Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!» - Сергей Шкенёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом военно-полевой суд, назначивший штраф с правом отработки, и несколько лет на строительстве дороги Ярославль – Вологда. Вот там и окончательно сформировалась мысль о том, что во всех бедах Ирландии виноваты англичане. Вернее, эта мысль живет в душе каждого жителя Зеленого Эрина с самого рождения, но в плену она приобрела четкость и стройность, и на извечный вопрос «что делать?» был найден однозначный ответ. Да еще сыграло свою роль сравнение жизни в русском плену со службой у Его Величества… и явно не в пользу последней.
Удивительно, но подневольный труд по двенадцать часов в день оказался легче и выгоднее пребывания под знаменами с крестом святого Георгия – скопившаяся после вычетов сумма позволила по возвращении домой купить неплохое место охранника почтового дилижанса. Потом Шон еще немного доплатил и в скором времени ожидал должности главного охранника линии Хаверфорстуэст – Кармартен – Лондон.
– А я вас сразу узнал, сэр! Вы были в свите фельдмаршала Кутузова, когда он приезжал в наш лагерь приглашать добровольцев для похода в Хиву. У нас тогда многие записались.
Нечихаев не стал отнекиваться и убеждать ирландца в ошибке:
– А ты почему не пошел?
Тот вздохнул и пожал плечами:
– Хотел вернуться домой. У меня в Уотерфорде жена и две дочери… были когда-то. Сейчас никого.
Спрашивать о судьбе семьи, и почему ее больше нет, Мишка не стал. Зная отношение англичан к ирландцам, нетрудно и самому предположить – болезни, голод, профилактические повешенья и расстрелы для предотвращения бунтов… Вполне возможно, что они попали под английское умиротворение. Захочет, расскажет сам.
– И как ты собираешься жить дальше?
– Я умею воевать, сэр! По сравнению с вами, понятно, мое умение никуда не годится, но еще одна пуля в залпе никогда не будет лишней, сэр! Возьмите меня на русскую службу, господин лейтенант.
– Капитан, – поправил Нечихаев. – А насчет поступления на службу…
Он оглянулся на Замойского с Иоселиани, утаскивающих кучера к болоту справа от дороги. Цесаревич Николай правильно понял невысказанный командиром приказ и крикнул вдогонку:
– Господа, нам будет нужна его одежда!
Граф с видимым облегчением бросил покойника и предложил:
– Давайте сделаем вид, что на нас напали разбойники? Шон, здесь есть какие-нибудь разбойники?
– Они везде есть, – ответил ирландец. – Но на дилижансы еще никто и никогда не нападал.
– Все когда-то случается в первый раз, – философски заключил Мишка и скомандовал: – Тащите обратно!
Удивительно, но покойный кучер оказался своеобразным пропуском, по которому лошадей в гостиницах меняли в первую очередь, а посты на дорогах так ни разу и не досматривали благородных путешественников. Или это из-за того, что труп начал ощутимо пованивать? Зря они так, ведь мертвые не кусаются!
Впрочем, досмотра Нечихаев не опасался – кулибинки и ручные ракетометы надежно спрятаны под двойным дном дорожных сундуков, многозарядные тульские пистолеты укрыты под одеждой, гранаты князя Иоселиани тоже куда-то исчезли, а в руках лишь охотничьи ружья, приготовленные на случай нового разбойного нападения. Шон Макгоуэн, восседающий на козлах, охотно сообщал всем встречным об опасности, и к исходу третьего дня дилижанс благополучно прибыл в Лондон.
От услуг гостиницы Мишка отказался, высокомерно бросив хозяину:
– Настоящий джентльмен должен ночевать дома или у любовницы. Исключение составляют лишь офицеры армии и флота Его Величества, коим я собираюсь стать в самое ближайшее время.
– Его Величеством, ваша милость?
– Офицером, болван!
Еще в дороге Мишка решил, что никак не потянет роль богатого бездельника из высшего общества – военное воспитание то и дело прорывалось сквозь диктуемые взятым образом педерастические ужимки. Гораздо легче сыграть свихнувшегося на подвигах идиота, решившего слегка подновить потускневшую славу предков и уговорившего друзей принять участие в сомнительном предприятии. Якобы занятие охотой уже не удовлетворяет воинственные инстинкты, и молодой сквайр прямо с дилижанса рвется в бой. Не иначе, как начитался газетных передовиц с пламенными речами сэра Персиваля Спенсера.
С такими малолетними дурачками хозяин гостиницы уже сталкивался, поэтому не стал вступать в дискуссию и предложил вызвать кеб.
– Я тотчас пошлю за ним мальчишку, а вы пока можете выпить вина и перекусить с дороги.
На кеб Нечихаев согласился, но от закуски отказался решительно из соображений экономии. Неизвестно, как все пойдет дальше и удастся ли пополнить кошелек у маркиза Бонжеленя. Ведь чем ближе к Лондону, тем выше взлетали цены на провизию, и в самой британской столице жалкий тощий цыпленок наверняка стоил дороже целого ягненка где-нибудь в Уэльсе. А за хлеб даже в провинции просили вдесятеро от довоенного – Англия никогда не могла обеспечить себя зерном в достаточной мере. Организованная же российским министерством госбезопасности и им же строго контролируемая контрабанда вовсе не ставила перед собой цель накормить всех голодных, а имела задачу заработать на этом. Война должна окупаться и приносить прибыль, но кто сказал, что открытым грабежом?
Нет, тут должно иметь место полное согласие и непротивление сторон. Иначе попрячут денежки в кубышки, и разыскивай его потом негуманными методами. Так нельзя не только с людьми, но и с англичанами.
Час спустя наемный экипаж доставил гусар к дому маркиза де Бонжеленя. Ирландец же, не желая привлекать внимание к собственной персоне, остался дожидаться условленного знака в самом дешевом номере гостиницы. И потом… никто не собирался открывать недавнему знакомцу цель визита в Лондон.
Арматор, всю последнюю неделю живший в большой тревоге, встретил Нечихаева радостной улыбкой и, в первую очередь, пожаловался на приставленных месье Лопухиным охранников. Те, дескать, не только противятся любой отлучке маркиза, но и норовят сопроводить даже на свидание с прекрасными дамами.
– Вы представляете, что я чувствую? – возмущался француз. – А каково женщинам переносить тщательные обыски?
Если маркиз рассчитывал смутить Нечихаева интимными подробностями, принимая во внимание юный возраст русского офицера, то его ждало глубокое разочарование. Занимавшийся Мишкиным воспитанием генерал-майор Борчугов постарался дать приемному сыну образование, нисколько не ограниченное классическими рамками.
– Вы знаете, господин Бонжелень, – холодным тоном Мишка прервал поток жалоб, – если для пользы нашего общего дела потребуется вас кастрировать, то я без колебаний отдам этот приказ. Вы готовы сорвать операцию из-за желания потешить похоть без помех?
– Э-э-э… – К ужасу своему, арматор понял, что русский офицер не шутит, и потерял дар речи. – Но…
– Что-то не так, маркиз?
К французу наконец-то вернулась способность говорить:
– Все в порядке, господин…
– Капитан.
– Все в порядке, господин капитан. Сэр Роберт еще вчера известил меня, что необходимая сумма собрана и завтра с утра начнут подвозить деньги. Как вы думаете, месье, он не обманет?
– Задаток получен?
– Четыре дня назад, – арматор указал на стоящий у окна секретер. – Вашу долю я уже отложил. Желаете пересчитать?
Мишка не желал. У него сейчас оставалось единственное желание – смыть дорожную пыль, поужинать и лечь спать. Вслух же сказал:
– Точное время не называли?
– Нет, просто сказали, что привезут утром.
– Значит, до вашего ареста. – Нечихаев достал из жилетного кармана часы на цепочке. – Будем считать, что впереди еще половина ночи. Собираемся, господа!
– Куда и зачем? – удивился француз, а получив исчерпывающий ответ на военном диалекте русского языка, удивился: – В Англии нет таких названий, месье.
Мишка не стал объяснять, что имел в виду вовсе не географию. Некогда, время не ждет.
– Граф!
– Да, командир? – откликнулся Замойский.
– Бери деньги и дуй к ирландцу. Наймете, а еще лучше, купите экипаж. Три часа на все про все.
– Есть!
– Теперь тебе. – Иоселиани невольно вытянулся под требовательным взглядом. – Захвати сторожей и дуй на чердак. Черепицу там разберете, или что еще… не мне тебя учить.
– Понял, командир.
– А мы с тобой, Николай Павлович, поможем любезному маркизу собрать документы.
– А вещи, месье капитан? – спросил арматор.
– Я сказал – документы!
Документ 5«Из речи премьер-министра Великобритании сэра Персиваля Спенсера в Парламенте.
Сейчас идет безжалостная война. По ее окончании не будет ни победителей, ни побежденных, а будут живые и мертвые. Британский народ прекрасно это знает. Его здравые инстинкты помогали ему преодолевать ежедневное смятение перед лицом умственных и духовных трудностей. Мы знаем, что экспедиция тысяча восемьсот первого года имела только малое значение для битвы на востоке. Британия борется за все, что у нее есть. Мы знаем, что британцы отстаивают все самое святое, что у них имеется: свои семьи, своих женщин и детей, свою прекрасную и нетронутую природу, свои города, свою двухтысячелетнюю культуру – все, ради чего действительно стоит жить.
