Радиоактивный ветер - Алексей Колентьев

— А ты меня не пугай. Не факт, что операция не даст результата. Мы можем сколько угодно драться по мелочам между собой, но когда «свободные» поймут, против кого мы идём, взаимодействие будет таким как надо.

— Если только лидеры «Свободы» не решат объединиться с духами, против вас. А это вполне шоколадный вариант для них. Им уничтожение не грозит — это-то «свободолюбы» сразу дадут духам понять.

— Васильев, я устал от тебя. За предупреждение спасибо, но мы уж как-нибудь сами разберёмся, что и с кем нам предпринимать. Более не задерживаю — Лицо майора закаменело. Давая понять, что разговор окончен. Когда человек в чём-то сильно уверен, разубеждать его бесполезно я и не стал больше тратить своё время.

— Разрешите идти, товарищ майор?

— Иди, уже иди. Не задерживаю…

Выйдя из здания особого отдела, я направился в комендатуру. Но на пол пути меня окликнул знакомый голос — Василь. Местный «Штирлиц» был в комбезе разведчиков «Долга», она напоминала мою, только имела чуть другой рисунок линии бронежилета. Очевидно, нечто более продвинутое. Секретчик улыбался и получалось это у него так, будто я его потерянный брат, которого он очень долго искали и обрёл после долгих лет разлуки. Видимо так и учат в их закрытых школах: вот сейчас он улыбнётся и мгновением позже уже всадит в тебя очередь из автомата. Но такие фокусы нас распознавать учили, поэтому меня этому супермену не провести. Если потянется за оружием или просто о нём подумает — я успею первым, тут даже сомнений быть не может. Думаю, что на сей раз улыбки мне расточали на предмет выудить некоторые подробности последнего рейда или взыскать должок, за предыдущий. Распространяя вокруг себя флюиды радушия, Василь как-то незаметно увлёк меня к КПП, а потом мы оказались в «100 рентген»: он за кружкой пива и горкой солёных орешков, я просто сидел «на сухую», пива или чего покрепче совершенно не хотелось. Наконец закончив нарезать круги вокруг да около, секретчик стал расспрашивать про рейд. Народу вокруг ещё не наблюдалось, в столь ранний час большинство посетителей либо ещё спали, либо уже разбрелись по своим делам. Осторожно, опуская ряд подробностей, изложил особисту всё то, что до этого говорил Кашину. Василь, в отличие от майора слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы, стараясь пробить меня на предмет дальнейших действий. Но и этого я ожидал, посему не дал секретчику повода к размышлению. Поняв, что лучше всего играть в открытую, Василь поинтересовался:

— И что же они по твоему могут предпринять уже тут в глубине охраняемой территории? Шансов пробиться внутрь, практически никаких.

— Есть шансы и очень неплохие. Смотри сам: под видом не вызывающих подозрений вольняг, мелких торговцев и просто транзитных путешественников они накопят в разных концах внутреннего периметра группы по пять-шесть человек. Оборудуют схроны с оружием и в нужный момент просто перебьют дежурные наряды на блокпостах и мобильные патрули. Прорвут периметр внутренней охраны базы и уничтожат средства связи и управления. После этого войдёт та группа, что будет дожидаться с внутренней стороны первого кольца обороны, тоже скопившаяся под разными предлогами в узловых точках и напавшая на дежурную смену внешнего блока уже после того, как диверсанты просигналят, что связь отключена.

— Ловко, — Василь даже слегка поёжился до того убедительный и реально выполнимый план я изложил — Практически мы беззащитны: вольняги откажутся сдавать оружие на внутреннем «блоке» — зверьё периодически шныряет там и сям, места у нас тут не спокойные… Разоружение всех прибывающих отпадает… — Он задумчиво разгрыз пару зёрен арахиса и сделал длинный глоток из кружки — И что же будет потом?

— Очаговая оборона у вас организована грамотно, но вот внешние блокпосты ориентированы только на внешнее нападение: стрелковых точек, обращённых в тыл просто нет. Уцелевших изолируют в зданиях, потом уничтожат или возьмут измором. Ваши соседи — «свободные», думаю, даже помогут. Я уже молчу про кланы мародёров и наёмников: издыхающего льва будут грызть все шакалы. Потом — финита: отрезанные яйца и головы по всей территории базы.

— Весело. — Секретчик мрачно цедил пиво, которого осталось совсем на донышке. — Можешь подсказать меры противодействия?

— А чего тут мудрить: духов прихлопнуть уже сейчас, пока они не проторили сюда дорожку…

— А кроме этого, — Особист скривился как от зубной боли — Пойми Антон, я не всесилен, приказать Кашину не могу.

— Тогда наладить пропускную систему. Брать всех вновь прибывших нейтралов и подходящих под описанный тип легендирования (торговцы, мелкие новые группировки, одиночки), завести служебных собак, натаскать их на поиски тайников с оружием и взрывчатки, бессистемно и неожиданно проводить рейды прочёсывания по территории. Перестроить укрепления таким образом, чтобы все они могли довольно долгое время держать оборону в изоляции. Проводить инструктаж и учения с личным составом разработав соответствующий сценарий. Запустить дублирующий передатчик, вынеся его в отдельное строение. Вот приблизительно так.

— Ну, учения это хорошо, но вот людей в канцелярию как добыть: куча народу ведь приходит… Но это частности. Спасибо тебе, прапорщик, теперь я у тебя в долгу.

— Это я запомню, Василь, будь уверен.

Посидев ещё немного, мы пошли каждый по своим делам. Василь удалился, чуть ли не рысью в сторону КПП, я же пошёл к выходу чуть позже. И замер как вкопанный: в бар зашла молчаливая компания сталкеров в одинаковых комбезах с нашитой на них бахромой маскирующей ткани. Узнал я их сразу, это были те самые наёмники с которыми я столкнулся на болотах. Но на этом сюрпризы не закончились: командир «диких гусей» тоже был мне очень хорошо известен ещё по моей прошлой жизни. Это был Якоб Зан, мой старый знакомый из бывших восточногерманских немцев. Он долгое время выполнял какие-то мутные поручения в одной части, к которой я был временно командирован. Зан был отличным рукопашником и виртуозно владел ножом. В спарринге мы вечно «убивали» друг друга почти одновременно, победы так никто и не добился. «Мальком»[18] я владел гораздо лучше — Зан долго и упорно постигал методику работы с МСЛ, но овладев базовой техникой, дальне не пошёл. Потом судьба нас развела, и больше мы не сталкивались.

Дождавшись пока его парни рассядутся у дальней стены, а сам Якоб подойдёт к стойке бара, я решил обнаружить себя. Подойдя к немцу с левого плеча, хлопнул его по правому, одновременно громко сказав:

— Гитлер капут! — Реакция у немца была отменной: наши движения были почти синхронны. Он попытался провести удар в сердце локтем левой руки, а я, уйдя с траектории, обозначил удар в кадык. Затем увёл в сторону ладонь, сложенную в «клюв», нацеленную в одну пакостную точку на моей физиономии. Достигни такой удар цели, жить мне бы осталось секунды две.

— Спокойно, геноссе Зан. Это только я. — Разорвав захват, отошёл на пару метров и пронаблюдал, как на узком, обветренном лице знакомого проступает узнавание. Чёрные глаза засветились радостью. Якоб минуту назад убивший бы незнакомца посмевшего так неловко подшутить над ним, теперь сграбастал его в охапку и приподнял несколько раз над полом.

— Wassiljew, du der alte Waldteufel! (Васильев, старый ты лесной чертяка! — нем.) — Потом быстро перешёл на русский, которым отлично владел — Как ты попал сюда — не спрашиваю, рад встрече камрад.

— И я рад, Якоб. И тоже не удивлён, что битый ландскнехт вроде тебя попал именно сюда. Помню твой извечный позывной, он как девиз для всех нас: «Sturmvogel» (буревестник — нем.). Мы всегда там, где буря.

— И как эта птица мы всегда умираем в полёте… — Якоб достал фляжку и налив в колпачок сначала себе и опрокинув обжигающую влагу в рот, потом выпил и я. Коньяк был армянский, очень редкой сейчас марки «Двин». Немец пил либо тёмное пиво, либо позволял себе глоток только коньяка этого сорта. И делил его лишь с друзьями. Я удостоился такой чести вторично. Первый раз это было в одной горной республике, когда я и мои бойцы вытаскивали из ловушки горного ущелья самого Якоба и неизвестного мне афганца по приказу аж самого командира бригады. Полковник Сидоренко, чуть ли не упрашивал разыскать немца и его спутника в лабиринте пророка Джумы, туда духи из одного горного племени загнали Зана и его напарника. Нашли мы их через сутки погасив по ходу дела группу духов уже вставшую на след немца и его товарища по несчастью. Как говориться: ищешь дичь — поищи охотников. Выйти чисто не получилось, духи прознали о стычке и объявили тотальную облаву. Нас четверо суток гоняли по горным тропам, пока не припёрли к обрыву, на пятачке каменистой горной землицы. Оттесняя нас всё ближе и ближе к пропасти, духи решили взять кого-нибудь живьём.

Моджахеды волнами накатывали на изрытый пулями и осколками пятачок каменистой земли, где мы закрепились не в силах уйти. Что поделаешь — горы для нас только горы, а духи тут дома. Пулемёт давно заклинило, гранат осталось только две, ранены были все, я дал приказ спускаться по отвесному склону — метрах в семидесяти внизу была тропа, которую духи ещё не перекрыли. Остался на пятачке только я… Духи, поняв, что добыча уходит, начали ураганный обстрел из всех стволов. Случился обвал. Меня завалило… Выбрался, недели три шарился по горам, пока не вышел к нашей погранзаставе. Потом, долго валялся по госпиталям и заполнял всякие бумажки, что я действительно жив. Немец тогда сильно помог, подтвердив мой рассказ, ребята тоже старались, но потом верный человек сказал, что именно рапорт Зана сыграл решающую роль. Наши пути разошлись, дружбы особой не возникло, но было некое ощущение, что этот человек надёжен и в случае чего можно если не помочь друг другу, то как минимум один раз разойтись краями без жертв.