Жесть - Александр Щёголев

Медленно, очень медленно Федор Сергеевич сел.

— Извините… — прошептал он.

Марина не знала, куда деться. Она отозвалась нейтрально:

— Я, наверное, не вовремя…

— Оставьте, Марина Петровна, вы для меня всегда вовремя. Итак… Что нам с вами делать. Первое. Ладиомил отменяем. Слезайте с него. Только ни в коем случае не сразу, постепенно уменьшайте дозу, доведя ее до нулевой. В течение месяца, не меньше.

— Я же тогда спать перестану.

— Вот чтобы этого не случилось, у меня второе предложение. Не хотели бы госпитализироваться? Нет, не сюда, Боже упаси. В клинику неврозов, в Бехтерева.

— Зачем?

— Вам нужен точный диагноз, иначе лечение невозможно. Для этого вас нужно тщательно протестировать, чтобы составить подробный психологический портрет… например, с использованием детектора лжи — очень эффективно во врачебной практике, зря морщитесь. Подбирать препарат и дозировку — тоже целая история. Вспомним также о приступах депрессии и нарушенном сне… В этот период вам лучше находиться под постоянным наблюдением специалиста.

— В наблюдательной палате? — не сдержалась Марина.

— Не хотите? Зря, — устало сказал Федор Сергеевич. — Я бы позвонил насчет вас…

— Может, вы мне просто выпишите что-нибудь успокаивающее?

— А… Ну… Знаете что… Я вам выписывать не буду… — Он встал, открыл сейф, копался там некоторое время, бормоча: — Ничего серьезного не дам… не надейтесь… это было бы грубо и рискованно… что-нибудь легкое, в детской дозировке…

Он протянул Марине стеклянный флакончик, наполненный маленькими белыми таблетками.

— Что это?

— Я, дорогой мой человек, не из тех врачей, которые утаивают от пациента все на свете, доводя этот процесс до идиотизма. Они считают профессиональной обязанностью НЕ сказать пациенту, какие лекарства тот получает, — пусть боится, что врачи его отравят. Случайно, а то даже специально… Это сибазон. Он же седуксен. Транквилизатор, совершенно безопасно.

— Я в курсе, что такое седуксен.

— Постепенно уменьшаете дозу ладиомила, и как только появляются нелады со сном, подключаете сибазон. Начните с полтаблетки. Схему приема сейчас напишу. Осторожнее за рулем и не смешивайте его со спиртным ни в коем случае… ах, вы же у нас и так все знаете. Специалист по психотропам…

…Визит в больницу подошел к концу.

Главврач позвал Вечного, который очень кстати обнаружился в коридоре, и поручил ему сопроводить Марину Петровну до проходной.

По пути к выходу встретили две пары каталок, на которых везли куда-то избитых во дворе парней.

Уже выходя на улицу, она внезапно столкнулась с… Вадимом!

Нос к носу…

…Опять ее повело. Это был вселенских размеров ужас — смешанный с ослепительной, иррациональной надеждой… впрочем, вспыхнуло и пропало, развеялось осенним ветерком.

Просто человек, вбегавший мимо нее по ступенькам, был похож на ее погибшего мужа. Но не Вадим. Не Вадим, конечно… Он приветливо улыбнулся Марине — другой улыбкой. Она машинально ответила. И тут же фыркнула, сообразив, что к чему. Украдкой посмотрела ему вслед. Сердце трепыхалось, как у зайца…

Мужчина прошел сквозь турникеты, предъявив вохровцу какое-то удостоверение.

У кого бы стрельнуть сигаретку, подумала Марина, озираясь…

Вторник, вторая половина дня. ДЕТАЛИ ДЛЯ БОМБЫ

— Ну, как там наш заслуженный учитель? — спросил Александр.

— Пока не знаю. А вот главврач твой — душка, — ответила Марина. — Очень грамотно меня слил.

— Что, отказал?!

— Нет, разрешил прийти завтра.

— О’кей, я на всякий случай позвоню… кое-кому. Не переживай.

— Я?! — холодно удивилась Марина. — Переживаю?!

Сидели в кабинете Александра. Шеф — за столом, подчиненная — напротив, во втором кресле. Ром был убран, вместо него стояли банки с джин-тоником. Марина курила. Ей единственной разрешалось здесь курить.

Дверь в помещение была открыта: во-первых, чтоб не подумали чего, во-вторых, чтоб не стеснялись войти, если по делу. Редакция жила своей жизнью, сотрудники шныряли туда-сюда по коридору, иногда заворачивая в кабинет шефа — с бумажками и вопросами. Заглянул и Илья:

— Санек, я еще нужен?

— Зайди, — махнул Александр рукой. — Послушай, это любопытно.

Илья присел на край дивана.

— Ее не допустили до тела, — продолжил Александр. — Зря моталась.

— Чем мотивировали? — спросил Илья.

— У пациента случился внезапный всплеск возбуждения, — сказала Марина. — Помрачение сознания, что-то в таком духе. Оказался неконтактен. Бесновался в палате, как укушенный.

— На самом деле это странно, — осторожно произнес Илья. — Насколько я знаю, твоего клиента держат в растительном состоянии. Приступ возбуждения… Разве что забыли уколы поставить… и это клиенту, переданному от правоохранительных органов? Странно.

Александр усмехнулся.

— Да ничего странного. «Забыли» они… Как у тебя, вообще, впечатление от ихнего главного? — обратился он к Марине. — От Конова?

— Впечатление? Сложный персонаж. На кого угодно похож, только не на главного врача. Очень нервозный. По-моему, у него что-то стряслось, и он изо всех сил старался держать себя в руках.

Илья прокомментировал:

— Профессиональный психиатр, когда у него самого возникает сложная ситуация и приходится преодолевать внутренние проблемы, начинает, во-первых, говорить гораздо медленнее обычного, во-вторых, говорит тихо. На автомате, чтобы не выдать волнения. Может иногда терять линию разговора…

— Ну да, переспрашивал пару раз, — согласилась Марина. — Постоянно думал о чем-то своем… А вот интересно. Раньше главврачи всех психушек в обязательном порядке сотрудничали с КГБ. На кого они работают сейчас?

— Да на кого угодно, — развеселился Илья. — Вряд ли на больных — эти у нас всегда на последнем месте.

— Я о том, что кланы как-нибудь делят между собой психиатрические больнички? «Кащенка» — это чья территория… или, там, чья сфера интересов?

— Слушай, не заморачивайся, — поморщился Александр. — Зачем тебе это? Ты о ком пишешь, о маньяке или о главвраче?

— Я пока, милый, ни о ком не пишу.

Не хочу, чтобы и Федор Сергеевич работал на кого-то, кроме больных, неожиданно для себя подумала Марина… Не хочу, чтобы он был замазан…

Хотя, какое, блин, мне до него дело! — рассердилась она.

— Выпьешь? — миролюбиво спросил Александр. (Марина резко покачала головой.) — Я тебе давеча обещал дать материалы… Держи.

Из недр стола на свет явилась пухлая пластиковая папка. Несколько фотографий вывалилось, рассыпалось по полу. Илья кинулся собирать. Прежде чем отдать — перетасовал пачку, смакуя красочные картинки.

— О-оо! Что за гадость… что за прелесть… Санек, да ты сам маньяк, чем девочку заставляешь заниматься!

Александр сделал вид, что вылезает из-за стола.

— Подраться хочешь? Так я в лицо бить не стану, есть более надежное место — карман… Марусь, тут всё. Протоколы с мест происшествий, заключения судмедэкспертов, протоколы допросов, фотоматериалы…

— Не барское это дело — чужие кишки на кулак наматывать, — парировал Илья.

В открытую дверь постучали.

— К вам можно?

Викуша вплыла, не дожидаясь разрешения. Волны благоуханий растрясли прокуренную атмосферу кабинета: французский парфюм, что вы хотите. Восходящая звезда изящно обогнула препятствия в виде чужих ног и подала начальнику пачку распечатанных листов, скрепленных с помощью степлера. Затем оперлась локтями о стол, выставив на публику спортивный зад.

— Я это уже читал? — смущенно спросил Александр, пролистывая статью.

Молодая журналистка возвела очи долу и тяжко вздохнула.

— Ходят слухи, ты его бросила, — тихонько сказал Илья Марине. — А Сашка, значит, вот так страшно тебе мстит? — он постучал пальцем по пластиковой папке.

— До того, как я его бросила, он мстил мне страшнее… и чаще… — она многозначительно посмотрела на Викушу. Та ослепительно улыбнулась. Некоторое время женщины мерялись взглядами. Победила молодая журналистка — просто потому, что Марине было плевать и на нее, и на ее шефа. — …А я решила, пусть это будет последняя месть.

— Вёрстку пока́жете, — нарочито громко распорядился Александр. Он расписался на всех листах, после чего жестом отправил Викушу на выход.

Заиграл мобильник.

— З-зараза, поговорить не дадут… — Александр сунулся в карман пиджака, висевшего на спинке кресла, секунду изучал табло своего телефона, и как-то вдруг увял.

— Приветствую, — сказал он в трубку. — Думаю, часиков в семь, в семь пятнадцать… Давай договоримся так… — он осмотрел компанию пустым взглядом, что-то решая, и вдруг встал. — Подожди минуту, я не могу говорить…