Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За бренду голову оторвут, – добавил К”ньец.
– Не пугай ребенка! Он шагу без страха не сделает.
Камрат насупился.
– Я не ребенок и не малыш. И не отрок. Я Камрат! И ничего не боюсь.
– Ладно, ладно! Что не боишься, это хорошо. Ты знаешь, К”ньюша, он меня начинает развлекать. Дорогу скрасит. Весело дойдем.
– Может быть, и скрасит, а может быть… Вспомни похождения Тимурта, Свим. А там сказано:
Магниту был подобен он.
В песке железном проползая,
который тащит за собой
всё зло земли…
– М-да, – тень озабоченности легла на открытое лицо Свима. – Мне как-то и без твоих намёков подобное приходит на ум. Не могут дети просто так шляться между городами. Впрочем, я так и не знаю, чем всё это у них там закончилось. У Тимурта и его хожалых.
– Для кого из них? – К”ньец отломил маленький кусочек от бруска прителя и аккуратно откусил едва ли десятую его часть. – Для самого Тимурта или его подопечного? Или для их спутника Хивашу?
Свим ел неторопливо, зато в его рот за один раз помещалось столько, сколько у Камрата, наверное, за всю еду. Дурб прожевал откушенное, примерился ко второй порции, остановился, опустив руку с тескомовским брикетом. Сказал с хитрым прищуром:
– Для спутника, конечно, для Хивашу.
– Я так и подумал, – серьезно отозвался выродок. – О Хивашу говорится так:
Хивашу долго жил на свете.
Познал почёт и возведён
был племенем своим могучим
вождём бессменным. И удачно
им правил он. И сто потомков
оставил небу и земле…
– Как я понимаю, для Хивашу все передряги закончились совсем неплохо, – выслушав напевный стих хопса, Свим вернулся к еде. Медленно прожевал и продолжил: – Прекрасно даже закончилось. Я был бы не прочь занять его место. Чтобы стать бессменным вождём племени, а лучше председателем какого-нибудь кугурума. И сто потомков! Но, – Свим с сомнением покачал головой, – сто потомков многовато всё-таки, а двоих-троих – как раз в меру.
– Так сказано про Хивашу, – невозмутимо напомнил К”ньец. – Он был лишь спутником и не человеком.
Камрат их разговора не понимал.
Не понимал – и всё тут. Вот ведь говорят двое на языке, где каждое слово известно, а о чём – в толк не взять. Он, забывая о еде, переводил взгляд с человека на выродка и обратно, страстно ожидая того момента, когда они ещё поговорят, нечто ещё скажут и он сразу всё поймет. Так нет же. Про какого-то Хивашу вспоминают, а такое впечатление, что они говорят о нём самом. Но что?
Свим проглотил новый кусок.
– Ну, хорошо, – сказал он с ленцой. – С Хивашу всё как будто ясно. Хочу спросить, в сказании не упоминается, в каком возрасте были герои, когда Раткам встретился с Тимурту.
– Сказано. Раткаму было пятнадцать лет. Тимурту сорок восемь, а Хивашу двадцать шесть.
– Хорошенькое дело! Мне как раз сорок восемь лет.
К”ньец посмотрел на него слегка косящим взглядом и фыркнул.
– А мне двадцать шесть.
– Ты мне никогда не говорил о своем возрасте. Мне казалось, ты помоложе. У вас это зрелый возраст, наверное.
– Не знаю, – отозвался К”ньец. – Я давно ушёл из своего клана и из племени хиков. Был там, не интересовался, но слышал, что некоторые у нас могут жить не меньше людей.
– Интересно, – мечтательно проговорил Свим и улыбнулся. – Ты мне время от времени что-то новенькое рассказываешь. И о Тимурту я от тебя узнал. Такая легенда! Правда, одно мне как-то в этом сказании непонятно. Раткану было всего пятнадцать лет. Так? А он уже был прославленным воином, враги его боялись и обходили стороной. Мальчишку-то?
– Всё правильно, – неторопливо произнес К”ньец и расправил редкие и длинные кошачьи усы. – Говорят, когда-то человеческие дети взрослели значительно быстрее, чем сейчас.
– Да, говорят. Так оно и было. Ты-то откуда узнал?
– О, клановые дворы посещают путры не одной Сампатании, но и других бандек. Передают друг другу новости и всё такое. От них много чего можно услышать.
– Ну, конечно. Людям вы там косточки перемалываете с удовольствием.
К”ньец фыркнул.
– Ещё как. Но ты же сам знаешь и видишь ваших детей. Они созревают медленно. Соображать что-либо начинают годам к двадцати, а то и позже. У нас же всё быстрее. И у людей когда-то было также.
Они неожиданно замолчали и посмотрели на Камрата.
Мальчик застыл с набитым ртом. Точно, они хотя и говорили о чём-то непонятном, но всё время имели в виду его. Сейчас они начнут выяснять у него нечто важное.
Камрат от ожидания неприятностей вздрогнул и непроизвольно отодвинулся подальше от импровизированного стола и новых для себя знакомцев.
Свим с улыбкой всё понимающего взрослого, для которого многое было в прошлом, в таком же возрасте, наблюдал за действиями мальчика.
– Сколько тебе лет, Камрат?
Камрат недоверчиво уставился на него. Неужели дурба может интересовать такая незначительная вещь? А он уж подумал невесть что. Однако уклонился на всякий случай от ответа.
– А зачем вам знать?
– Да просто так, – с хитрецой в глазах, как можно небрежнее, произнес Свим. – Мне вот уже сорок восемь, К”ньюша сказал, что ему двадцать шесть.
Камрат поразмыслил и значительно сказал:
– Мне меньше. Со второго сатена мне пошёл шестнадцатый год. Так бабка говорила.
– Значит пятнадцать, – Свим помедлил, посмотрел на хопса. – Да уж… Чертовщина какая-то!
– Сказание не я придумал, – отозвался выродок.
– Не ты, естественно. Но давай, К”ньюша не будем торопиться с выводами и остановимся. Раньше времени не хочется себя обманывать и травиться подозрением. Извека известно, что много чего бывает на свете невероятного. Ты же помнишь историю Хромого Рутки. Каждый свой шаг и все свои деяния он сверял по Книге свершений и дел знаменитого и удачливого Хромого. Он либо сам что-то делал и находил о том подтверждение в Книге, но чаще всего поступал по описанию в ней.
– Знаю. Хромой Рутка кончил плохо.
Непонятный разговор спутников стал слегка утомлять Камрата, к тому же позади была бессонная ночь. Бабка никогда ему не рассказывала ни о каких Хивашу, Тимурту, Хромых Рутков, а эти только о них и бормочут и почему-то связывают всё с его именем. Неужели все дурбы точно также проводят своё время – говорят ни о чём. Вот у Камеи о таких пустяках не поговоришь, у неё на первом месте дело.
– И я к тому веду, – продолжал Свим. Он отвалился в сторону, облокотился и принялся травинкой ковырять в зубах. К”ньец тем временем слизывал с рук остатки пищи, протирал глаза и по-кошачьи умывал личину. – Давай лучше поспрашиваем нашего нового друга и товарища по дороге, ведущей до Примето.
Камрат подозрительно глянул на Свима, соображая, чего он к нему пристает?
– О чём меня спрашивать? – возмутился
