Во власти теней - Вера Эпингер

я бы никогда не простила, а, значит, узнай я о чём-то подобном, то… лучше не домысливать.

Перед самым звонком мы перешли в соседний кабинет, где уже собралась вся группа. На этот раз я всё-таки решила вспомнить треклятые термины, чтобы не повторить недавний позор.

Градов не опоздал. Расслабленно вошёл в аудиторию и положил вещи на преподавательский стол, кивком позволяя нам занять свои места.

— Не могу сказать, что доброе, но всё-таки утро, — в своей специфичной манере выдал он и бегло обвёл нас всех взглядом. На меня не обратил ни толики лишнего внимания. — Начнём с нашего любимого.

— Барышников! — услышав свою фамилию, одногруппник, сидящий за соседней партой в правом ряду, медленно поднялся. — Правосубъектность.

Оттарабанив определение, однокурсник сел.

— Отлично, Барышников, единичка. Беляева! Правоспособность.

Вот уж это определение я знала наизусть.

— Установленная законом способность лица иметь субъективные права и юридические обязанности, — чётко произнесла я, силясь перебороть улыбку.

— Всегда бы так, — наконец, удостоил меня взглядом Градов, а в его глазах промелькнула какая-то доселе неизвестная мне эмоция. Впрочем, он тут же вернулся к планшету и ведомости, в которую выставлялись баллы и отмечалось посещение студентами пар. Удивительно, но сегодня Евгений Александрович не зверствовал — давал легкие термины, не запомнить которые мог только откровенный идиот. Хотя доставшаяся мне в прошлый раз «аккламация» была как раз из таких…

— И чему вы радуетесь? — когда опрос закончился, студенты довольно загудели — а как тут не радоваться столь просто полученному баллу? Мелочь, а приятно. — Умудрились за год выучить откровенную элементарщину? Зубрёжка — уровень начальной школы. Знаний в ваших головах от неё не прибавилось. От результатов теста волосы дыбом встают… — отчитал нас преподаватель. — Впрочем… — он усмехнулся. — Чем хуже вы учитесь, тем меньше у меня конкурентов. Итак… — Градов пробежался по списку группы, называя фамилию, балл за тест и вставляя свой комментарий.

— Теперь те, чьих имен я не назвал. Беляева, Дрогалев и Никульникова — списываете вы у соседей по столу отлично, но за это я оценки не ставлю. Всем по нолю.

Я часто-часто заморгала, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Да меня, отличницу с золотой медалью, никогда не выставляли… такой… такой… дурой! И пусть сама виновата, в облаках витала, пока все писали, но почему сразу ноль?!

Набравшись смелости, встала со стула, что не укрылось от внимания Градова.

— Что-то хотите сказать, Беляева?

Не смогла совладать с эмоциями. Знала — голос сорвется, едва я захочу произнести хоть слово. Потому замотала головой и тут же села под раздавшиеся смешки с задних парт.

— А сейчас сведения для тех, кого я назвал раньше, и для тех, у кого есть хотя бы несколько нолей по темам в ведомости. До конца следующей недели вы обязаны их отработать. Лица с незакрытыми зачётами по темам к экзамену допущены не будут. — Голос Градова прозвучал громом среди ясного неба.

Ника сочувствующе взглянула на меня — ей, к счастью, отработки не требовались. Весь дальнейший семинар пролетел в какой-то дымке. Неудачи в учебе всегда больно задевали меня: синдром отличницы во всей красе.

Преподаватель продержал нас до самого звонка, что было ему несвойственно. Впрочем, на обед я не торопилась, а потому дождалась, пока все покинут аудиторию, коротко кивнув девчонкам, мол, идите без меня.

Собравшись с силами, подошла к Градову и храбро произнесла:

— Евгений Александрович, почему ноль?

Мужчина поднял на меня серые глаза, в которых промелькнуло удивление.

— Потому что ваша работа, Кристина, символ в символ идентична работе Валеевой. Делить оценку на двоих я не стал. Я знаю, что вы куда умнее, чем хотите показать. И если ноль вы закроете отработкой, то единица или двойка так и останутся в ведомости. Считайте, что я дал вам шанс исправиться.

— Как мне отработать? — выслушав преподавателя, задала закономерный вопрос. Сейчас, стоя рядом с ним, как провинившаяся школьница, я ощущала себя не в своей тарелке. Мне было неуютно — словно утреннего инцидента никогда и не существовало. Льдисто-серые глаза, казалось, могли вынуть душу.

— Завтра, в субботу, в шесть часов вечера, отработка на кафедре. Сдаёте тест дежурному преподавателю и свободны. Либо… — он совершенно некстати усмехнулся.

— Либо? — как попугай, повторила за ним. От волнения без задней мысли облизнула пересохшую нижнюю губу и только потом поняла, как неуместно это выглядело. Никакого воспитания, Беляева!

Градов прищурился.

— На следующей неделе состоится завершающая в этом учебном году студенческая конференция. Напишите доклад по моему предмету, защититесь — я закрою вам ноль и проставлю допуск к экзамену. Решайте.

Он тут же потерял ко мне интерес, поднялся со стула и сложил вещи в дипломат. Я терпеливо дождалась, пока он закончит. Завтрашняя отработка вовсе меня не устраивала — необходимость объясняться насчет задержки с Денисом была мне неприятна, кроме того, я представляла, сколько времени проторчу на кафедре. Шутка ли, последняя возможность закрыть долги. Так что вариант с докладом показался куда предпочтительнее.

— Я напишу доклад.

— Хорошо, Беляева. Тему и ключевые тезисы жду к завтрашнему утру на электронку или мне в «личку», — услышав последнюю фразу, я вновь вздрогнула. Вот нужно же было ему напомнить… — Только прошу, без банальщины. Возьмите актуальную проблематику. Последний день сдачи готового доклада — понедельник. Защита в среду. Времени вам хватит. Всё, не смею больше задерживать.

Глава 5

Две пары, следующие за теорией государства и права, прошли для меня незамеченными: по философии и основам управления ещё месяц назад был заработан «автомат», так что я с чистой совестью могла окунуться в предстоящий доклад. Правда сразу же возникла загвоздка с темой — муки выбора между несколькими интересующими меня разделами не позволяли быстро определиться.

В конце концов, я приняла решение и записала в тетради тему: «Дискуссионные вопросы структуры нормы права». Надеюсь, Градова устроит.

День, проведенный без до боли привычных процедур в виде частых созвонов с Денисом и постоянных переписок, являл собой настоящий бальзам для души — как же здорово с головой окунаться в учебу и общение, не оглядываясь не необходимость отчитываться.

Впрочем, уже на подходе к дому я вспомнила об утреннем разговоре с девчонками, и настроение, живенько рванувшее вверх, спустилось к изначальному значению. В квартиру заходила со смутным чувством тревоги.

Стараясь сильно не шуметь, заглянула в комнату — Денис мирно спал, завернувшись в одеяло, словно в кокон. На его губах застыла лёгкая, практически детская улыбка. Не желая ему мешать, ушла на кухню. Судя по грязной посуде в раковине он просыпался, но снова уснул. На столе лежал