Ванька 6 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот плохое и случилось…
Угробили кучу народу.
Небольшой совсем успех, который мы имеем, но с большими потерями — из-за полной несостоятельности противника. Из австрийцев воины — так себе.
Даже я понимаю, что наступать нам без резервов и нормальной артподготовки нельзя было. Нет их у нас — ни людей, ни снарядов. Австрийцы, может, подумали, что мы хитрим, куда-то их спрятали? Как же, как же. Полк вытянут в одну тонкую нитку по боевой линии, без каких бы то резервов…
Так… Похищением трупов я ещё не занимался…
Может, правда, отстанут от меня тогда бьярмы? Эти зверьки-то золотые у них явно, не последние, а отправлю я в дальний путь их сородича через огонь, зачтется мне? Хотя, почему именно этого бьярма надо сжечь? Хозяина зверьков, вон, просто в могиле закопали…
Так, так, так… А, может, и там один пепел от него был? Сам-то я в могилу не спускался, зверьки же уже на поверхности земли лежали!!!
Искателя биарминских сокровищ теперь не спросись — ушел уже он. Вызывать же мертвых я сам не умею. Не по тому направлению учился.
В общем, спать этой ночью мне не пришлось.
Персонал перевязочного пункта дрых без задних ног. Мой зауряд, кстати, тоже. Так он за тяжелыми следит…
Я прокрался к сарайчику. Хорошо, мёртвый бьярм рядом с входом в него лежал. Я уложил тело без ног на кусок брезента и таща его по земле зашагал в темноту.
Мля…
Приходи и бери что угодно…
Часовых что ли забыли выставить у перевязочного пункта?
Раньше, если ничего я не путаю, они всегда были. Некого, что ли, в эту ночь даже на посты расставить?
Что-то я совсем ничего не понимаю. Бардачина какая-то у нас творится…
Глава 24
Глава 24 Тиф
12 апреля.
Мы всё на одном месте сидим как гвоздями прибитые.
Бои идут непрерывно. То чуть отойдём, то обратно вернёмся…
Народу в сыру земельку положили, как с нашей, так и с вражеской стороны — прорву просто.
Сейчас я — старший врач полка. До замены. Так в дивизии решили. От роли инспектора я временно освобожден и к полку приписан. Ну, всё что ни делается — к лучшему.
Антисанитария кругом — полная. Речки, а тут их оказалось на удивление много, заражены всяческими трупами. Не только животных, не только…
Солдаты и офицеры переутомлены до крайней степени. Почему нас не меняют? Почему не проведут одного из главнейших нужных мероприятий — не устроят людям отдых?
К тому же у меня нет никакой возможности организовать противоэпидемические мероприятия. Чем? Нет ничего нужного…
Люди в полку завшивели, грязные до невозможности.
Вещевое снабжение — отвратительное. Не хватает белья, сапог, шинелей. Говорят, что всё это где-то на складах есть, но до нашего полка почему-то не доходит.
С медикаментами — проблема.
Ещё одного зауряд-врача мне прислали. Стало чуть полегче.
— Иван Иванович, тиф… — он меня сегодня и обрадовал.
— Точно?
— Сами извольте посмотреть.
Иду, только мне этого не хватало до полного счастья.
В палатке на лавке солдатик сидит. Худой, дышит тяжело… Трясет его.
— Жалуется на головную боль, ломоту в мышцах, сильную слабость…
Зауряд-врач указал мне на солдата.
— Температура на высоких значениях… Рвёт его, отмечает нарушения сознания…
Мне был протянут термометр.
Ого, сорок…
— Язык сухой, обложен белым налётом, — продолжал докладывать мне пациента зауряд-врач.
Так…
Лицо гиперемировано, кожа отечна, склеры красные…
Я взял солдата за руку — кожа сухая, горячая.
На переходных складках конъюнктивы — кровоизлияния.
Сосудики-то при тифе хрупкие…
Ага, кровоизлияния на слизистой глотки…
Налёт на языке пока белый, скоро — жди темно-коричневый…
Печень уже увеличена…
Плохо! Плохо! Плохо!
Всё за тиф говорит.
Лаборатории у меня нет. Анализов крови и мочи — сделать нет возможности.
Антибиотиков ещё не придумали. Гормонов — в помине нет… Про бакпосев крови в условиях передовой и думать нечего.
— Один во взводе так болеешь? — трясу за плечо солдата.
Тормозной он какой-то. Правильно — интоксикация…
— Не, не один…
Вот они — вошки!!! Допрыгались!!!
Вакцина от брюшного тифа уже имеется, а от сыпного, что я сейчас наблюдаю — нет и долго не предвидится…
— Этого — в палатку-изолятор. Собирай фельдшеров — к нему во взвод пойдём…
Зауряд мне согласно кивнул.
В общем — всех я на уши поставил. Командование полка в том числе. Начнётся в полку тиф — хоть стреляйся.
Командир полка как наскипидаренный в штаб дивизии ускакал. Что там и как было — не знаю, но чудо произошло. Нам замена нашлась и в тыл нас пообещали в скором времени отвести. В карантин. В дивизии умные и информированные люди имелись, дивизионный врач до заикания сыпного тифа испугался. Были, оказывается, в армии уже прецеденты. Штабелями умерших складывали.
Слава Богу, я выявил только единичные случаи тифа. Можно сказать — вовремя к нам тот солдат пришёл.
По счастливому стечению обстоятельств в нашу армию прибыл бактериологический отряд. Они и помогли нам. Совместно с дезинфекционным отрядом.
Да, это самое счастливое стечение обстоятельств произошло из-за того, что 8-ю армию собирался посетить Верховный начальник санитарной и эвакуационной части русской армии принц Александр Петрович Ольденбургский. Во как.
Повезло мне. Очень-очень. Звёзды, наверное, счастливо сошлись.
Да. Представление командира полка на меня удовлетворили. Сейчас у меня и Станислав 3-й степени имеется. Конечно, не весть, это что после Георгия, но тоже на дороге не валяется. Но, Анне я бы больше доволен был.
Глава 25
Глава 25 На отдыхе
Наш отвод в тыл занял несколько дней — полк на позициях за пять минут не поменяешь. Хотя, от полка-то всего нас и осталось…
Как-то бестолково потом два дня до назначенного места шли. То, туда двинемся, а потом обратно возвратимся — оказалось, не совсем куда надо шли. Не там свернули…
Нет, правильно друг Мишка говорил — кто в армии служил, тот в цирке не смеется…
Вот мы и в тылу. Сегодня какой-то чёрт ещё до солнышка меня поднял. Спать бы да спать, а не спится. Как бы чего-то не хватает. Тихо тут. От этой тишины и сна нет.
Недалеко от нас оказалось место расположения двадцатой общины Красного Креста. В ней полно смазливых женщин, которые непонятно зачем сюда прибыли. Им бы раненым и больным помогать, а они тут, в тылу отираются. Разряженные, надушенные, кокетливо одетые в костюмы сестер милосердия…
Их уполномоченный Красного Креста по фамилии Данич часто праздники устраивает и приглашает на них офицеров из штаба дивизии. Хлебосольно угощает начальство, кормит и поит до отвала. Как и войны нет.
Его приглашение охотно принимают, развлекаются, не хочется даже уточнять чем занимаются.
Особенно близко Данич сошёлся с начальником штаба дивизии. Офицеры из полков жалуются, что с них он требует отзывы, что община эта от зари до зари работает не покладая рук под огнём неприятеля, не щадя свои жизни помогает раненым.
Самого Данича начальник штаба настоятельно рекомендует представлять к наградам.
Суки…
Что придумали устраивать…
Это я про этих куколок-сестричек. В брошенных окопах они фотографируются, изображая картины помощи раненым воинам. Перевязывают их, чуть ли не на себе из-под огня неприятеля выносят…
Потом эти фотографии можно увидеть в московских и петербургских журналах с соответствующими подписями. Что происходит это на самых что ни на есть передовых позициях под свист пуль.
Точно, суки…
За настоящих сестер милосердия мне очень обидно — не все ведь такие.
Вот, даже сама Императрица Александра, а также ее сестра — Великая княгиня Елизавета и дочери — Ольга и Татьяна, с начала войны стали работать в лазаретах. Не погнушались, а тут…
Ко мне тоже Данич подкатывал, но обломилось ему.
Солдатам в тылу нравится. Их помыли, переодели. Кормят горячим.
Положенный российскому воину рацион вроде и не плох, но он что-то у нас на передовой не очень соблюдался. То, одного нет, то — другого…
Тут, в тылу, питание наладилось. В девять утра солдаты получали сладкий чай и хлеб. Через пару часов у них начинался обед со щами и кашей. Ужинали около восемнадцати часов. Не разнообразно, но обильно.
Все по своим ротам здесь пищу принимают, артельно.
У солдат ещё и деньги имеются. Многие их и проедают. Покупают разрешенное у местного населения.
Да, каждый день ещё всем выдаются винные порции. По медицинским показаниям. Это уже я для полка расстарался. Не думал, что получится, но на фоне нашего карантина —
