Новый Мир ( № 8 2007) - Новый Мир Новый Мир

В тот день, когда мы с ним познакомились, я слушала “Oasis” на полную громкость. Протрещал звонок: не посмотрев в глазок и даже не спросив — кто, я распахнула дверь. Передо мной стоял странный парень. Я, конечно, точно не поняла, но, по-моему, он был обкурен. На нем было надето сразу несколько футболок и рваные поношенные джинсы.

— Это… — сказал он.

Я молча взирала на него.

— Я твой сосед, вот тут живу. — И он махнул рукой в сторону двери напротив.

— Приятно познакомиться, — сказала я в ответ, все еще не очень понимая, что ему от меня нужно.

— Это… — снова сказал он, — ты что слушаешь? “Oasis”?

— Ну да, — подтвердила я.

— А не дашь погонять этот диск? А то у меня такого нет…

Я пожала плечами:

— А что есть послушать у тебя?

Так и началась наша дружба с Генкой: мы обменивались дисками с музыкой, болтали, сидя у него на балконе, иногда вместе пили пиво. Генка учился в каком-то институте — я толком не знала в каком, — он тоже толком об этом ничего знал; а по ночам работал барменом или кем-то в этом роде.

И вот теперь Генка стоял передо мной с бас-гитарой в руке.

— Подарок. На Новый год.

— Кому?

— Тебе, дуре, — сказал он, цитируя Масяню.

Я хотела было ответить: “На фига мне такая большая дура”, но не смогла вымолвить ни слова, вместо этого тупо смотрела на Генку.

— Это же бас-гитара! — наконец смогла сказать я.

— Не дурак, вижу.

Я все еще ничего не понимала — и на минуту даже испугалась, — может быть, уже наступило первое апреля, а я и не заметила?

— Надо же быть такой дурой, — вздохнул Генка, — я себе новую купил, вот эту тебе решил отдать, конечно, мог бы и продать, но как только вспомнил, как ты на нее смотришь, прямо сердце сжалось. Так что забирай, пока не передумал.

Я пригласила его зайти, и мы обмыли мою новую басуху — или лучше сказать первую? — остатками коньяка, полбутылкой красного вина и бутылкой пива, покурили в коридоре, и он отправился восвояси. Когда Генка ушел, я долго смотрела на нее и не могла налюбоваться, проводила рукой по струнам, медленно перебирала их. Потом вдруг вскочила с места — надо было что-то делать.

И тогда я поехала к Ляле.

2

Весь январь вместо того, чтобы готовиться к сессии, мы не вылезали из Лялиной квартиры и до одиннадцати вечера, столько позволяли “правила поведения с соседями”, играли. Потом мы шли в магазин за вином и едой, а когда выпивали вино (если его было много), забивали на все “правила поведения с соседями” и играли на полную громкость. Даже в два часа ночи. Хорошо хоть без примочки.

Мы мечтали о том, чтобы играть в группе, с первого курса. Мы мечтали об этом, когда смотрели по телевизору “Максидром”, когда приходили на концерты рок-групп (тех, которые с гитарами в руках, усилителями и вечно пьяным видом), приезжавших в наш город, когда слушали Билли Джо, который пел про то, что надеется, что у нас есть время нашей жизни.

Но собрать группу было не так просто. И пока… у нас был только басист — то есть я, и я еще толком даже не умела играть. И солист, то есть Ляля. Она писала музыку и тексты, в основном на английском языке, хотя любимым хитом в наших очень узких кругах была песня, написанная на русском, — “Я люблю панка”.

Нам оставалось каким-то образом найти барабанщика и гитариста. Впрочем, барабанщик нашел нас сам.

Мы сидели на первом этаже в универе и думали. Что бывает не так уж и часто. Тут к нам подошел парень. Его лицо показалось мне знакомым. Я определенно раньше его где-то видела.

— Привет, — сказал он, — я слышал, вы группу собираете. Я на барабанах могу.

И он замолчал. Ждал, пока мы хоть как-нибудь среагируем на него. Мы присматривались.

— Ты откуда? — спросила Ляля.

— С первого курса.

— А-а-а, — протянули мы, сразу же сообразив, где мы его видели.

Вообще-то парень был ничего. В смысле подходил под концепцию группы. Не то чтобы красивый, но интересный, — было в нем что-то забавное и милое, немного красивое и немного непонятное. Кудрявый. В широких штанах и рубашке. На шее какие-то бусы. Или не бусы. В общем, непонятно что. Огромный рюкзак за спиной. И в больших ботинках, в гриндерсах. Они, конечно, не показатель, но мы решили, что — наш человек.

“Не похож на барабанщика”, — почему-то подумала я, до этого не знакомая лично ни с одним барабанщиком.

— Как тебя зовут-то? — спросила Ляля.

— Кирилл.

В тот день мы пошли к Кириллу домой, долго пили крепкий черный чай без сахара, слушали, как он играет на барабанах, решили, что сгодится, и в честь этого пошли пить коньяк к первокурсникам. Конечно же, у первокурсников никакого коньяка не оказалось, и мы довольствовались коктейлями “BRAVO”, которыми нас угощал новый участник нашей группы.

3

Генка выглядел неважно. Как будто бы те две недели, что он отсутствовал, пил по-черному. Может, так оно и было.

— Заходил к тебе вчера и позавчера, тебя все не было, — как-то обиженно пробормотал он.

— Так мы репетировали! — ответила я.

— Значит, все-таки собрали.

— Чего?

— Группу…

— А, да, почти…

— Рад за вас.

И, чтобы отметить это событие, мы с Генкой решили куда-нибудь выбраться.

Выбрались в ларек за пивом, которое долго пили у него дома, и обсуждали перспективы нашей группы.

— Нам нужен гитарист, а то без него как-то не клеится. Ляля сама на гитаре играет, но нам нужен кто-то еще, понимаешь? Может, ты знаешь кого-нибудь?

Генка долго думал.

— Есть один. Хороший парень, кстати. Тебе понравится. И играет — будь здоров.

А на следующий день мы отправились искать гитариста.

— Он может быть где угодно, — сказал Генка, пока мы вместе с ним и Лялей стояли на остановке и тряслись от холода.

— Что это значит? Куда тогда мы сейчас направляемся? — нервно спросила Ляля, замотанная шарфом до самого носа.

— В “Партизан” — вероятнее всего, он там.

На остановке стояло еще несколько человек, и все, как один, косились на нас с недовольным видом.

— А если его там не будет? — спросила я.

Генка засмеялся:

— Потусим в “Партизане” и пойдем дальше его искать.

— А это обязательно делать сегодня? Его искать, в смысле? — спросила Ляля, у которой от холода стучали зубы.

Генка возмущенно посмотрел на нее.

— Все, хватит! Ну, бабы! Вот что значит бабский коллектив. Хватит! Хватит стонать, ныть, задавать глупые вопросы, сейчас приедем и на месте все узнаем.

Мы примолкли. Правда, на какое-то время. А как только захотели снова повозмущаться, показался троллейбус.

В “Партизане”, как всегда во время концертов, было много народу. Народ был разный: в юбках, на каблуках — таких меньшинство; большинство — в гриндерсах, с серьгами в носу, бровях, ушах и других частях тела, пьяных или обкуренных в хлам.

На первом этаже сидели на лавочках и курили. Парни и девушки — курили все. Кто-то радостно — такие сидели компаниями и смеялись, кто-то устало и уныло — как будто бы примкнув к кому-то, но на самом деле ни к кому, а так, сами по себе. Может быть, они ждали своей любимой музыки, а может, ничего не ждали и даже не знали, как, зачем и почему сюда попали.

Генка начал рыскать по клубу. Искал таинственного гитариста. Минут через пятнадцать он нашел нас на лавочке, напротив входа. Мы дружно курили и прислушивались к музыке, играющей наверху. Группа закончила еще до нас, и теперь играла стандартная “партизановская” музыка.

Генка привел с собой парня. По виду обычного, — по крайней мере, так нам показалось на первый взгляд.

— Это Билли, — представил нам его Генка.

— Джо Армстронг? — спросила Ляля, довольно улыбаясь своей шутке.

Парень поморщился:

— Нет, — потом помолчал и добавил: — Это не в его честь. Совсем другая история.

Договорились встретиться в понедельник у нас в универе, и все вроде бы остались довольны. Мы смеялись и рассуждали про то, как скоро будем выступать на сцене “Партизана”, когда к Билли подошла девушка. Нельзя сказать, что она была красива, но симпатичная и стройная. Она не обратила на нас с Лялей никакого внимания, надула губки и, обращаясь к Билли, сказала: