Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии - Максим Юрьевич Батманов

таких полков увеличивалось. Росло и число иноземцев на русской службе, помогавших организовывать эти регулярные воинские части и командовавших ими. Постепенно на иноземный строй переводили стрельцов и другие части «людей даточных по прибору», как называли в Московской Руси людей, неволею поверстанных в военную службу. Рекрутская повинность еще не была повсеместной, но число таких военных поселенцев постоянно росло. Раньше они имели казачью, милиционную организацию, теперь ей придавали вид регулярной армии. С особенной энергией эта деятельность по перестройке вооруженных сил России развернулась, когда Василий Голицын возглавил приказ Ратных дел.

Увеличился приток иностранных специалистов на русскую службу. В отличие от Петра I, Голицын не делал особых привилегий иностранным офицерам, назначая им такое же жалованье, какое получали и русские офицеры на тех же должностях (Петр увеличит оклады иноземцев вдвое против окладов русским). Но и так переход на новую организацию происходил достаточно быстро и, главное, без новых тягот для населения России. Иноземцы занимались и обучением русских офицеров.

Для отношений Голицына с иностранными специалистами показателен его конфликт с известным шотландским офицером Патриком Гордоном – одним из тех, кто помогал потом еще и Петру I. Гордон приехал в Россию еще при царе Алексее Михайловиче, участвовал в нескольких сражениях, получил чин генерала. При Софье Гордон был назначен укреплять Киев, что ему не понравилось. Он попросился на родину, тем более что в Англии снова воцарились короли династии Стюартов, приверженцем которой Гордон и являлся. В ответ на эту просьбу Голицын пригрозил разжаловать Гордона в прапорщики и приказал заниматься своим делом. Правда, угроза эта не была приведена в действие, а вскоре Гордона назначили на престижную должность командира Бутырского полка – первого русского регулярного полка, созданного еще в 1642 году. Но примечательно, что Голицын не благоговел перед иностранцами.

В конце правления Софьи и Голицына полки иноземного строя составляли 50 процентов вооруженной силы Российского государства, как показывает роспись войск во Втором Крымском походе. После падения Голицына реформа на время была повернута вспять. В Нарвском походе царя Петра I в начале Северной войны в 1700 году совсем немного полков иноземного строя на всю русскую армию. Это было следствием, конечно, не самого правления Петра, а того, что после свержения Софьи власть захватили родственники его матери – Нарышкины, поборники «благочестивой старины» и противники западных веяний. Петр же долго не уделял наличной армии должного внимания, предпочитая заниматься только со своими «потешными» полками.

Как полководец Голицын не проявил себя столь же высоко, как военный реформатор. Отчасти это объясняется свойствами театра военных действий, на которых он руководил неудачными кампаниями русской армии.

В мае 1687 года русское войско под командованием князя Голицына собралось на южных рубежах Российской державы, намереваясь идти в Крым – потрясти разбойничье гнездо ханов в самом основании. В начале июня к нему присоединились несколько десятков тысяч казаков малороссийского гетмана Ивана Самойловича. Больше сотни тысяч ратных людей – никогда еще такая несметная воинская сила не шла из России покорять Крым.

Но в таврических степях сразу же выявилось уязвимое место столь большого войска. Это бескормица. Продовольствовать солдат, а особенно лошадей на таком большом удалении от баз стало невозможно. Подножного корма для лошадей тоже не было, так как по одной из версий хан, узнав о приближении русских войск, приказал ногайцам выжечь сухую степь.

В войске начался падеж лошадей, а потом и людской голод. Осознавая гибельность дальнейшего похода, Голицын в конце июня отдал приказ об отступлении. Оно позволило сберечь значительную часть личного состава и конского поголовья. В своем донесении Софье Голицын представлял себя как победителя, за что и получил очередные милости от царевны.

Не все так плохо было для русских в этом Первом Крымском походе. На правом фланге армии действовавший с отдельным корпусом генерал Григорий Косагов – один из первых, ныне совершенно забытый, русских генералов – овладел турецкой крепостью Очаковом, но из-за общего отступления армии был вынужден оставить его. Лишь после последнего из них – в 1791 году – Очаков был закреплен за Россией.

То ли неудача похода возбудила среди малороссийских казаков обычное недовольство своим гетманом, то ли недруги решили подставить Самойловича (тут мнения исследователей расходятся), Голицыну было поручено произвести смену гетмана на уважаемого казаками и в то же время лояльного России. Выбор Голицына пал на небезызвестного впоследствии генерального есаула Ивана Мазепу, из рода православных шляхтичей-казаков. Князь по итогам голосования на казачьей раде вручил Мазепе гетманскую булаву. Ходили слухи, что за свое избрание Мазепа заплатил Голицыну десять тысяч рублей.

Двадцать один год выбор Голицына казался удачным, так как все это время не было ни малейшего повода подозревать Мазепу в нелояльности русским монархам.

В 1689 году Голицын повторил поход на Крым – и с тем же результатом. На этот раз он дошел с войском до Перекопского вала, но не стал его штурмовать, опасаясь попасть в Северном Крыму в такие же условия бескормицы. Вскоре после его возвращения из Второго Крымского похода власть в Москве переменилась. Правительница Софья пала, Голицын был отстранен от власти.

Первый русский европеец

Василий Ключевский так писал о Голицыне:

«Он бегло говорил по-латыни и по-польски. В его обширном московском доме, который иноземцы считали одним из великолепнейших в Европе, все было устроено на европейский лад: в больших залах простенки между окнами были заставлены большими зеркалами, по стенам висели картины, портреты русских и иноземных государей и немецкие географические карты в золоченых рамах; на потолках нарисована была планетная система; множество часов и термометр художественной работы довершали убранство комнат… Дом Голицына был местом встречи для образованных иностранцев, попадавших в Москву, и в гостеприимстве к ним хозяин шел дальше других московских любителей иноземного, принимал даже иезуитов, с которыми те не могли мириться».

Сергей Соловьев приводит список печатных и рукописных книг, которые украшали полки дома Голицына: Устав воинской Голландской земли, Певчая немецкого языка, Грамматик польского и латинского языков, История письменная польского языка, Конский лечебник, Книга на немецком языке всяким рыбам и зверям в лицах, Судебник, Родословная, Летописец Киевский, Книга о ратном строю, Книга землемерная немецкая и многое, многое другое.

Один из иезуитов, посетивший Голицына в 1689 году, некто Фуа Де ла Нёвилль, приехавший с миссией от польского короля, свидетельствовал, что Голицын много говорил с ним по-латыни о делах текущей европейской политики, особенно интересуясь событиями недавней революции в Англии, когда династию Стюартов сместили в пользу династии Оранских, и только что начавшейся войной коалиции европейских держав против Франции (Девятилетняя война или Война Аугсбургской лиги, где против Франции объединились Священная Римская империя, Голландская республика, Испания, Савойя и Англия, продлилась до 1697 года).

Невилль отметил широту замыслов Голицына. По его словам, он собирался первым