Антикультурная революция в России - Савва Ямщиков

Внешний консенсус между Московской Патриархией и руководством обезглавленной страны не исключил действия прежних политических принципов и безжалостных рычагов продолжающейся большевистской революции. Безграмотные выкормыши партийной и комсомольской номенклатуры, вооружённые бутафорскими подсвечниками, не согласуясь с мнением церковного единоначалия, а лишь по прихоти Ельцина и Собчака, показно захоронили в Петербурге неопознанные останки царской семьи. «Демократические» академики, писатели вместе с комсомольцами, прихватизировавшими СМИ, радостно прокричали «одобрямс».

И вот сейчас, когда страна страдает от локальных войн, повсеместного терроризма, заказных убийств, от расхитителей народного имущества, за что-то названных олигархами (не путать с добросовестными предпринимателями), как никогда мы нуждаемся в поддержке христианской морали, в мудрых духовниках и церковных наставниках. И они есть — те, кто может помочь выбраться России из ямы, вырытой внутренними и внешними супостатами. Но посмотрите, как их боятся рывшие эту яму! Особенно усердствуют в борьбе против церкви закупленные на корню журналисты, нечистоплотные политики, потерявшие стыд и совесть писатели и учёные. Обращусь к трём наиболее непримиримым врагам Православия — религии страны, в которой они зарабатывают деньги, растят детей и пользуются немалыми привилегиями.

Наиглавнейший телеакадемик г-н Познер в насквозь заангажированном обозрении «Времена» и на страницах газет яростно клеймит Православие, называя его главной бедой для России. Другой «демократ»-правозащитник, г-н Ковалёв, отстаивавший лишь своих единомышленников, чеченских отморозков и завравшихся журналистов, с пеной у рта ратует за запрет Православия. Нобелевский лауреат г-н Гинзбург на всех телеканалах вопит: «Уберите слово «Бог» из российского гимна, я не хочу жить в этой стране под гнётом Православия». А ведь мы знаем многих нобелистов, и не одного академика Павлова, которые были верующими людьми, что не мешало им в науке и творчестве достигать подлинных высот. Конституции почти всех западных стран, которые берут за образец демократии господа атеисты, начинаются со слова «Бог», да и зелёные купюры, высоко ими ценимые, украшены этим ненавистным для них именем.

Уверен, что господа эти не знают, а точнее, не хотят знать историю Государства Российского. Напомню им лишь о нескольких её победных свершениях, случившихся под православными знамёнами.

Это православные в 1242 году разгромили полчища тевтонских и ливонских рыцарей. Разгромили во главе с князем Александром Невским, причисленным к лику святых и в конце жизни принявшим схиму. А уж арийские принципы побеждённых им захватчиков навряд ли по душе моим оппонентам. Это православные, ценой собственных жизней и порушенных городов, проявив себя тончайшими дипломатами, закрыли татаро-монгольским всадникам дорогу на Запад. Пройди они туда — и недосчиталась бы Европа Леонардо да Винчи и Микеланджело, Петрарки и Шекспира. Правда, не произошла бы и кровавая Французская революция, ставшая прообразом для всех наших разрушителей государственности и Православия. Это православные в 1612 году смогли победить самозваную Смуту, страшнее которой разве что нынешние времена. Это православные в битве под Полтавой указали Карлу XTT обратную дорогу домой. Это православные в 1812 году, помолившись вместе с Кутузовым иконе Смоленской Богоматери, одолели завоевателя, перед которым полмира склонило колени.

Это православные силами своих верных сынов свернули шею тем самым фашистам, на которых вы шлёте проклятия за холокост, а единомышленник ваш и бывший министр г-н Швыдкой предпочитает тот фашизм несуществующему русскому. Несуществующему, не существовавшему и не могущему существовать в стране православной.

Давайте же одумаемся, господа, и прекратим пустопорожние прения о правомочности преподавания в русских школах «Основ православной культуры». Никто не заставляет ходить на эти уроки ваших детей и внуков. Но не обкрадывайте наших наследников, как это делали ваши отцы и деды, лишив нацию знания основ подлинной истории культуры, ибо без веры и религии она изначально не может существовать.

Сделать это не поздно, господа!

Об играющих, праздно болтающих

Помню по сей день, как меня — дитя войны — поразила сцена пьяного застолья спекулянтов в любимом фильме «Летят журавли». Ужаснулся я, узнав в своё время, что в блокадном Ленинграде, на улицах которого лежали неубранные трупы, предприимчивые проходимцы ели икру, пили дорогие вина и даже, пользуясь страшным событием, умудрялись собирать художественные коллекции. И как же быстро люди привыкают к таким проявлениям бесшабашной нечистоплотности, когда на виду у всей России, ввергнутой в уже не первый год длящуюся вялотекущую войну со страшными, кровавыми терактами, нападениями на города, больницы и театры, нахапавшие немеряные народные богатства бессовестные «счастливчики» не устают участвовать в постоянных раутах, презентациях, вернисажах, бесчисленных фестивалях, свадьбах, юбилеях, и несть конца этим модным тусовкам.

Какое омерзительное впечатление производят на обыкновенных людей похотливо отсмакованные отчёты о так называемой светской жизни Москвы и Петербурга, да и наиболее шустрые провинциальные писаки стараются не отставать от столичных гурманов. Неужели не стыдно героям светской хроники и обслуживающим их журналистам описывать ломящиеся от редкой снеди и дорогих напитков столы, когда даже с экранов пролживленного нашего телевидения постоянно просачиваются сюжеты о голодающих учителях, врачах, научных работниках и доведённых до отчаяния шахтёрах и металлургах. Поразительно, но без пьянки и обжорных столов не обходится ни одно событие, даже самое скромное. Мне посчастливилось в своей жизни организовывать и открывать десятки и сотни художественных выставок. Но разве думали мы, готовясь к торжественному событию, о каком-то богатом банкете, на котором сразу забывают и о самой выставке, и о художниках, и об устроителях. Нынче же постоянно действующие орды вернисажистов кочуют из одного зала в другой, из музея в галерею, спеша не пропустить ни одного сопутствующего выставке фуршета или застолья, и похваляются потом друг перед другом «победами», одержанными на поле тусовочной брани.

Однажды я поймал себя на мысли, что газетная светская хроника, славящая «играющих и праздно болтающих», не переставала появляться на газетных полосах ни в дни трагедии Будённовска, ни в тревожные часы, когда все люди с надеждой и трепетом ожидали чудесного спасения затонувшего «Курска», ни тогда, когда слезы отчаяния душили наблюдавших за зверствами террористов на Дубровке и в Беслане. А в дни взрывов на Пушкинской площади, у «Националя», у метро «Рижская» по телевидению показывали бесконечные шоу, смехопанорамы Жванецкого и Петросяна; комментаторы продолжали поливать грязью Лукашенко, забыв, что Белоруссия и Россия — исторически сложившееся целое.

В «пире во время чумы», согласно газетным отчётам, участвуют одни и те же персонажи: банкиры, доморощенные олигархи, намозолившие глаза актёры, режиссёры, кутюрье, спавшие с голоса певцы, давно забывшие о стыде и приличии писатели, ушедшие в бизнес спортсмены, бывшие спец служащие с холодными руками и горячим сердцем. Прочитав очередные колонки о ночных загулах нашей самозваной элиты, только под утро возвращающейся на Рублёвку или в баснословно дорогие новостройки, невольно задаёшься вопросом: а когда все эти движущие силы нашего общества трудятся на благо Отечества?

В своё время один из представителей богатейшей русской семьи Рябушинских позволил себе уйти в бесшабашный загул, понастроил роскошные виллы и дворцы, где устраивал оргии. Недолго продолжалась такая жизнь, ибо родители и братья строго пригрозили ему банкротством, и ретивое чадо вынуждено было поумерить свой пыл. И если продолжать экскурс в славную русскую историю, то невольно подумаешь, а могли ли так вести себя, как нынешние неунывающие богатеи, братья Третьяковы, Бахрушины, Щукины? Нет, не могли! Они ведь думали прежде всего о работе, иначе не было бы у них средств на создание Третьяковской галереи, Бахрушинского музея или Щукинской галереи.

Когда в жирной ночной жизни столичной бултыхаются люди, чуждые какой-либо культуре, с трудом отличающие Пушкина от Вознесенского; банкиры, выдающие себя за писателей, и писатели, ставшие банкирами; окружающие их дамы, «прекрасные во всех отношениях» — от безутешных вдов до оставшихся сиротами дочек, обслуживающих самых богатых воров государственного имущества, — это одно. Но когда их собутыльниками и сотрапезниками становятся те, кто одарён от Бога, кого слушают и кем восхищаются истинные ценители прекрасного, невольно начинаешь бояться этой всепожирающей машины пошлости и разврата. Когда музыканта-творца, вызывающего своим неповторимым искусством слезы радости и приближающего слушателей своим исполнением к небу, в его юбилей дочка борца за демократию, ходившего во власть (а зачем?), г-на Собчака с прислуживающими гетерами укладывает на праздничное ложе и осыпает его хитон фиалками, специально доставленными из Пармы, становится не по себе и кажется, что серный запах Содома и Гоморры окружает тебя, заставляя вспомнить о грядущем Апокалипсисе.