Угроза мирового масштаба 5 (СИ) - Эл Лекс

— Оу… — только и смог произнести я. — Это…

— Не надо, Камаль-хан. — Алга все же обернулась, прямо на ходу, чтобы посмотреть мне в глаза. — Мы оба понимаем, что тебе все равно.

— Ну, в целом да, — не стал отрицать я.

— И это правильно. — Алга кивнула и снова отвернула голову, глядя вперёд. — Смерть неизбежна, не нужно заострять на ней внимание. Мы все там окажемся, просто кто-то раньше, а кто-то позже, только и всего. Мы верим, что если бы мертвые могли ожить, то им было бы не очень радостно видеть, что остальные убиты горем. Мы верим, что они предпочли бы увидеть, что их близкие достаточно сильны для того, чтобы продолжать жить, несмотря на потери.

Что ж…

Как человек, который официально встал из гроба, могу авторитетно заявить, что это — охренительно крутая позиция. Во всех смыслах и во всех отношениях. Если задуматься, то только такая позиция и могла появиться и закрепиться в головах тех, кто живет в постоянной опасности… Во множестве постоянных опасностей я бы даже сказал.

Следуя за Два-Три (хотя, наверное, после смерти Два-Два она сама стала Два-Два, не уверен, что понимаю, как это работает), я дошел до дыры в полу, в которую нырял вместе с Один-Один. Оттуда лучился желтый электрический свет, а значит либо там никого не было с того момента, как я оттуда вылез, либо наоборот — кто-то там уже был и сейчас ждал меня.

Алга встала возле дыры и показала на нее глазами:

— Рокс ждет тебя внизу, Камаль-хан.

— Спасибо, Алга, — поблагодарил я. — Кстати, у тебя очень красивые глаза. Я тебя только по ним и узнал.

— Спасибо, Камаль-хан, — без тени смущения или улыбки, с полной серьезностью ответила Алга, развернулась и пошла прочь, видимо, считая свою миссию выполненной.

А я полез вниз по ступенькам вертикальной лестницы, считая их одну за другой.

Это ж подумать только — забраться на десятки метров под землю, чтобы сделать там… ход еще глубже под землю. Что за сумрачный гений додумался до этого?

Шестьдесят шесть ступеней ровно. Шестьдесят седьмой стал уже утоптанный земляной пол, которую я по инерции посчитал, но тут же отбросил, когда понял, что достиг дна. Затем развернулся и посмотрел на Рокса, стоящего перед дверью.

— Не открывается? — сочувственно спросил я, подходя со спины.

— Главное, чтобы тебе открылась, — хитро посмотрел на меня Рокс. — Ты ведь вернулся с ключом.

— О да, — с удовольствием ответил я, снимая со спины маленький рюкзачок, в который упаковал кубок еще в Академии, и доставая посудину из него. — Сейчас тебе явится чудо!

— Я заинтригован, — тоном, прямо противоположным сказанному, ответил Рокс и слегка отошел назад.

А я, держа кубок за обе ручки, наоборот — подошел ближе и вставил кубок в предназначенное для него углубление, попутно переключаясь на магическое зрение — интересно же, что я сейчас увижу!

А увидел я… Ох как много!

Настоящий фейерверк всех цветов радуги вспыхнул вокруг кубка, как только он занял свое место!

Сотни разноцветных искр выскользнули из крошечных линий, составляющих рисунок на двери, и налипли на кубок, как глина. Буквально за мгновение весь кубок оказался скрыт разноцветным сияющим коконом, на который было даже неприятно смотреть…

И через секунду все прошло.

Искры резко потухли, словно и не было никаких искр, и вместе с ними исчез и кубок. Не осталось ни его самого, ни углубления, в которое он должен был вставляться. Теперь имелась только сплошная гладкая плоскость двери, отшлифованная так, что отражала даже световые лучи.

Рисунки животных пропали тоже.

А потом гладкий камень моментально покрылся сетью трещин, частых и делящих его на такие мелкие кусочки, что кубики сахара-рафинада казались рядом с ними настоящими кирпичами…

И обрушился.

Просыпался на пол каменным песком, как будто не выдержав собственного веса.

В итоге всё, что осталось в воздухе — это облако мельчайшей пыли, которая еще несколько секунд держала форму бывшей двери, но потом улеглась тоже.

— Неплохо, Камаль-хан, — со вкусом проговорил Рокс у меня за спиной. — Я впечатлен. Всегда мечтал посмотреть, что там внутри гробницы. И мой отец мечтал. И дед тоже…

— Ты никогда там не был? — Я обернулся.

— Конечно, нет, — улыбнулся Рокс и снял со стены одну из лампочек, которая, оказывается, и автономно могла светить. — Зайдем?

— И как можно скорее, — ухмыльнулся я, тоже беря теплый, но совсем не обжигающий светильник в руку и шагая вперед, подняв его как можно выше.

Когда слышишь «гробница великого Камаль-хана», ожидаешь увидеть просторный склеп, вдоль стен которого стоят сундуки, набитые золотом и драгоценностями, а по центру на каменном троне, затянутый паутиной и засыпанный пылью, сидит скелет, увешанный все теми же сокровищами. Усыпальница, достойная короля, если коротко.

Но Алкаст Выдра не был королем.

Видимо, поэтому он счел себя недостойным подобного захоронения. А, может, причина была в чем-то другом… Так или иначе, огромного склепа за дверью не оказалось.

Это была лишь небольшая комнатушка, размером даже меньше, чем комната, которую я делил с Ноксом в Академии.

Причем, если присмотреться, это даже «комнатушкой» назвать язык не поворачивался, поскольку это просто было продолжение той же каменной кишки, из которой мы пришли, только отделенное дверью с целым ворохом защитных магических плетений, которых было так много, что в их мельтешении и наслоении я даже не разглядел ничего знакомого.

Единственное, что отличало этот кусок от остального коридора — это каменный вырост ровно посередине.

Широкий и длинный, совершенно плоский, высотой по пояс, будто стол, который застелили скатертью, небрежно сложившейся вертикальными складками, а потом, вместе с этой скатертью, обратили в камень.

И вот на этом-то каменном «столе» и лежал скелет. Как я и ожидал — затянутый паутиной и покрытый пылью.

Сначала я даже удивился, откуда здесь пауки и пыль, но потом до меня дошло, что воздух в гробнице не спертый, а точно такой же, как в коридоре — а значит, какая-то вентиляция здесь есть. А где есть вентиляция, там есть и всякие тварюшки, включая пауков и личинок, которые за полторы сотни лет и превратили тело в голый скелет, покрытый паутиной.

А еще здесь даже были сокровища. Или, говоря вернее, сокровище. Одно-единственное, но стоящее всех ценностей мира.

В едва держащихся на одной только паутине костях пальцев, сплетенных на груди скелета, в свете фонарей слабенько блестел камень. Алый граненый мутноватый камень, будто минуту назад выпавший из одной из стен этой пещеры.

Таким он был для остальных.

Для меня же, глядящего на него магическим зрением, он был