Через тернии к звёздам - Данияр Акбарович Гафаров

тоже лежал на одной из полок. Кабель от этого аппарата уходил куда-то в огромный агрегат. И что-то мне подсказывает, что это не что иное, как лазерный резак. Но, ни одно из этих приспособлений не принесли хоть какого-то результата. Камень выглядел абсолютно не повреждённым. И даже для обычного человека, это уже не просто камень. Простой гранитный камень уже давно бы сломали.

Удовлетворив своё любопытство, я сказал Кречету:

— Давай-ка мы его в лифт занесём, чтобы время потом не терять.

— Ага, — согласился со мной Кречет, — и я даже вижу, чем его можно переместить.

В углу зала стоял средний погрузчик. А рядом был ещё один автопогрузчик, но уже с манипуляторами. Кречет забрался именно в него. Завёл без проблем, ключи были в замке зажигания, в отличие от электрокара, он был бензиновый, опробовал каждую рукоятку управления манипуляторами, разобрался, в общем, с управлением, и подъехал к камню. Без труда зацепил манипуляторами камень, легко оторвал его от пола, и, переместившись к обычному погрузчику, уложил его на вилку погрузчика.

— Так будет лучше, — пояснил он свои действия, — вряд ли манипуляторы смогут долго удерживать камень, а так надёжней. И ты знаешь, мне показалось, что он не такой и тяжёлый, как кажется. Я думаю, что этот камень полый. Точнее, внутри может что-то находиться, но вес у этого чего-то меньше самого камня.

— Ладно, — махнул я рукой, — весовщик ты наш. Давай, подвози его к лифту, я сейчас его открою.

Загрузив камень в лифт, да просто заехали на каре в него, думаю, что этот лифт и гораздо больше вес поднять сможет, поднялись на второй подземный уровень, к ребятам. Они так же сидели, и ожидали сигнала. Только Вьюга переместился на диван и прилёг, листая журнал.

— Ну как, — спросил меня Атолл, — есть, что ни будь необычное?

— Есть, Атолл, есть, — кивнул я, — и даже очень необычное. Настолько необычное, что я сейчас и объяснить не могу. Мне бы с наукой переговорить, есть у меня насущные вопросы, которые только они мне смогут разъяснить.

— Так не вопрос, — обрадовался Атолл, — они в первой комнате слева. Там даже русскоговорящий есть. Мне тоже интересно будет послушать, а то задолбался без дела сидеть.

— Ну, тогда пошли, — согласился я.

С нами увязался Вьюга, отбросив журнал в сторону, и Кречет. Всем было интересно, что же это такое и откуда. Меня же в первую очередь интересовало — откуда этот артефакт.

Наука сидела, по-видимому, также, как их оставили. Развязаться они не пытались. Это я понял по тому, как осклабился Вьюга. Кляпами их не оборудовали, поэтому я сразу приступил к опросу, присев на свободный стул.

— Кто у вас старший? — Спросил я учёных.

— Вероятно я, — ответил пожилой человек. Впрочем, выглядел он не плохо. Голова хоть и седая, но за собой этот тип следил. Поджарый, высокий и загоревший. Остальные на его фоне выглядели бледно. И на лицо были самые настоящие бюргеры, в отличие от этого типа.

— Вы хорошо говорите по-русски, — сделал я ему комплимент, — кто вы и откуда?

— Штраус Эдуард Карлович, археолог, к вашим услугам. — Пояснил он мне. — А по поводу языка, так у меня мать русская. С детства с ней на нём разговариваю. Родился в 1945 году в Штутгарте. Сейчас профессорствую в Берлине. В смысле, даю лекции в университете.

— Хорошо, Эдуард Карлович, — кивнул я головой, — мать, наверно, из эвакуированных в Германию во время войны?

— Да. — Не стал разубеждать меня профессор.

— Отец забрал её к себе, — продолжил он рассказывать о себе, — в качестве служанки. Он был военным чиновником, и ему по статусу позволялось. Но когда привёз её к себе домой, назвал её хозяйкой, и велел следить за хозяйством, а сам уехал на фронт. Вскоре, через год, он вернулся уже окончательно, и они стали жить вместе. Потом поженились. Затем родился я. Он был не плохой человек, и матери он понравился сразу, поэтому она и не делала попыток побега. А когда закончилась война, она уже не хотела уезжать от него. В общем, срослось у них всё хорошо.

— Хорошо, — откинулся я на спинку стула, — с этим разобрались. Что вы можете сказать о грузе? Откуда он?

— Из Египта, — ответил он не задумываясь, — из-под саркофага одного из фараонов одной из пирамид. Вход в гробницу был обнаружен случайно, до этого там всё было исследовано, и ничего не напоминало о том, что там что-то ещё есть. Не буду рассказывать предысторию, это не столь важно, важно было то, что мы там нашли. Кроме этого камня и саркофага было множество золотых украшений, драгоценных камней, всевозможной посуды из золота и разной утвари. Но заинтересовало нас не это, а то, что тело фараона было свежим. Как будто человек только что умер. Тело было холодным и окоченевшим. Кожа совершенно не пострадала. Даже вещи, что находились на нём, были просто в превосходном состоянии. На радостях, мы решили поскорее вывести это тело, и исследовать его в нормальных условиях, но стоило нам отнести этот саркофаг с телом в сторону от камня, как тело стало стремительно истлевать. Менее чем за минуту, в саркофаге оказался только прах в виде пепла. Не сохранилось ничего. Что произошло, никто не мог дать ответ? Вот тогда мы и обратили внимание на камень. Привлёк своё внимание он тем, что был он другой. Не такой, как те камни, из которых была сложена пирамида. Тогда мы попробовали взять пробу этого материала, но у нас ничего не вышло. И мы поняли, что именно этот камень не давал истлеть телу. Вот тогда и было принято решение забрать этот блок с собой, и исследовать его. Этот комплекс был предназначен для других целей, и ввод его в эксплуатацию подходил со дня на день, что и решило проблему секретности исследований. Именно поэтому здесь находится не весь персонал комплекса. Как вы заметили, здесь не проживают сейчас ни повара, ни обслуга, ни технический персонал. Пока они приезжают с утра, а вечером уезжают. А со дня на день ожидалось их заселение на постоянной основе.

— Как вам разрешили вывоз артефакта власти Египта? — Спросил я, когда он надолго замолчал.

— Они ни о чём не догадывались, — пояснил профессор, — работы проводились тайно, под официальным разрешением властей на исследования пирамиды. Так же, тайно и вывезли. Они не знали о том, что мы нашли захоронение, в противном случае, конечно,