Люди Волка - Майкл Гир

— Шаманы, тоже мне. — Издающий Клич изо всех сил сжал древко копья. — Играют с Силой как хотят, а Народ в это время помирает от голода… Ты как знаешь, а я ем это мясо.

— И пойдешь на юг с Бегущим-в-Свете? — спросил Поющий Волк, удивленно подняв бровь.

Издающий Клич на мгновение замер, склонившись над куском мяса. На лбу его выступили морщины. Он закусил губу; при свете огня его круглое лицо выглядело почти упитанным. Его и так приплюснутый нос казался еще короче из-за высоких плоских скул. Даже ему изменила его обычная веселость — слишком уж нестерпим был голод.

Издающий Клич неуверенно пожал плечами:

— Вороний Ловчий говорит, что его брат — глупец. Глупец может внушить сам себе что угодно. А ты знаешь Вороньего Ловчего, он человек рассудительный, зря не скажет…

— Да, Вороний Ловчий — малый с головой. Но как же тогда два родных брата могут быть такими разными?

— Что же нам делать? Посмотри-ка на это мясо. — Издающий Клич потрогал его рукой. — Какое Духам дело до моего желудка? Мы же сдохнем, коли есть не будем!

— Просто все шаманы — сумасшедшие, — буркнул Поющий Волк.

— Я буду есть. Ты веришь, что Духи вошли в это мясо?

Поющий Волк почесал под мышкой и задумчиво зажмурился.

— Конечно же нет. Не будь дурачком. Никто не может знать заранее, что сделают Духи. — Он помолчал. — Кричащий Петухом не захотел отпеть моего ребенка! Не захотел!

Рядом с ним сидела Смеющаяся Заря. Глаза ее были полны слез. Он со всей силой сжал ее руку. Издающий Клич с болью посмотрел на него:

— Ты видел глаза Света, да? Был в них Сон или нет? Он поежился и пожал плечами:

— Не знаю. Что-то было, но…

— Но что?

— Вороний Ловчий сказал…

— Знаю, что он сказал. — Издающий Клич презрительно хмыкнул и улегся на спину, скрипнув стертыми зубами.

Поющий Волк покачал головой и решительным движением достал из своего мешка каменный резец. Он искусно смастерил его — узорный, с раскрашенным острым наконечником инструмент, которым можно было резать дерево, кость и рог. Потом он поднял с промерзшего пола кусок мамонтового бивня, из которого выварили весь костный мозг. Морщины под его глазами стали глубже; он принялся что-то вырезать на бивне.

— Кричащий Петухом наложил проклятие на всех, кто будет есть волка.

— Вот как? Ну так вот что я скажу: оба они — и Кричащий Петухом, и Бегущий-в-Свете — правы в одном: надо уходить отсюда, и побыстрее. Только далеко ли мы уйдем на голодное брюхо?

Зеленая Вода, жена Издающего Клич, подошла к ним. Плечи ее стягивал кусок волчьей шкуры.

— Здесь нам все равно не наесться, — произнесла она своим красивым, богатым оттенками голосом, подняв бровь. Она глядела на своего мужа с любовью, которую не мог убить даже голод. — Никто не видел зверя… Даже следа никакого! Еще немного посидим здесь — сможем ли вообще передвигаться?

Издающий Клич поглядел на только что починенный дротик и запел священную песню, посвящая его

Духам, прежде чем погрузить в ножны из шкуры карибу.

Я ем мясо.

— Мое дитя умерло, — спокойным голосом добавил Поющий Волк, бросив взгляд в угол чума — туда, где сидела Смеющаяся Заря. Рот ее был искривлен болью. снова перевел взгляд на блестящий в отблесках огня кусок мяса. — Никого из моих детей не осталось в живых…

Женщины молча глядели на него. В глазах Смеющейся Зари сквозили пустота и отчаяние.

— А кто следующий? — добавил Поющий Волк. — Заря? Да? Иди я? Я следующий? Кто следующим умрет?

Издающий Клич беспомощно поднял руку и потер задубевшим пальцем угол глаза, куда попала частичка копоти.

— Кричащий Петухом говорит — ты… Если съешь мясо.

— Моя дочка, — продолжал Поющий Волк, — могла бы стать красавицей, дать жизнь Народу. — Он помолчал. — А Кричащий Петухом даже не отпел ее как подобает. Не стоит она того, сказал. Вот еще одна смерть… а тут перед нами мясо. Сколько дней мы голодали? Сколько времени не видели ничего, кроме этой бесконечной метели?

— Долго.

Поющий Волк привычным движением обхватил свой резец и вновь стал чертить знаки на плоской кости.

— Брошенная Кость встретил Дедушку Белого Медведя, — напомнила Зеленая Вода.

— Об этом тоже стоит поразмыслить, — ответил Издающий Клич. — Когда это прежде Дедушка Белый Медведь заходил так далеко на юг? Значит, Духи хотят, чтобы мы ушли отсюда. — Издающий Клич поежился и провел пальцем по сломанному острию, которое он только что оторвал от рукоятки копья. — Надо его тоже подточить… В этих краях мало хорошего камня, годного на оружие. Может, мы найдем обсидиан с той стороны Большого Ледника, а? Или хороший кварц? Может, эти погибшие, о которых говорил Кричащий Петухом, укажут нам дорогу, как ты думаешь?

— Как может это пойти во вред — есть мясо, в котором живет Дух? — тихо спросила Смеющаяся Заря. Поющий Волк растерянно вздохнул:

— Если выбирать между двумя Вещими Снами, я бы выбрал Сон Бегущего-в-Свете. Он…

— Он всего лишь человек.

— Раньше Кричащий Петухом не ошибался, — напомнила им Зеленая Вода, теребя рукой край своего плаща.

— Оба правы? — недоуменно спросил Издающий Клич. — И зовут нас идти в разные стороны? Ну, это уж выше моих сил — угодить обоим! Не могу же я разорваться.

— Но ты видел, как смотрел Бегущий-в-Свете?

— Лучше помереть от голода, чем эдакое: чтобы мое брюхо не принимало пищу… Помнишь, Кричащий Петухом проклял Клейменую Лапу? У того выпали все зубы!

Издающий Клич вразвалку подошел к своему мешку, достал хорошее роговое острие и толстый кусок шкуры с отверстием посредине, встал на место, хорошо освещенное красноватым светом огня, опытным взглядом осмотрел сломанный наконечник, хмыкнул. Замотав его куском кожи, чтобы защитить свою руку, и поднеся к самому носу, он стал роговым резцом отсекать от наконечника одну за другой длинные и плоские каменные стружки.

— Эй, — нахмурился Поющий Волк, — делай это снаружи. Ты и так уже все засыпал этими стружками — и еду, и утварь. Куда ни сядешь — всюду они попадаются.

— Что? Да ведь мы завтра все равно отсюда уходим. Что, думаешь, это рассердит волка? Когда он обнюхает все вокруг, ища, не забыли ли мы здесь что-нибудь, он легко сумеет отличить осколки камня от льда.

Зеленая Вода раздраженно вздохнула и принялась чинить подошву кожаного башмака, с трудом втыкая костяную иглу в толстую, задубевшую шкуру. Сидя в углу, она искоса бросала взгляды на спорящих мужчин.

Издающий Клич продолжал точить копье. Поющий Волк вертел в руках мамонтовый бивень, поворачивая его на свет.

— Обрубленная Ветвь говорит, что сила Кричащего Петухом ушла. А Кричащий Петухом уверяет, что Свет просто мальчишка, вздумавший поиграть в шамана.