Товарищ участковая. В объятиях темного принца (СИ) - Майорова Жанна

— Есть у нас одно духовное лицо, — со значением произнёс глава стражей, надувая щёки, и обратился уже к своему подчинённому. — Пошли кого-нибудь в собор, пусть кликнет священника, чтобы быстренько провёл тут суд.

Катю напрягло очередное использование слова «быстренько». Ей вообще не нравилось, что здесь всё так делалось. Хотя в полиции иначе, наверное, и быть не могло. Стражи порядка во всех мирах скоры на расправу, а на то, чтобы в чём-то разбираться, ни у кого нет ни сил, ни желания, ни времени.

Священник приковылял минут через двадцать. Его бережно поддерживал под локоток один из стражников. Это был сухонький старичок, очень худой, ростом примерно с Катю, в длинной рясе, впрочем, богато расшитой золотыми и серебряными нитями. Но его одежда лишь немного напоминала типичную форму священников, увиденных ею в её мире. Хотя сколько их там вообще, религий?

Священник подошёл к решётке, неодобрительно оглядел девушку и сразу начал блиц-опрос:

— Давно ты поклоняешься дьяволу?

— Я не… — начала было Катя, но старик неожиданно громко гаркнул:

— Отвечать только «да» или «нет»!

Катя разозлилась:

— А других вариантов не предполагается? Тут всё сводится к тому, что я ему всё-таки поклоняюсь!

— Ясно, ладно, так и запишем: «я ему всё-таки поклоняюсь», — вредный старикашка жестом фокусника извлёк из широкого рукава потрёпанную книжицу и что-то вроде грифельного карандаша, хорошенько его обслюнявил, принявшись водить им по желтоватой бумаге.

— Глубоко ли нечистый успел проникнуть в твоё сердце, заблудшая душа? К слову о душе. Дорого ли ты её продала?

Катя хлопнула себя ладонью по лбу. И плюхнулась задом на лавку. Всё равно умереть от гонореи или сифилиса, подцепленного здесь, ей, видимо, не грозит. Судьба в лице этого сморщенного вредного урюка приготовила ей другую, более страшную участь.

Этот фарс длился минут пятнадцать. Потом, то ли у священника закончились вопросы, то ли ему просто надоело стоять, потому что он внезапно захлопнул книжечку, подняв столбик пыли, и вынес свой вердикт:

— Всё ясно, она одержима! Ей необходимо немедленное очищение. Огнём. И ни дня промедления. Её душа очень страдает. В оковах этого порочного изъеденного грехом тела.

Катя пошарила глазами по камере в поисках того, чем можно было запустить в старика. Ничего не нашла и разочарованная опустилась на лавку.

— Готовьте костёр! — распорядился священник, махнув рукой, и эффектно развернувшись, удалился.

Катя пожелала ему хотя бы об порог споткнуться. Но и тут неудача. Для обвинённой ведьмы — как-то даже обидно.

— Скажи, чтоб городские глашатаи объявили о казни! Пусть народ собирается. Надо успеть до заката, когда стемнеет, уже ничего не будет видно. К тому же у нас смена заканчивается, — распорядился менее жирный из начальников, обращаясь к какому-то ноунейм стражнику.

— Сейчас свернём с главной улицы, а затем…

— Эта щель у вас называется главной улицей? — воскликнула девушка, но тут же себя отругала.

— Будто у вас в Ривервиле улицы шире! — обиженно отозвался стражник.

Что за бред! Её тащили на казнь, а она волнуется о ширине улиц? Наверное, она думала об этом, чтобы не сойти с ума. От всего происходящего. Народ на площади собрался удивительно быстро. Главная городская площадь представляла собой сильно вытянутый четырёхугольник длиной метров двести, а шириной метров пятьдесят.

Если бы не обстоятельства, Катя с интересом бы огляделась по сторонам. Ведь это вроде как деловой и культурный центр средневекового города. Тут в более спокойные и праздничные дни располагалась ярмарка, проводились какие-то собрания. Было в целом чище, чем в остальных районах города.

Но девушка видела только криво сколоченные ступенечки, которые были приделаны к деревянному столбу. Для ступенек, видимо, использовались какие-то ненужные прогнившие доски. Всё равно сгорят. На девушку накатило странное безразличие. Стражники подвели её к столбу и пристегнули кандалами. Остальные стали подтаскивать сухие ветки к ступенькам. Минут через пять собралась приличная кучка.

Священник, другой, незнакомый, более молодой, бодренько стал зачитывать приговор.

Странно, но многие люди смотрели на неё с сочувствием. Катя попыталась воззвать к их разуму:

— Я ничего плохого никому не сделала! Вы меня вообще не знаете! Большая часть из вас меня и в глаза-то первый раз видит! О чём вы думаете? Почему вы позволяете им меня казнить? Ведь так в любой момент могут казнить и вас! Когда у них план по ведьмам не будет выполняться!

В толпе зашептались, священник повысил голос и начал более громко зачитывать приговор, делая упор на то, что все колдуны поклоняются тёмным силам. И от колдовства добрым людям одни беды.

Стражники отправились в толпу успокаивать людей. Один из них успешно чиркнул чем-то, вызывая огонь, который весело перекинулся на ветки. Пламя быстро начало расползаться по сухому дереву. «Сейчас разгорится. Что будет, когда огонь коснётся моей кожи?», — подумала Катя.

В подростковом возрасте один парень из её компании, понтуясь, поднёс горящую зажигалку к руке и держал какое-то время. Судя по его мученическому и героическому лицу, ощущения были максимально неприятными. И след остался приличный. Даже горящим мясом завоняло.

Катя где-то читала, что жертвы инквизиции в Средневековье, которые уже были на костре, как правило, очень быстро теряли сознание от болевого шока.

«Можно мне потерять сознание уже сейчас?», — просила про себя Катя.

Она испытывала такой дикий животный ужас, представляя, как огонь будет разъедать её кожу, добираясь до мяса и костей. «Сознание, давай, скорее отключайся!», — молила про себя Катя.

Попыталась вспомнить какие-нибудь молитвы, она иногда ходила в храм при отделении, точнее, не храм, а маленькую часовню. В моменты душевной слабости. Но в службах не участвовала. У неё всегда были сложные, какие-то свои собственные отношения с Богом.

Она ещё раз в отчаянии подёргала руками. Бесполезно. Её запястья были присоединены металлическими колодками к столбу. Интересно, она почувствует, как они нагреются и будут обжигать кожу на руках?

Краем глаза девушка заметила, что в толпе начались волнения, и кто-то из мужчин даже попытался рвануться к ней, однако его удержали стражники. Где-то в подсознании мелькнула надежда. И тут же угасла.

Огонь весело полз вперёд и вверх. Он уже подбирался к её босым ступням. Катя вспомнила какие-то тренинги, на которые ходила её подруга. Она всегда говорила — надо визуализировать то, чего ты хочешь. Катя попыталась визуализировать своё спасение. Но ничего не получалось. Она не представляла, как это могло бы выглядеть. Её спасёт принц на белом коне? Внезапно начнётся ливень? Прилетит старая ведьма и всех тут превратит в жаб? Или надо просто представить себя с коктейлем где-нибудь на пляже у моря?

Неожиданно огонь взвился вверх стеной, будто кто-то плеснул туда бензин. Но разве в таком случае может образоваться такой идеально ровный столб? А откуда в нём человеческий силуэт? Люди ведь не могут стоять в огне, правда? Фигура становилась всё отчётливее. Мужчина?

Катя почувствовала непреодолимое желание заснуть.

Неужели это и было то самое состояние потери сознания? Болевой шок? Может быть, он уже случился, и она полностью горит?

Девушка не стала противиться этому состоянию и с благодарностью нырнула в забытье.

…

— … не должно было так долго действовать. Давно пора было очнуться.

Катя сквозь сон услышала чей-то голос. Поняла только, что он принадлежит мужчине.

Тёплые ласковые пальцы коснулись её щеки, аккуратно скользнули по шее, коснулись ключиц и остановились где-то в районе ложбинки между грудями.

— Сколько ещё будешь притворяться? — весело осведомился голос. — Или твоё молчание — это знак согласия? И мне стоит продолжить.

Рука незамедлительно скользнула в разрез рубашки, а вторая в это время легла Кате на живот, слегка касаясь линии трусиков.