Генерал армии Василий Маргелов - Борис Костин

Сохранился дневник начальника оперативного отдела 146-го стрелкового полка Э. А. Аппеля: «Неужели до дня Красной Армии мы не рассчитаемся с белофиннами? Это уже не хорошо. Во-первых: это отсрочка белофиннам, а во-вторых, пятно на нашей армии… В чем дело? Неужели сил у нас мало?».

Сил у фронта, который с 7 декабря 1939 года стал именоваться Северо-Западным, действительно не хватало, и новый его командующий командарм 1 ранга С. К. Тимошенко[26] произвел перегруппировку и подтянул резервы.

На Кандалакшское направление, которое считалось не менее важным, чем линия Маннергейма, был переброшен шведский экспедиционный корпус. Сопротивление противника нарастало. Об этом говорят и выдержки из боевых донесений:

«8 декабря противник сжег Куомиярви. Жаркий двухчасовой бой. Засады».

«9 декабря. Вылазки в тылу».

«15, 16, 17 декабря. Противник отбил все атаки наших частей».

«23 декабря. Полк начал отход. Противник, активно действуя на флангах и тылах, нападал на обозы и портил линии связи».

«25 декабря. В налете на штаб и тылы дивизии принимал участие 1-й Сальский батальон».

Проникнувшие в тыл финны не гнушались ничем и вырезали до последнего человека весь медсанбат, не пощадив ни раненых, ни медсестер. Трудно представить, какие чувства испытывали комдив Шевченко и комиссар Лисицын, глядя на гору трупов, застывших в страшных предсмертных позах. Увиденное взывало к возмездию. Приказ командира дивизии Маргелову был коротким:

– Действуй, капитан.

Прежде чем отправиться в рейд, Маргелов построил лыжников и без слов повел к медсанбату, подвергнувшемуся нападению извергов. Картина, представшая перед глазами, была ужасающей, кровь стыла в жилах. Поиск привел разведчиков в глубокий тыл 4-го армейского корпуса финнов. Под ударами штыков и ножей пал весь банно-прачечный отряд, беззаботно отдыхавший после дневных трудов. Разведчики разбросали листовки: «Месть сальцам за русский медсанбат».

…Откровенно говоря, не любил В. Ф. Маргелов вспоминать о войне с Финляндией. Все на ней шло как-то не так, не по привычной логике, и порой трудно было определить, где передний край, где фланги, где тыл. Приноровиться к такой обстановке мог лишь тот командир, который имел особое чутье, мгновенную реакцию и, конечно, отменные физические данные. Отмахать сотню верст по тылам врага незамеченным и вернуться с отрядом в полном составе удавалось немногим. К слову, весть о каре, постигшей финских тыловиков в отместку за гибель советских бойцов, находившихся на излечении, мгновенно распространилась по всем финским штабам. Больше такими жестокими выпадами стороны не обменивались.

Согласно боевым донесениям, 26 декабря 122-я дивизия перешла к обороне северо-западнее Куолаярви. Попала в очень сложное положение, так как фактически не имела соседей ни справа, ни слева. Облегчение наступило только после того, как 27 декабря начальник Генштаба Б. М. Шапошников приказал: «88 стрелковую дивизию, переводимую маршем из Архангельска в Кемь, повернуть на Кандалакшу, включить в состав 9-й армии и направить вслед 122-й стрелковой дивизии».

Пожалуй, это были самые тяжелые дни для измотанного в боях разведбата, которым командовал Маргелов. В мерзлой земле с помощью кирок и ломов устроили нечто подобное оборонительным позициям и жилым землянкам. В них под завывание пурги, и встретили Новый, 1940 год. Мороз достигал тридцати двух градусов. Командир полка майор Буковский был поставлен перед печальным фактом – боезапасы и горючее на исходе. Финны безнаказанно бесчинствовали на тыловых коммуникациях. И все же опыт борьбы с мобильным противником уже имелся. Об этом свидетельствует и распоряжение: «Командиру 2-го батальона В.Ф. Маргелову выделить один пульвзвод 4-пулеметного состава для курсирования по маршруту Меркеярви – Келосельки согласно графику. На стыках между батальонами установить фугасы и заграждения».

Как только снабжение было налажено, 596-й полк, а следом за ним и вся дивизия приступили к выполнению новых боевых задач. Особая роль, как видно из приказа этих дней, опять отведена батальону Маргелова: «2/596 без 4 ср (стрелковой роты. – Á. Е.) выполняет задачу в интересах дивизии».

Нашел-таки Маргелов лазейку в системе укреплении финнов и вывел полк к высоте, получившей название «Груша». Финны сражались за нее с яростью обреченных и, сковав главные силы, дождались подкреплений и перешли в наступление. Порой дело доходило до рукопашной. Выяснив, где находится штаб 122-й дивизии, ударили по его расположению. Ближе всех к месту боя оказались лыжники Маргелова. Не подоспей они – и наверняка случилась бы беда, а соединение лишилось бы управления.

И вновь пришлось думать не о наступлении, а об организации обороны. Финны наседали на полки со всех сторон и нещадно обстреливали их из минометов. Хотя до паники дело не и не доходило, но и порядка особого не наблюдалось. Поступил приказ командарма В. И. Чуйкова: «Частям дивизии с целью занятия прочной круговой обороны начать отход на рубеж Меркеярви».

Со стороны могло показаться, что это вовсе не отход, а бегство. Однако это было не так. Батальон Маргелова перед отступлением вынес с поля боя всех убитых и раненых. Делом воинской чести всегда было похоронить погибших, или, как тогда писалось в извещениях, убитых в бою «с белофинской бандой», по-человечески.

В бедственное положение попала и соседняя 44-я дивизия. Нужны были виновные – очевидные причины болезненных неудач анализировать не хотели.

приговора 11 января 1940 г.

Докладываем. Суд над бывшим командиром 44 сд Виноградовым, начальником штаба Волковым и начальником политотдела Пахоменко состоялся 11.01 в Важенваре под открытым небом в присутствии личного состава дивизии. Обвиняемые признали себя виновными в совершенных преступлениях. Речи прокурора и общественного обвинителя были одобрены всеми присутствующими. Суд тянулся пятьдесят минут. Приговор к расстрелу был приведен в исполнение немедленно публично взводом красноармейцев… Выявление всех предателей и трусов продолжается.

Прошу принять меры по существу. Дивизия находится в крайне тяжелом положении. До сих пор дивизия не получила валенок, перчаток, шинелей (получаем старые и из них большое количество

маломерок, негодных к носке). Для работы штабы не имеют свечей, ламп, фонарей, а на месте достать негде…

Немедленно донести, почему оборонительный рубеж 122 сд имеет промежутки, не защищенные пулеметно-ружейным огнем? Почему в 420-м полку целые роты убегают с поля боя, передавая в руки противника блиндажи? Почему отдельные танки без пехоты посылаются в бой в лесу для очистки района, захваченного противником?

У капитана Маргелова на эти вопросы были удручающие ответы: бойцы шили рукавицы из одеял, дабы не обморозить руки, ели кашу кружками из-за недостатка ложек, берегли каждый патрон, каждую гранату, ибо подвоз боеприпасов был налажен из рук вон плохо.

10 февраля наступательный порыв финнов все-таки иссяк. К тому же и погода позволила авиации крепко насолить атакующим. В оперативных сводках этого периода появилась характерная фраза: «Противник активности не проявляет. Занятия проводятся по плану». Полки и на самом деле не бездействовали, они не только приводили себя в порядок, но и принимали пополнение.

Два дня передышки – сущая благодать для разведчиков. Затем снова в рейд. Об одном из них сохранились воспоминания самого Василия Филипповича:

«Однажды, совершая поиск, мои бойцы обнаружили свежую лыжню противника. Устроим засаду, – решил я и распорядился: первая рота – направо, вторая – налево, третья – отрезает путь противнику к отходу. В этом подразделении были собраны вчерашние выпускники спортивных учебных заведений Москвы и Ленинграда.

Но вот показались вражеские лыжники, не заметившие ловушки. Шквальный огонь разметал их ряды, но и противник, видать, был не новичок и оказал яростное сопротивление. Как ни скоротечен был бой, я все же заметил странность – форма у некоторых лыжников совсем не та, что у финнов. Никто из наших бойцов не мог даже подумать, что здесь Карелии, мы встретились с солдатами нейтральной страны».

Сделаем небольшое отступление от воспоминаний: Швеция, Норвегия и другие скандинавские страны официально соблюдали нейтралитет, который в действительности являлся всего лишь фиговым листком. Советская агентурная разведка докладывала в Кремль не только об антисоветской истерии, развернувшейся в печати этих стран, но и о точном количестве вербовочных пунктов, на которых формировались добровольческие части, готовые оказать поддержку финнам. Так, например, в Швеции действовало 47 вербовочных бюро. Им удалось поставить под ружье более десяти тысяч добровольцев, которые были сведены в два экспедиционных корпуса под общим командованием генерала Эрнста Линдера. Их-то и встретили на лыжне наши разведчики. Далее события, по воспоминаниям Маргелова, разворачивались так: