Ангелы постапокалипсиса: Война (СИ) - Мушинский Олег

Пулемет молотил до последнего. Восьмая, стоя на коленях, палила из револьвера прямо в морды уродам. Мутанты падали, но через парапет карабкались всё новые и новые. Потом стрельба смолкла. Гренадер махнул мне рукой и указал на балкон. Мол, уходи! Я коротко кивнул и побежал к балкону.

Там лежал раненый штурмовик. Первого нигде не было видно. Я поднял раненого и поволок по балкону. Он всё порывался пальнуть по мутантам, но никак не мог поднять револьвер. Я не оглядывался, но слышал их рычание за спиной.

До наблюдательной будки оставалось сделать всего пару шагов, когда сзади прогремел взрыв. Взрывная волна подхватила нас и буквально внесла внутрь. К счастью, металлическая дверь была открыта, а то бы нас по ней и размазало. Нас-то и о дальнюю стену будки так приложило, что в ушах зазвенело. Затем мы грохнулись на пол.

Когда в моей голове малость прояснилось, штурмовик был уже мертв. То ли шальная пуля прилетела, то ли свернул себе шею при падении, а, быть может, я очнулся не сразу, как мне тогда показалось, и штурмовик просто истек кровью. Ее, кстати, на полу натекло прилично, хотя, возможно, это была кровь двух солдат, чьи трупы лежали в углу будки. Мне тогда разбираться было некогда, да и света, прямо скажем, было маловато. Дверь оказалась закрыта — должно быть, ее захлопнуло взрывом — а единственная лампа под потолком едва горела.

Цепляясь за все, что подвернется под руку, я доковылял до двери. За ней, конечно, были мутанты, но за ней же был и "Орел". Несколько секунд я колебался. Затем всё же собрался с духом и осторожно приоткрыл дверь.

Мутантов за ней не оказалось, а вот "Орёл" всё еще висел в небе. Он горел. Вниз сыпались горящие ошметки. Вокруг вились горгульи, готовые наброситься на гибнущий дирижабль. Тот еще огрызался пулеметными очередями, но уже падал. Падал, кстати, прямо на меня. Точнее, падал он на наблюдательную будку, но пока я был внутри, для меня это было одно и то же.

Склонившись над штурмовиком, я торопливо обшарил его патронные сумки.

— Извини, приятель, — шепнул я. — Тебе уже не надо, а мне еще выбираться отсюда.

Штурмовик не возражал. Хотя не сильно я его и ограбил. Моей добычей стали всего пять патронов. У погибших солдат их было на порядок больше, но к германской винтовке нужны опять же германские патроны. Не фасону ради. У германских винтовок другой калибр. Наш-то ровнёхонько в три линии, а у них на пятнадцать сотых больше. Наша пуля в их стволе будет гулять, как пьяница между кабаками, и точно так же окажется в конце пути где угодно, но только не там, где надо.

Выбираться я решил через вторую дверь. Судя по расположению, она вела внутрь башни. На практике оказалось, что она вела в длинный темный коридор. Осторожно шагая по нему, я перезарядил винтовку. В ее магазин помещалось аккурат пять патронов. Всё, что у меня было. Я дал себе слово не ввязываться ни в какие передряги. Ну, по крайней мере, такие, пятью патронами не обойдешься.

Коридор привел меня в широкую комнату. Дверь в нее была выбита и висела на одной петле. На пороге лежал дохлый бес. В комнате валялись еще двое. У окна, привалившись к стене, сидел штурмовик со сломанным штыком в руке. Стены были забрызганы кровью. У бесов она темная, почти черная, и с маслянистым отливом, на нефть похожа. Никто не шевелился.

По крайней мере, до тех пор пока вся башня не содрогнулась от взрыва. За окном полыхнуло пламя. Деревянный подоконник в одно мгновение стал черным. Штурмовик сполз на пол. По стене рядом со мной скользнула трещина, недвусмысленно намекая, что задерживаться здесь не стоит. Я и не собирался, но тут зазвонил телефон.

Звонил он громко. Небось, на улице было слышно. Я молнией метнулся через комнату и сдернул трубку. За окном промелькнула горгулья. Я замер.

— Алло! — раздалось в трубке. — Алло!

Прижавшись спиной к стене, я напряженно вслушивался. В башне было тихо. Весь шум долетал с улицы, да и там он, казалось, быстро удалялся.

— Алло! — повторил голос в трубке. — Отвечайте, черт вас там побери!

Я ему мысленно пожелал типун на язык и негромко сказал в трубку:

— Младший унтер-офицер Марков у аппарата.

— Капитан Стахов, — устало сказал голос. — Позови командира, Марков.

— Прошу прощения, вашбродь, здесь только я.

Голос в трубке сказал, что это очень хреново и велел доложить обстановку. Я кратко обрисовал, как обстоят наши дела. Если совсем кратко, то мог бы просто повторить за капитаном: "очень хреново". Заканчивая свой доклад, я тактично ввернул, что уцелевшие надеются на эвакуацию. Надеюсь, мне только послышалось, как капитан тихо проворчал, что после потери городских ворот мы можем рассчитывать исключительно на расстрельную команду.

Затем на том конце провода к разговору присоединился еще кто-то. Слов второго собеседника я не разобрал, а капитан лишь повторял: "слушаюсь! слушаюсь! будет сделано, ваше превосходительство!" Наконец, их разговор закончился и я услышал в трубке:

— Марков, ты еще жив?

— Так точно!

— Ты знаешь в лицо командира штурмовиков лейтенанта Алексееву?

— Так точно, — отозвался я. — Был прикомандирован к ее отряду в качестве снайпера.

— А, тот самый Марков, — произнес капитан. — Уже лучше. Нам как раз нужен герой. Что?… Нет, это не тебе. Подожди минутку.

Он еще с кем-то переговорил, на этот раз не столь титулованным. Я, привалившись спиной к стене, вслушивался в тишину внутри башни. Герой им нужен, видите ли! Сейчас наверняка скажет какую-нибудь гадость. И точно.

— Эвакуация отменяется, Марков, — сказал капитан. — Для тебя есть новое задание. Найди лейтенанта Алексееву и вытащи ее. Лучше, конечно, живой. Поисковая группа только что вышла, но они пока доберутся, а ты уже на месте. И еще. У лейтенанта с собой должен быть очень важный груз.

— Ангел, вашбродь?

— Он самый, — строгим тоном сказал в ответ капитан. — Но по телефону о нем трепаться не стоило. Вдруг какая-нибудь нечисть подслушивает.

— Они уже в курсе, вашбродь, — успокоил я его. — Демон видел ангела, когда в ворота заходил.

Капитан недовольно посопел в трубку и сказал:

— Да уж, час от часу не легче. Они ж теперь пока не найдут, не успокоятся. В общем, Марков, ты должен найти лейтенанта и ангела раньше них. Как справишься, сразу выходи на связь и мы вышлем дирижабль. Будет вам эвакуация. Ну а если уже поздно… В общем, речной порт еще держится, пробивайся туда. Бог в помощь.

— Спасибо, вашбродь.

Капитан на том конце провода повесил трубку. Я вздохнул. В божью помощь мне верилось слабо. Придется, как обычно, самому выкручиваться.

Аккуратно положив трубку на рычаг, я поднял винтовку и тихонько прокрался по коридору до главной лестницы. Для начала в любом случае следовало выбраться отсюда, а там уж решать, стоит ли спасать лейтенанта или, не теряя времени, двигать в сторону речного порта? По хорошему, второй вариант выглядел разумнее.

— Ладно, посмотрим, что тут можно сделать, — сам себе прошептал я.

Снизу донесся тихий треск. Я застыл на месте. Тихий треск повторился. Площадка этажом ниже и ступеньки рядом с ней были усыпаны битым стеклом и кто-то, ступая по этому крошеву, поднимался ко мне.

Глава 4

Пять патронов — это вообще мало, а если начинать их тратить с первых же шагов — это слишком мало. Вдобавок, импортные боеприпасы не так-то просто найти. Увы, но о том, что мы теперь союзники, германцы вспоминали только когда совсем припрёт.

Конечно, им и самим надо. Пока я валялся в госпитале, прочел в газете, будто бы демоны уже Кёльн взяли. Один только тамошний собор еще каким-то чудом держался. Якобы германцы аж целую дюжину демонов под его стенами положили. Нам, понятное дело, предлагалось на них равняться. Когда на них будет равняться наше снабжение — в газете не напечатали.

Впрочем, газетчикам подавай подвиги, свершения, короче говоря, что-нибудь эдакое. А про снабжение — если только фоном к подвигу. Когда при Моонзунде разгромили одержимых, этой победе "Петроградский вестник" целый разворот посвятил, а про новый морской путь в Европу буквально одной строкой. Мол, путь открыт и ситуация с поставками скоро стабилизируется.