Древние тайны (Сборник) - Кир Булычев

Не изменяя скорости, птеродактиль камнем пронесся к земле и со всего размаха врезался в нее.

– А теперь пошли, – приказал Шпигли, – не то его родственники прилетят посмотреть, что тут творится.

Аркаша поднял археоптерикса. Птица была размером с гуся, а ее длинный, украшенный двумя рядами перьев хвост свисал до самой земли. Птица пискнула и опустила голову.

– Ей больно, – сказал Аркаша.

– Еще как! – согласился Шпигли.

– Ее нельзя тут оставлять, – сказал Аркаша.

– Погоди немножко, я ей в головку загляну, – сказал Шпигли.

Так они и стояли. Аркаша держал на руках птицу, и ему было тяжело. Но он терпел.

– Тут у нее гнездо близко, – сказал Шпигли. – Пошли.

Он мысленно подсказывал Аркаше, куда идти, и через несколько минут они подошли к густому кустарнику. Там в тени ветвей невысоко над землей было устроено большое гнездо, в котором сидело пятеро маленьких птичек.

При виде раненой мамы и незнакомого двуногого чудовища малыши жалобно запищали.

– Сейчас я их успокою, – сказал Шпигли.

И в самом деле, птенцы замерли, прислушиваясь к мысленной речи рыжего браслетика. А потом принялись хлопать зубастенькими ротиками. Они просили покушать – но кто теперь их будет кормить?

Аркаша сам задал себе этот вопрос и тут же увидел на него ответ.

Сверху спустилась вторая птица. И начала парить над кустами, не смея снизиться.

– Это их папа, – сказал Шпигли. – Он позаботится о детях.

Аркаша отпустил птицу, и она заковыляла к гнезду. Она совсем уже не боялась Аркашу.

Мама-археоптерикс уселась на земле под гнездом, расправив поврежденное крыло.

– Не бойся за них, – сказал Шпигли.

– По крайней мере, мы сделали доброе дело! – воскликнул Аркаша.

Браслетик вздохнул и ответил:

– Порой я смотрю на вас, люди, и думаю – ну откуда вы такие жестокие, глупые и необразованные? Почему вы не хотите думать?

– А в чем дело? – спросил Аркаша.

– Почему ты думаешь, что спасать археоптериксов лучше, чем птеродактиля? Птеродактиля мы с тобой, возможно, ухлопали до смерти.

– Но он же напал на археоптерикса! – возразил Аркаша.

– А археоптерикс нападает на стрекоз. Стрекоз тебе не жалко?

– Археоптерикс красивый.

– Самый красивый – это я. Но знает об этом только королева Соод, которая живет в другом конце Галактики, – сказал Шпигли.

– Я думал, что ты все-таки машина.

– Я иногда тоже так думаю. А иногда сомневаюсь. Иначе откуда у меня такое глубокое понимание человеческой натуры?

Аркаша замолчал и задумался. А ведь браслетик прав. Почему красивый археоптерикс больше достоин жить, чем некрасивый птеродактиль? Ведь для мамы, невесты и детишек птеродактиля он был писаным красавцем!

– То-то, – сказал Шпигли, подслушав мысли своего спутника. – Я и сам кое-кому, не будем указывать пальцем, кажусь похожим на грязную тряпочку. Ты со мной не согласен?

– Согласен, – вздохнул Аркаша, – только я никогда не называл вас грязной тряпочкой.

– Если бы я в тебе такую мысль отыскал, я бы тебя на куски разорвал! – ответил Шпигли.

Аркаша вежливо попрощался с археоптериксом, который длинным змеиным языком вылизывал свое крыло, и пошел дальше вниз, к болоту, где он видел бронтозавров.

Аркаша знал, что бронтозавры – слово неточное. Когда-то так назвали всех гигантских травоядных динозавров. Все они в чем-то похожи друг на дружку.

Они – бочки, гигантские бочки с двумя длинными отростками. Спереди – это шея, которая заканчивается маленькой головкой, а сзади точно такой же длины хвост, который ничем не заканчивается.

Голова у этих динозавров размером с Аркашу. Вам она может показаться слишком огромной, но учтите, что сам динозавр в длину больше тридцати или сорока метров.

Аркаша остановился на крутом берегу, который в том месте вдавался в болото, как нос плывущего по реке фрегата. Отсюда было удобно разглядывать динозавров.

Они стояли, лежали в воде, бродили по грязи так близко от Аркаши, словно все это происходило во сне. Так быть не может.

Ведь картинки, которые ты рассматриваешь, даже если они трехмерные, не могут передать правды. Потому что правда – это не картинка чудовища самого по себе, а ты – чудовище и окружающий мир.

Легкий теплый влажный ветерок дул Аркаше в лицо и доносил звуки и запахи болотистой низины, а также помогал летать комарам, слепням, стрекозам и мухам, которые себя чувствовали вольготно и жужжали, свистели, пищали, скрипели, чтобы Аркаше не было одиноко. Ветер шевелил сухие листья больших, с Аркашу, папоротников, и они шуршали и шумели. На острых коготках, как на каблучках, пробежала, лавируя между папоротниками, синяя, в желтую полоску ящерица. Бежала она на задних лапах, прижимая к груди маленькие ручки. Аркаша сообразил, что это не ящерица. То есть по-своему ящерица, но в то же время и маленький динозавр. Ведь ящерицы не бегают на задних лапах. За ящерицей ползла большая толстая змея. Аркаша хотел было отбежать в сторону, но Шпигли довольно спокойно сказал:

– Она на тебя внимания не обращает, и ты не обращай. А то от них не набегаешься.

Змея все ползла и ползла мимо Аркаши и становилась все толще. А потом стала утоньшаться к хвосту.

Со стороны болота тянуло запахом гнили и мутной стоячей воды.

Аркаша смотрел, как динозавры лениво возятся в болоте, и старался вспомнить, как они называются.

Вот топает по мелководью камарозавр, у него такие толстые ножищи, что внутри каждой можно спрятать пароходную трубу...

– Не туда смотришь! – прервал мысли Аркаши Шпигли. – Ты правее, правее смотри! Вот это образина!

И в самом деле, к воде спускался брахиозавр. Он отличался от прочих динозавров своей невероятно длинной шеей и тем, что не тянул ее вперед, как диплодоки, а поднимал к самому небу, так что с высоты шестиэтажного дома его махонькие глазки видели на много километров вокруг. Конечно же такие брахиозавры были больше всего похожи на жирафов, только без шерсти и с длинными хвостами.

Два брахиозавра что-то не поделили, они сблизились и принялись реветь, словно ветер в узком ущелье. Они раскачивали шеями и, видно, ругались так, что все остальные динозавры в долине прекратили жевать и замерли, глядя на этот скандал.

Аркаша никак не ожидал, что динозавры могут так ссориться, а тем более так громко шуметь.

– Ты еще мало что слышал и видел, – заявил Шпигли. – Некоторые тут так умеют реветь – за сто километров слышно. А что касается характеров... брахиозавры – самые мирные создания в этой луже.

– А что же они ссорятся?

Шпигли не ответил; может быть, мозг этих чудовищ был таким маленьким, что Шпигли не удалось его отыскать?

А брахиозавры тем временем умудрились так переплестись шеями, словно намеревались сплестись в косичку. Запутаться они запутались, стали рваться, чтобы разойтись, но никак не могли догадаться, как это сделать. Зрелище было бы смешным, если бы не страшные размеры динозавров и не рычание, которое они издавали.

Вода в болоте взбаламутилась, и те из динозавров, которые искали что-то в тине, подняли головы – видно, ожидая, пока муть осядет.

На шум откуда-то прилетели птеродактили и стали кружиться над водой.

– Смотри, – сказал Шпигли, – сейсмозавр идет, наверное, ему помешали.

Аркаша увидел, что к драчунам приближается ящер, по сравнению с которым они кажутся детишками.

Сейсмозавр решительно переставлял толстенные столбы ног, раскачивал бесконечно длинной шеей и громко ухал – видно, пугал драчунов или оповещал о своем приближении.

– Я счастлив, – вдруг сказал Аркаша.

– Счастлив? – Шпигли умел читать мысли, но человеческие чувства не всегда ему были понятны. – Что случилось? Динозавры подрались?

– Понимаешь, я вижу собственными глазами то, что не только представить, но и в сказке вообразить невозможно!

– Мало ли что! – ответил Шпигли, которому было обидно, что он не испытывает счастья, а какой-то обыкновенный мальчишка испытывает. – На Паталипутре есть дракон, который такого динозавра как ягодку проглотит.

– Ну что ж, – сказал Аркаша. – При первой возможности слетаю на Паталипутру. И посмотрю.

– Ну, может быть, не как ягодку... но обязательно скушает, – сказал Шпигли, и Аркаша догадался, что его браслетик может немножко привирать. Это было даже смешно.

– Я думаю, – сказал Аркаша, глядя на сейсмозавра, – что его так назвали потому, что сейсмология – это наука о землетрясениях. А когда такой динозавр идет по земле, она дрожит.

– Может быть, – ответил Шпигли. – Я не задумывался.

– Тогда скажи мне, – попросил Аркаша, – зачем природе такие невероятные гиганты? Ведь ничего не бывает случайного.

Шпигли задумался. Словно пропал. Потом вдруг запищал мыслями в мозгу Аркаши:

– Я думаю, что на Земле слишком долго стоял мирный, теплый, ровный климат, слишком много было мелких, богатых пищей болот и озер, даже горы им не мешали. И вот за миллионы лет деревья выросли до небес, а за ними выросли динозавры. Может, они потому и вымерли, что привыкли быть господами. Никто не смел им сказать: хватит расти!