» за лучшую роль второго плана в первом же своем серьезном фильме. Во время съемок фильма Питера она как раз разбиралась в своем непростом браке и посоветовала нам своего терапевта, некую Герму Ванг.

Мы договорились о встрече с доктором Ванг, которая оказалась не крошечной худенькой азиаткой, которую я себе представляла, а напротив, довольно полной еврейской матроной с заметным лонг-айлендским акцентом. Ванг — фамилия ее мужа. Мы с Питером продержались у прекрасной Ванг только один прием. За первые три из пятидесяти минут она умудрилась перечислить имена трех или четырех сотен своих пациентов из числа знаменитостей. Разумеется, не фамилии. Она говорила что-то вроде «Как я сказала одному из моих пациентов: „Уоррен, каждый брак — это сотрудничество“». Или «Как я часто говорю одной своей пациентке: „Джулия, вы не должны ожидать, что он поймет вас, если не используете трехсоставную технику общения“».

Формально она, конечно, не нарушает врачебную тайну, но на самом деле кто из нас не знает, что это за люди? Мы с Питером решили, что любые наши проблемы не стоят того, чтобы платить по сотне баксов за час разглагольствований доктора Ванг об испытаниях и бедствиях, выпавших на долю Мела, Мэтта, Брюса и Сьюзан. Больше мы к ней не ходили.

— Да, фамилия Ванг, но имя я точно не помню, — сказала Мэгги.

— Может быть, ее звали Герма? — спросила я.

— Возможно. Не помню. Почему вы задаете мне столько вопросов?

— Джулиет вечно хочет все знать, — сказала Стэйси и легонько пнула под столом мою ногу.