Ткачи Сарамира - Крис Вудинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Императрица прятала ребенка от общества, зная, что мир будет презирать бедняжку. Люди не заметят ни ее нежного характера, ни мечтательных глаз. Они будут смотреть на девочку как на порождение зла, которое нужно уничтожить. Ничто не должно осквернять чистую расу сарамирцев. Анаис думала, что Люция со временем могла бы научиться скрывать свой дар, управлять им и даже подавлять его. Но теперь этой мечте не суждено осуществиться.
О духи, как же им удалось узнать правду?
Императрица всегда была предельно осторожна и постоянно держала ситуацию под контролем. Никто без ее разрешения не мог видеть Люцию. Анаис старательно скрывала девочку от посторонних глаз, от тех, кто мог навредить наследнице.
Этот мир прогнил, мелькнуло в голове Анаис, и она горько вздохнула. Болен проказой. Боги давно прокляли Сарамир за грехи. С каждым годом детей с отклонениями рождается все больше.
Но не проходило и дня, чтобы они не становились жертвами ткачей. Даже животные и растения подверглись зловредному влиянию. Крестьяне не раз уже жаловались, что земля приносит нездоровые плоды. Болезнь распространялась с неимоверной силой в течение многих десятилетий. Никто даже не знал, с чего все началось. А главное, как далеко проникла зараза? На вопрос, что же теперь делать, никто не давал ответа.
Внезапно дверь в покои императрицы распахнулась. На пороге стоял ее муж. Он был чем-то ужасно недоволен и прямо-таки кипел от злости.
– Что происходит? – закричал император, схватив жену за запястье. – Что здесь происходит?
Анаис ловко высвободилась и бросила на супруга презрительный взгляд. Император знал, что сила на ее стороне. Жена происходила из династии Эринима, бравшей свое начало от рода древних правителей Сарамира. Он же считался императором только потому, что был ее мужем. И если бы Анаис захотела, то церковь расторгла бы их брак в любую секунду.
– Могли бы для приличия поздороваться, Дурун, – бросила Анаис, чтобы слегка охладить пыл императора. – Как прошла охота?
– Что произошло, пока меня не было? – закричал разъяренный супруг. – До меня дошел слух… наш ребенок… Я требую объяснений.
– Люция обладает феноменальными способностями, Дурун. Вы бы знали об этом, если бы навещали ее почаще. Что случилось? Вспомнили, что у вас есть дочь? С чего вдруг в вас проснулся отцовский инстинкт? Вы даже не принимали участия в воспитании девочки.
– Так это правда? Она – порченая? – взревел Дурун. – Искаженная?
– Нет!
– Да!
Оба восклицания прозвучали одновременно. И теперь главный ткач и императрица с вызовом смотрели друг на друга.
Дурун удивленно взглянул на жену. Анаис отвернулась и вновь уставилась на фонтан. Повисла тяжелая пауза.
Императрица заранее предчувствовала реакцию мужа. Его поведение было предсказуемо.
Анаис презирала императора. Ей не нравились ни его черные наряды, расшитые золотом, ни длинные, блестящие черные волосы. Владычица Сарамира ненавидела горделивую осанку мужа, нос, как у ястреба, тонкие черты лица и темные злобные глаза.
Их брак стал лишь выгодным союзом, благодаря которому королевская династия теперь пользовалась поддержкой древнего рода Бэтик. Но за это императрице приходилось терпеть ленивого и хвастливого мужа. Хотя иногда Дурун преображался. Он понимал Анаис, поддерживал, интересовался ее делами. К сожалению, это случалось крайне редко. И сегодняшнее поведение являлось тому лишним подтверждением.
– Вы родили урода? – прошептал император в ужасе.
– Не без вашей помощи. Не забывайте, вы отец ребенка, – резко бросила Анаис.
Лицо Дуруна исказила судорога.
– Вы знаете, чем это может кончиться? Вы понимаете, что натворили?
– А что мне оставалось? – спросила императрица. – Убить своего единственного ребенка? Позволить династии Эринима прерваться? Никогда!
– Мы бы произвели на свет другого наследника, – прошипел Дурун.
Анаис не успела ответить мужу. В гулких коридорах раздался звонок, извещая присутствующих о прибытии гонца.
– Вас уже ожидают, – хрипло произнес Виррч.
Бросив на мужа гневный взгляд, Анаис развернулась и направилась к двери.
Императрица прошествовала мимо гонца с высоко поднятой головой. Бедняга не успел произнести ни слова. Да и Анаис не стала бы его слушать – ей было не до пустой болтовни. Владычица лихорадочно размышляла.
В противоположном конце коридора Дурун с грохотом захлопнул дверь в свои покои. Императрица была благодарна мужу за это. Анаис не придумала, как усмирить разгневанную знать, но точно знала, что справится без помощи Дуруна.
Покои главного ткача Виррча наводили тоску и ужас.
В комнатах редко зажигали свет. Здесь было душно и сыро, точно на болоте в самый разгар летнего зноя. Высокие ставни, не пропускавшие ни солнечных лучей, ни легкого дуновения ветерка, никогда не открывались. К тому же на окнах висели плотные шторы из цветастого материала, украшенные вышивкой. В центре комнаты находилась восьмиугольная купальня. Дно бассейна давно покрылось водорослями, а мутная вода издавала неприятный затхлый запах. В одном из углов купальни плавало обнаженное тело мальчика.
По всей спальне валялись гниющие остатки еды, свидетельствующие о зверском аппетите главного ткача, особенно в моменты гнева. Поэтому в комнате стоял удушливый, смердящий запах.
Широкая кровать стояла всего на трех ножках, слегка накренившись на один бок, отчего в полумраке напоминала огромного монстра, приготовившегося к прыжку. Постель Виррча покрывали грязные, в пятнах шелковые простыни. Другие простыни, изодранные в клочья, валялись на забрызганном кровью плиточном полу. Рядом с кроватью лежала плетка. На постели – мертвец. Судя по виду, он находился здесь уже несколько недель. Ни пол, ни возраст, ни, тем более, личность покойника определить было совершенно невозможно. Огромный кальян на тумбочке дымился без особой надобности среди этой смеси зловоний.
Здесь же, укрыв свое иссушенное тело тряпками, сидел главный ткач. Виррч носил маску, даже оставшись один.
Это была не просто прихоть главного ткача.
Маску Истины много лет назад выковал из бронзы сам Фрастик, величайший из всех мастеров, когда-либо живших в Сарамире и за его пределами. Ковка была настолько тонкой, что маска не причиняла владельцу никаких неудобств. Мастер скопировал лик давно забытого божества. Маска вселяла страх. Выражение бронзового лика было одновременно сумасшедшим, недобрым и ужасным; его исказила презрительная гримаса. Под глазами запали глубокие тени. В зависимости от освещения собеседникам главного ткача казалось, что маска кричит от отчаяния, вопит от ненависти или ревет в гневе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});