Согрей моё сердце - Ани Марика

И в какой-то момент его рука ныряет между ног. Он начинает гладить не там, где надо! Стараюсь выплыть из дрёмы и прервать его и чувствую чужое дыхание возле уха.

Массажист прижимается губами к шее и надавливает на какую-то точку между моих ног. Я, охнув, дёргаюсь. Дыхание и сердцебиение учащается.

– Что ты делаешь?! – возмущённо шиплю, пытаясь скинуть мужчину с себя.

– Целебный массаж, – выдыхает он, прикусывая хрящик и запуская язык в ухо. При этом его пальцы продолжают надавливать на промежность и растирать через шорты непонятные точки, от которых всё нутро сжимается.

– Прекрати немедленно! – рявкаю, сползая со столика. Ноги немного дрожат и пить хочется. Неловко ловлю сползающее полотенце и возмущённо таращусь на мерзавца.

– Что не так, Ваше Величество? – удивляется Сарин.

– Убирайся! – ору. Громко, яростно и топнув ногой.

Дверь за спиной громко бьётся об стену, и в комнату влетает Сириус. Он останавливается в двух шагах от нас и хмуро осматривает массажиста. Увидев сеатца, всё нутро скручивается сильнее. От тяжёлого дыхания ноющая грудь неприятно трётся об жёсткое полотенце, принося дискомфорт. Между ног тоже непонятное тянущее ощущение. Облизываю губы, очень пить хочется. В глазах Сириуса полыхают молнии, он пристально смотрит на меня, шумно вдыхает и сжимает челюсть до желваков. Массажист непонимающе косится на нас и медленно собирает свои бутылочки.

– Ваше Величество, я прошу простить… – пытается извиниться или оправдаться ахернарец.

– Оставьте меня все! – перебиваю его и отворачиваюсь от мужчин к окну. Нужно просто успокоиться. Дыши, Ведана. Вдох-выдох.

Дверь тихо щёлкает. Расслабленно выдыхаю. Но не тут-то было. Горячие руки ложатся на плечи. Сириус прижимает к своей груди и со свистом выпускает горячий воздух в макушку. Пространство окутывает его запах. Мне нравится, как он пахнет. Чем-то родным. Тёплым. Будто солнцем.

Мужчина зарывается носом в волосы и губами прижимается к затылку. Томление ниже живота усиливается, а кожа покрывается мелкими пупырышками. Напрягаюсь. Мужчина уверенно пробирается под полотенце и гладит шершавыми пальцами живот, большим пальцем задевая грудь.

– Что ты делаешь? – хриплю, стараюсь не вдыхать его запах.

– Помогаю тебе, – шепчет он и, развернув, прижимает к груди теснее. Заглядывает в глаза и склоняется, чтобы поцеловать.

– Убери от меня свои конечности! – требую яростным шёпотом и, отпихнув его, отбегаю в сторону.

Меня бьёт озноб, нутро бунтует. Хватаю с тумбочки бластер.

– Ещё раз подойдёшь ко мне, я клянусь – пристрелю тебя! – цежу, сжимая рукоять бластера и дрожа от негодования.

– Хорошо, – спокойно соглашается Сириус и, развернувшись, выходит.

Меня топит пелена злости. Отбросив бластер, меряю шагами комнату. Хватаю вазу с туалетного столика и швыряю в дверь. Сама не понимаю, почему меня так злит его уход. Не понимаю, что происходит со мной! Следом за вазой летит статуэтка и разбивается вдребезги. Рыча, скидываю неприятное полотенце и прячусь в ванной. Очень долго простояв под холодным душем, восстанавливаю собственное тело и, остыв немного, анализирую всю ситуацию.

Прихожу к выводу, что моё ахернарское либидо решило проснуться именно сегодня, когда и так проблем выше крыши. Если моё тело будет так реагировать на любого мужчину, я точно окажусь замужем за двенадцатью мужчинами. Этого нельзя допускать! Засыпаю я на удивление быстро. Стоит голове коснуться подушки и просто отключаюсь.

Утром меня никто не будит. Я просыпаюсь в отличном настроении. Хорошенько потянувшись, неспешно поднимаюсь и после водных процедур одеваюсь. Сегодня приедут родители. Я жду их с нетерпением и предвкушением. Очень хочу обнять маму и папу.

Одевшись в тёмно-бордовое платье, заплетаю косу и с чувством выполненного долга направляюсь на завтрак. Брызги осколков от разбитых предметов на пороге напоминают о вчерашней вспышке. Носком расчищаю себе путь, передёргиваю плечами. Что-то тёмное ворочается внутри. Распахиваю дверь и врезаюсь носом в грудь Алькора. Он успевает придержать за талию.

– Доброе утро. Давно тут стоишь? – удивлённо отступаю обратно. Всё-таки мне нравилось, когда он врывался в комнату и подгонял. Как-то это по-родному было, что ли. Софи так делала. Влетала, наваливалась, тормошила и просила поскорее вставать, ведь дел непочатый край.

– Мирных звёзд, Ваше Величество. Вы просили не заходить к вам без приглашения, – чопорно напоминает синекожий мужчина.

Шагнув к нему ближе, крепко обнимаю за торс. Алькор замирает, даже вытягивается в струнку.

– Что вы делаете, Ваше Величество? – осторожно спрашивает он и, не зная, куда деть руки, чуть разводит их в стороны.

– Тш-шш-ш, не мешай. Я проверяю одну теорию, – бормочу, теснее вжимаясь в него.

Трусь об него грудью, даже щекой прижимаюсь. Мужчина, кажется, перестаёт дышать. Лишь под ухом сердце громко бьётся. Быстро бьётся. Тахикардия у Алькора. А вот моё тело молчит. Значит, вчера был какой-то сбой. Всё со мной нормально. Облегчённо выдохнув, отлипаю от советника и лучезарно улыбаюсь.

– Итак, какой на сегодня распорядок дня? – бодро спрашиваю Алькора, направляясь вниз.

– Через двадцать минут нужно встретить ваших родителей, вы просили напомнить. Служба безопасности проверила все аэрокары, они заправлены и ждут вас. Похороны назначены на полдень… – зачитывает с коммуникатора наши планы ахернарец.

Но я его практически не слушаю. В холле замечаю Сириуса и останавливаюсь на последней ступеньке. Алькор ударяется об меня и придерживает за талию. Сеатец медленно разворачивается, и мы добрых полминуты просто смотрим друг другу в глаза. В его глазах молнии. Они ярко светят, почти слепят меня.

– Ваше Величество, – окликают меня советники.

Поллукс что-то говорит. Алькор напоминает о поездке.

– Доброе утро, Твоё Величество, – Сириус первым отводит взгляд и наигранно склоняет голову.

– Едем в космопорт! – раздражённо рявкаю, передёрнув плечами. Бесит!

***

Глава 10

– Мама, – крепко прижимаю её и глубоко вдыхаю родной запах.

– Привет, моя звёздочка, – улыбается родительница, сжимая в своих руках. Её объятья самые уютные и тёплые. И плевать, кто на нас смотрит и как. Главное – она рядом.

– Бабушка умерла, – выдыхаю, перебираясь в руки отца. Тоже крепко обнимаю.

– Да, – соглашается папа Мейнард, стискивая.

Мы долго стоим обнявшись. Я напитываюсь их энергетикой, спокойствием, любовью. Мне этого очень не хватало.

– Я горжусь тобой, родная, – целует в лоб папа и отступает.

– Я ещё ничего не сделала, – бурчу и тяну родителей к кортежу.

По дороге на кладбище бурно и в красках рассказываю все события.