Опять вы, Иможен? - Шарль Эксбрайя

— Ох, если б это и в самом деле было возможно, сэр!

— Нашли время острить, Мак-Клостоу! Имейте в виду, ваше неоправданное ожесточение и преследование в высшей степени достойной особы может обернуться самым суровым наказанием! Лично я готов забыть о ваших подозрениях, хотя они, в сущности, граничат с клеветой. Но оставим это. Я понимаю, что, действуя таким образом, вы хотели как можно лучше послужить Короне. И все-таки впредь поостерегитесь, я вас предупредил. Неповиновение будет стоить вам головы.

Арчибальд медленно встал.

— Я вас отлично понял, сэр, — с горечью отозвался он. — Иможен Мак-Картри может очистить от жителей хоть всю Шотландию — я ничего не знаю, ничего не вижу и не двигаюсь с места. М-м-м, да… Некоторые вяжут, кто — крючком, кто — спицами… Ну а она коллекционирует трупы… Говорят, это хорошо… Что ж я могу поделать?.. Я подчиняюсь, сэр… Я всегда и со всем согласен вот уже двадцать шесть лет, сэр…

— Поверьте, для человека, решившего дожить до отставки без приключений, это самое полезное, сержант.

— Да, самое полезное, сэр, несомненно… Я согласен, сэр… Всегда и со всем согласен… Сержант Арчибальд Мак-Клостоу всегда на все согласен!..

Суперинтендант пристально посмотрел на подчиненного. Во взгляде его сквозили тревога и любопытство.

— Вам нехорошо, друг мой?

Мак-Клостоу вскинул на него полуобезумевшие глаза.

— Мама мне это предсказывала, сэр, но я не поверил своей маме…

— Маме? А что такое она могла вам предсказать, сержант?

— Что нельзя играть при луне, сэр, а я… я продолжал делать по-своему!

Он пророчески воздел указующий перст.

— «Арчи, — уговаривала меня она, — не выходи из дому в полнолуние! Иначе всю жизнь тебя будут преследовать призраки, пока не умрешь в смирительной рубашке…» — Мак-Клостоу ударил себя кулаком в грудь. — Эта святая женщина, моя мать, была права, сэр! — горестно взвыл он. — Я вижу призраков! Призраков с рыжими волосами! И впереди маячит психбольница, но… я согласен, сэр… всегда согласен… вот уже двадцать шесть лет…

И сержант вышел из кабинета, забыв отдать честь Копланду. А тот настолько опешил, что даже не подумал призвать его к порядку.

Увидев сержанта, хозяин «Опоссума и Священника» Реджинальд Хорсберг добродушно улыбнулся:

— Ну как, она больше не возвращалась?

— Вы про кого?

— Да та рыжая, что, видать, крепко засела у вас в голове, когда мы виделись в последний раз?

Арчибальд тихонько застонал и, ринувшись к бутылке «Джонни Уокера», которую Реджинальд Хорсберг имел неосторожность оставить на стойке, выпил четыре рюмки подряд. Кабатчик наблюдал эту сцену с видом знатока и любителя спортивных достижений такого рода.

— Вы уже выпили на семь шиллингов, — спокойно заметил он, как только сержант остановился немного перевести дух.

От волнения сержант несколько ослабил хватку, и Реджинальд не упустил случая убрать бутылку подальше.

— Для полицейского вы, по-моему, малость перебарщиваете…

— А кто бы на моем месте мог удержаться?

— Человек благоразумный.

— О каком благоразумии, скажите на милость, может идти речь, если суперинтендант приказывает вам покрывать преступников?

Реджинальд Хорсберг терпеть не мог осложнений. И ему вовсе не светило, чтобы до ушей Эндрю Копланда дошло, какие разговоры вел тут один из посетителей. Супер, чего доброго, вообразил бы, будто Реджинальд вполне их одобряет.

— Вам бы лучше поскорее вернуться домой, сержант, — добродушно заметил он.

— У меня больше нет дома среди свободных людей… Я искупительная жертва… Да, они предпочтут запереть в сумасшедшем доме меня, Арчибальда Мак-Клостоу, двадцать шесть лет беспорочно прослужившего Короне, чем тронуть хоть волос на голове у этой рыжей чертовки и помешать ей творить преступления!

Кабатчик вздохнул.

— Что, опять накатило, а? — с жалостью спросил он.

— Мне свободно дышится, только когда ее нет!

Реджинальд Хорсберг вышел из-за стойки бара, по-дружески обхватил Мак-Клостоу за плечи и повел к двери.

— Ну, старина, возвращайтесь-ка спокойно домой… и попробуйте больше не думать о своем призраке, ладно?

Всхлипывания Мак-Клостоу растрогали бы и самую черствую душу.

— Вы говорите, совсем как мама… моя покойная мама… чудесная была женщина, клянусь вам!

— Не сомневаюсь, старина… Но, думаете, она обрадовалась бы, увидев вас в таком состоянии?

Слегка отупевший Арчибальд ушел, раздумывая, что, черт возьми, хозяин «Опоссума и Священника» хотел этим сказать.

И, наконец, последним, кому довелось испытать на себе в тот день причуды судьбы и оказаться в полной растерянности перед непредсказуемым поворотом событий, был Кейт Мак-Дугал, директор Пембертонского колледжа. Вопреки ожиданиям Мак-Дугала, его сразу же принял любезный, улыбающийся и весьма благожелательно настроенный суперинтендант. Директору тут же полегчало — зря он готовился к тяжелым объяснениям.

— Разумеется, мой дорогой, то, что произошло в Пембертоне, неприятно, в высшей степени неприятно…

Директор колледжа поспешил согласиться с полицейским.

— Миссис Мак-Дугал всю ночь не смыкала глаз!.. — хнычущим голосом проговорил он. — Никак не может себе простить, что ничего не почувствовала заранее… Однако в ее оправдание должен признать, что этот Фуллертон казался вполне приличным джентльменом… Впрочем, в ином случае я бы ни за что не взял его на работу…

— Знаете, мистер Мак-Дугал, иногда убивают и джентльменов.

— Правда?

Директору колледжа было трудно поверить, что воспитанный молодой человек может кончить жизнь столь вульгарным образом. Поэтому он промолчал и лишь поклонился в знак того, что ни секунды не сомневается в проницательности и талантах Эндрю Копланда.

— Ну а кто же займет место Фуллертона?

Несколько удивленный тем, что суперинтендант вмешивается во внутренние проблемы его колледжа, Мак-Дугал все же смиренно признал, что пока он в некоторой растерянности, но немедленно займется поисками нового преподавателя.

— Не стоит так себя утруждать, дорогой Мак-Дугал… Случайно получилось, что я как раз знаю особу, способную не только по праву занять место жертвы, но и придать Пембертону еще больший блеск…

Директор совсем опешил. Тем не менее в словах собеседника он усмотрел лишь живейший интерес к колледжу и мысленно поздравил себя с таким успехом. Эндрю Копланд пользовался в Перте немалым влиянием. Поэтому Мак-Дугал рассыпался в благодарностях.

— А можно узнать, кого вы имеете в виду?

— Мисс Иможен Мак-Картри.

— Молодая барышня?

— Не совсем… Честно говоря, дорогой друг, мисс Мак-Картри только что ушла на пенсию после долгой и блестящей службы в Адмиралтействе…

— На пенсию? Так это пожилая дама?

— Ничего подобного! Насколько я знаю, мисс Мак-Картри живет вне времени, и годы ее нисколько не тяготят. Очень властная и энергичная особа.

— Разумеется, у нее есть все необходимые знания, чтобы…

— Ну, тут уж вы — лучший судья… От себя добавлю только одно: взяв на работу мисс Мак-Картри, дорогой Мак-Дуглас, вы окажете очень большую услугу и мне, и куда более могущественным людям…

Проникновенный тон и таинственность Копланда заставили директора колледжа задуматься. А вдруг эта мисс Мак-Картри — какой-нибудь незаконный отпрыск королевского дома? В таком случае вполне понятно, что ее стараются держать подальше от Букингемского дворца, но под покровительством и неусыпным надзором. Как все шотландцы, Мак-Дугал обладал богатым воображением, и потому, возвращаясь домой, уже чувствовал себя неким особо доверенным лицом Двора, достаточно уважаемым, чтобы ему поручили хранить важную государственную тайну.

Иможен получила из Лондона целую кипу замечательных и стопроцентно фальшивых бумаг, оповещающих весь культурный мир, что мисс Мак-Картри — одна из самых блестящих выпускниц Джиртонского колледжа, основанного королевой Викторией в Кембридже в 1869 году. С легким удивлением Иможен продолжала читать эти, по виду настоящие, государственные документы. Покончив с этим делом, она почти поверила, что с блеском выдержала все экзамены и достигла высоких степеней в ожесточенной борьбе. Как ни странно, шотландка даже немного возгордилась. И миссис Элрой заметила про себя, что ее «протеже» держится еще высокомернее обычного. Тем не менее, узнав, что, едва успев приехать в Каллендер, Иможен снова уезжает, Розмери разразилась возмущенными воплями. Никак не могла она привыкнуть к невероятной жизненной энергии своего великовозрастного дитяти! И Розмери взмолилась ко всем известным ей небесным покровителям Шотландии, прося заронить хоть несколько гранов здравого смысла в постоянно охваченный лихорадочной деятельностью мозг мисс Мак-Картри.

— Господи Боже, неужто и впрямь собрались опять куда-то бежать? Это в вашем-то возрасте?