Кремль - Сергей Сергеев

Игорь с интересом разглядывал знакомого своего общительного дяди, пытаясь понять, почему неприступный Борис Павлович замолвил за него словечко. Обычно Бровин этого не делал, предпочитая улаживать проблемы собственными силами и располагая для этого необходимыми связями.

Внешним видом и манерами Воронов напоминал высокопоставленного военного, кем и являлся в недавнем прошлом. Безукоризненный прямой пробор, отлично сидящий костюм, прямая спина, легкая снисходительность в общении, цепкий взгляд.

— Вы точны. Минута в минуту. Пробки не помешали? Сегодня что-то ужасное делается. Никто доехать не может, — заметил Игорь.

— Все в порядке. Привык не опаздывать. Когда человек опаздывает, это значит, что у него срабатывает неуверенность. Хочет уклониться от разговора. Закон психологии.

«А ты, значит, наоборот — тянешься к общению. Начитанные нынче генералы пошли», — подумал Ратов.

— Дядя предупредил, у вас проблема сложная.

— Я бы не сказал, что сложная, но нужно гарантированное решение. В данном случае я представляю интересы металлургической компании «Ферросплавы».

— Солидная компания. Кризис сильно ударил?

— Потери огромные. Предприятия разоряются или приостанавливают производство. Работаем на склад. Еще немного, и придется сокращать выпуск продукции. А в охранном бизнесе все в порядке. Заказов стало меньше, но возросла их сложность. Это позволяет сохранять рентабельность. Мы не жалуемся.

— Я так и думал. От кризиса ваш бизнес страдает в последнюю очередь. Заходил в одну крупную компанию — коридоры почти пустые. Активно работают только служба безопасности и управление кадров.

— Значит, компания на грани банкротства, — задумчиво заметил Воронов.

— Так в чем ваша просьба?

— Есть большое желание, чтобы «Ферросплавы» были включены в список стратегических предприятий.

— А ее разве не включили?

— Нет, я проверял. Сейчас уточняется перечень стратегических предприятий. Обновляется концепция их деятельности, полномочий, возможностей, источников финансирования. Хороший момент для решения вопроса. Так ведь?

«Прекрасно осведомлен. Позавидуешь. О том, что мне дали поручение по этой теме, знают несколько человек в Кремле. Дяде я не говорил. Откуда информация? Впрочем, чему удивляться! При его-то профессии. Не темнит, сразу выложил карты. Тем лучше».

— У вас частная компания?

— Абсолютно частная, — подтвердил генерал. — Но скажу откровенно: опасаемся, что акции скупят иностранцы. Бумаги сильно упали в цене. Мы пытаемся контролировать оборот акций, но не получается. Слишком много миноритарных акционеров. Руководство компании допустило поспешность. Когда рынок был на подъеме, выбросили часть акций на биржу. Теперь жалеют. Но тогда у всех была шапка набекрень. Головокружение от успехов.

— Значит, вы хотите получить государственную помощь и помешать иностранным компаниям скупить ваши акции? — уточнил Ратов.

— Вы правильно меня поняли. Сами разберемся. Мы готовы сотрудничать с государством в полном объеме. Ну и конечно, рассчитываем на финансовую поддержку. Бюджетную.

«Еще один озабоченный денежным вопросом „патриот“, — подумал Ратов. — Как только финансы „поют романсы“, бизнесмены сразу становятся патриотами и государственниками».

— Если потребуются документы, любая помощь, скажите — все будет предоставлено в кратчайшие сроки, — поспешил заверить Воронов, уловив тень сомнения.

— Мне нужно подумать. Я с вами свяжусь. — Ратов посмотрел на часы.

— Очень просим помочь, — многозначительно повторил Воронов и незаметным жестом положил на стол свою визитную карточку. — Здесь мой мобильник. Звоните в любое время, даже ночью.

— Нет уж, спасибо. Ночью у меня более приятные занятия, — попробовал пошутить Ратов.

Он чувствовал, что в этой истории есть и второе дно, заложен какой-то подвох, скрыто некое лукавство. Но пока не мог понять, в чем именно. И зачем его просил помочь многоуважаемый Борис Павлович Бровин? После беседы с Вороновым это стало еще более непонятным.

«Все намного проще. Хотят получить деньги. Возможно, даже согласны отдать акции в залог государству. Ладно, разберемся».

«Разбирайся-разбирайся, только поскорее», — прочитал Ратов в напряженном взгляде Воронова, который мало гармонировал с его доброжелательной улыбкой.

«Странно все это. Нужно переговорить с дядей», — решил Ратов и вспомнил нетипичное для Бровина смущение, с каким обычно вальяжный и шумный хирург смиренно попросил встретиться с генералом и по возможности ему помочь.

По возможности. Если не затруднит. Легко сказать!

В тот вечер перед входом в Плехановку Ратову удалось убедить Марику прогулять лекции и увлечь ее в новый ресторан-клуб, открывшийся в районе Пироговки.

Для массовой тусовки, сопровождаемой танцами и оглушительной музыкой, было еще рановато. Низкие столики освещались торшерами, напоминающими своим приглушенным светом купе поезда, уносящегося ночью в заснеженную темень. Кресла и диваны отливали искусственно состаренной кожей. Голые стены из беленого кирпича высотой в три этажа с несколькими рядами окон будили в памяти католические соборы раннего средневековья. Налет суровости и аскетизма смягчался розоватой подсветкой ламп-спотов и бронзовых итальянских светильников, свисающих с потолка.

Ратову нравилась подобная эклектика, и в прошлом он спешил поделиться своими открытиями с Мариной. Однако завернуть в этот клуб они так и не успели, и здесь Игорь чувствовал себя абсолютно свободным от воспоминаний.

— Как тебе дизайн? — спросил он Марику, незаметно переходя на ты.

— Нравится. Но я терпеть не могу люстры в любом виде. Мне кажется, они здесь лишние.

— Пока еще тихо, можно спокойно поговорить. Здесь вкусно кормят.

— Я как раз вспомнила, что проголодалась, — призналась Марика. Она вела себя естественно и совершенно не стеснялась Ратова.

«Может, считает меня слишком старым? Или, наоборот, держится со мной как со сверстником?»

— Очень хорошо. Тогда заменим духовную пищу физической, — незатейливо пошутил Ратов.

— Так не договаривались. Вы обещали мне прочитать тысячу лекций.

— Мы, кажется, перешли на ты, — напомнил Игорь.

Марика кивнула, хотя могла бы возразить, что об этом они не договаривались.

«Как же похожа на Марину. Не отличишь! Но ведет себя сдержанно. Или скрытная, или присматривается — все же первая встреча».

— Я выбрала. Салат с тунцом и баранина с бамбуком, — сообщила Марика.

— Прекрасный выбор. Что-нибудь выпьешь? Красное вино?

— Чай зеленый с жасмином.

Сделав заказ, Ратов, не теряя ни секунды, стал рассказывать о том, что думает о современной экономике, кризисе, своих друзьях и о том, как они пытаются выбраться из «этой глубокой, как бы поточнее выразиться, ямы или еще чего-то, в общем, понятно, о чем идет речь».

Марика постепенно оттаяла, с интересом слушала, вовремя смеялась и к месту хмурилась, а потом с неподдельным аппетитом расправилась с художественно разложенным салатом и остреньким от маринада мясом в густом ароматном соусе.

— Ты москвичка? — спросил Ратов.

— Да, родилась в Москве. У меня все обычно. Отец по образованию инженер, работает в крупной компании. Мать преподает в школе. Математику. Ну а мне приходится и работать, и учиться. Впрочем, я не расстраиваюсь. А вы, то есть ты, человек успешный?

— Почему ты так думаешь?

— Бросается в глаза. Уверенные манеры. Дорогая одежда. Любитель и знаток ресторанов. И, как я думаю, женщин.

— Не хотелось бы сразу оправдываться, но вообще-то я научный работник, — озабоченно заметил Ратов. Ему не хотелось, чтобы Марика считала его примитивным бабником. Тем более что девушка она серьезная и наблюдательная. И очень красивая.

— Это шутка? Научные работники так не выглядят. Взгляд у них туманный, далеко в своих мыслях, хорошими духами не пахнут. Ботинки не блестят, как зеркало.

«Мой доблестный дед, генерал Ратов, сказал бы иначе: ботинки, вылизанные, как у кота яйца», — подумал Игорь, но этой мыслью не поделился.

— Марика, я не шучу и не обманываю.

— Никогда не обманываешь? — серьезно спросила Марика.

— Никогда. Точнее, очень редко, — сказал Ратов и покраснел.

Каждый вечер Игорь звонил Марике, и они долго разговаривали — иногда час или даже два. Только после этого он с блаженной улыбкой засыпал и утром, убегая на службу, ждал вечера, чтобы услышать знакомый и уже такой близкий голос.

Однажды он не удержался и проверил, нет ли новых писем от «бывшей Марины». Украдкой заглянул в электронный почтовый ящик, словно опасаясь, что его застанут за этим занятием. Писем не было, и Ратов вздохнул с облегчением. Произошло чудо. Еще несколько дней назад он задыхался от тоски, а сейчас даже не хотел вспоминать об этих мучениях. Переболел.