Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая

что старик, кипевший от возмущения. Во властных повадках его сказывалась привычка верховодить родичами, встречая лишь беспрекословное повиновение.

– Что значит – такие же, как мы?

«Русы?» – чуть не спросил Арнор, но сдержался. Здесь не могло быть других русов. Мелькнула пугающая мысль, что эти меряне где-то наскочили на дружину Гудбранда или Снэколя, хотя те должны находиться в других местах, но ее он отбросил: если бы у кого-то из тех двоих имелся такой кафтан, он бы знал. После похода на Хазарское море в Бьюрланде завелось немало дорогих вещей, но все были известны наперечет. Да и зачем бы даже Гудбранд, не чуждый желания покрасоваться, взял бы столь дорогую одежду с собой? Хоронить, если что, все равно дома будут.

– В таких же шлемах и железных одеждах. – Покойник кивнул на снаряжение Арнора. – Только щиты у них другие… были.

– Где вы встретили тех людей?

– На реке.

– Давно?

– Семь дней назад, – без запинки ответил покойник, будто высчитал заранее. – В тот же день я был убит, и вот сегодня пришел в свой бывший дом на прощальный пир с родичами.

Арнор тихо зарычал, не открывая рта и пытаясь таким образом подавить досаду. При его спокойном, уравновешенном нраве он злился, когда чего-то не понимал, а эти речи звучали уж слишком дико.

– Да, нынче мы справляем прощальный пир моего сына Селтыка, а вы ворвались и нарушили обряд! – сердито попрекнул его старик. – Не дали моему сыну как подобает проститься с миром живых! Люди вы или кереметы, пусть великий добрый бог…

– Будешь болтать лишнее – велю заткнуть тебе пасть твоей же шапкой! – перебил его Арнор: кому нужны проклятия на голову? – И пока всю ее не прожуешь, больше не скажешь ни слова. Отвечай, о чем спрашивают. Если я узнаю все, что мне нужно, то не трону у вас никого.

Потом он обратился к покойнику:

– Как ты был убит?

При этом Арнор почувствовал себя Одином: кто еще может задавать такие вопросы мертвым?

– Меня зарубил один человек в таком же шлеме, но пока он пытался вытащить топор из моей головы, мой брат Пактай убил его копьем в шею, – с явной гордостью ответил покойник, и эта гордость была первым живым чувством, какое Арнор услышал в его речах. – Брат отомстил за меня, и вскоре мы разбили их.

– Они пришли по реке с востока? Сколько их было?

– Четыре десятка без малого.

«Как нас!» – мысленно отметил Арнор и невольно подался вперед:

– Правда? Вы разбили отряд из трех десятков, одетых как я? – Он взмахнул рукой вдоль тела, имея в виду пластинчатый доспех. – Сколько же было ваших?

– Пять десятков и еще шестеро, – с той же гордостью ответил покойник. – Род наш, род Селезня, уважаем в Мерямаа, на мой зов откликнулись мужи из многих родов. А мы за много дней получили весть, что с востока по реке идет отряд чужих опасных людей. Со всех четырех сторон света созвал Юмо своих храбрых сынов и ехал впереди них на белом своем коне с серебряными ногами. Все мы взяли хорошую добычу, хоть и немало наших братьев отправились к предкам. У нас не было шлемов и железных одежд, но мы сделали засаду на их пути, метко обстреляли и добили уцелевших топорами и копьями.

Ну, надо думать! Арнор легко мог себе представить рой стрел, выкосивший разом половину отряда на реке – он сам несколько дней назад побывал в таком положении, – а потом кровавую рубку с противником, превосходящим по силам в три раза. Если навалятся дружно втроем на одного, то и шлемы не спасут. Хорошо, что он в тот раз догадался идти подальше от высокого берега и что напавшие на них не имели преимущества в числе.

– И вы взяли у них хорошую добычу? Что там было?

– Молчи, Пактай! – крикнул старик: его давно тянуло вмешаться, но угроза Арнора его сдерживала.

Арнор отметил: он назвал имя не мертвого брата, а живого. Ошибся?

Да нет же! Арнор чуть не захохотал: ведь этот покойник в личине, что сидит перед ним, и есть уцелевший брат, Пактай! Видно, за доблесть ему и доверили честь изображать убитого на поминальном пиру. В своем теле тот уже не придет и с собственной вдовой не уляжется…

– Они узнают, что им нужно, и убьют нас всех! – горячо продолжал старик, не поверивший в обещания Арнора их не трогать.

– Мне нечего бояться – я уже лишился жизни, – ровным голосом ответил покойник. – Я желаю лишь одного: завершить достойно, по мерянским обычаям, свой путь в роду и уйти к Киямату. Спрашивай быстрее, кто бы ты ни был. Если я не успею исполнить все назначенное, то придется мне еще долго скитаться среди живых. Я пойду за тобой в твой дом, как бы далеко ты ни жил, и буду каждую ночь ложиться между тобой и твоей женой. Посмотрим, принесут ли тебе радость те ночи.

– У меня… – начал Арнор, но вовремя прикусил язык: нечего им про свои дела рассказывать.

От этой беседы его слегка трясло и в то же время хотелось смеяться.

– Сейчас нет, но скоро будет, – ответил покойник на те слова, которых Арнор не произнес.

– Ты знаешь мое будущее, пургален? – Арнору стало еще веселее и в то же время еще более жутко.

Он слышал о том, что в обряде посещения ряженый покойник пророчит родным об их судьбе, но считал это только игрой. Однако покойник ведь угадал, что у него пока нет жены, хотя в свои годы он, по мерянским меркам, уже лет пять мог бы быть женат.

– Отсюда мне видно. – Покойник кивнул личиной. – Ты знатного рода, но возвысишься еще сильнее. Есть нечто, что сейчас огорчает тебя, но скоро ты будешь этому радоваться. Придет снег… и принесет тебе мир – это то, что я вижу, хоть и не могу понять. А теперь оставь меня здесь одного с моей женой, больше я не могу говорить.

Когда выходец из Хель заявляет, что больше не может говорить, долг живых – оставить его в покое. Как ни мало у Арнора было причин ждать добра от этого чуда в желтом кафтане, тот предрекал ему честь и даже что-то вроде счастья. Дивясь такой доброте, Арнор поневоле хотел ему верить.

– Пошли, дренги. – Арнор поднялся, подбирая щит. – Старика заберите.

– А бабу? – ухмыльнулся Хрок.

– Бабу оставьте. Похоже, она ему еще нужна…

Глава 6

Выходя от покойника, Арнор думал, что самое удивительное на сегодня уже услышал. Он ошибся. Оставив возле покойницкой куды пару дозорных и велев вести сердитого старика за ним, он перешел в другую куду, где жались к стенам с десяток женщин и столько же детей, и там продолжил беседу.

– Рассказывай все по порядку, – велел он кугыжу. – Что это были за люди, на которых вы напали семь дней назад, что у них было с собой и где все это теперь. Я знаю, что там были немалые сокровища – серебро, дорогая хазарская посуда и цветная одежда с шелком. Я сам видел новые дирхемы, серебряный ковш с позолотой и кафтан на твоем покойнике. Не говори мне, что это все. Завтра, как рассветет, я велю обыскать ял и найду все до последнего кусочка серебра. Я пришел сюда за челядью, и если ты меня рассердишь, я уведу у вас всех женщин и подростков. А старых и негодных, – он помолчал, холодными серыми глазами глядя на кугыжа, – велю зарубить. Если же мы подружимся, то людей я не трону. Но я должен быть уверен, что ты скажешь мне всю правду.

– Пусть кереметы с тобой водят дружбу, никса падта[14], – злобно буркнул старик.

– Олет кужса[15], – бросил Арнор и пальцем показал на него и на дверь.

Он не был злым или жестоким человеком, чужая смерть или страдания не приносили ему никакой радости, но после похода на Хазарское море он имел опыт в таких делах и знал: уж если ты пошел за добычей, жалость оставь дома. В одном старинном северном сказании, которое он слышал еще от покойной матери, упоминался меч, который, если извлекался из ножен, требовал непременно попробовать крови врага, а иначе угрожал жизни собственного хозяина. Став взрослым, Арнор понял: это была сага не о мече, а о человеке с мечом. Если на путь воина не хватает духу, сиди дома с женщинами и не позорь свое оружие.

Дренги подхватили старика и поволокли наружу. Арнор, выйдя вслед за ним, показал на дерево посреди яла и, пока дренги искали веревку, велел вывести по одному человеку из каждой