Неправильный рейд. - Кассандра Дженкинс

- Обижаешь, - прорычал Валера.

В коридор высунулась рыжая макушка Тома, шумно и горестно вздохнула и тут же спряталась обратно. Меня словно холодной водой окатили – если это было частью их сговора, то дело пахнет керосином.

- Что происходит? – спросила я. – Что вы задумали?

- Думаешь, после вчерашнего, я ничего не предпринял? – холодно отозвался Паша и зевнул. – Делавера здесь нет. Кричи сколько влезет, никто не услышит. Все на «Веселых стартах». Но настоящее веселье только начинается.

- Паша, - строго сказала я. – Это не смешно. Отпустите меня. 

- С чего это, глазастенькая? – встрял Валера. – Чтобы ты к дружку своему побежала? Или к этой… Как ее?

- Шахраз, - скупо ответил Паша.

- Ага, точно.

Паша подавил во взгляде презрение, которое появлялось каждый раз, когда он смотрел на Валеру, и величественно изрек:

- Действуй.

Если действия Валеры предполагали то, что он учинил в туалете с санитаром и дежурной медсестрой, то… То что?

Мое тело обмякло от ужаса, будто в ногах разом исчезли все кости. Я ничего не смогу предпринять против этой горы мышц с атрофированным интеллектом. И лежать мне где-нибудь рядом с медсестрой, вокруг головы которой будет расплываться бордовая лужа.

- Эй, ребята, что у вас происходит?

В белых дверях, ведущих на лестницы, появилась фигура другого санитара с подносом в руках.

Паша шумно выдохнул через нос.

- Ты что не запер входную дверь? – зашипел он Валере.

- Помогите! – проорала я, и в тот же момент Валера со всей силы оттолкнул меня к стене.

Санитар бережливо поставил поднос с едой на сестринский пост и медленно приблизился к Валере.

- Что, буянят ребятки? – весело спросил он.

На лице Валеры изобразилась гамма чувств, которая сводилась к тому, что кулаками здесь махать явно не стоит, но как отшутиться, ведь санитар принимал его за своего, Валера не знал. Паша багровел на глазах. Я тихо сползла на пол, борясь с подступившей из-за звездочек перед глазами тошнотой. Казалось, раскрой я рот, чтобы сказать хоть слово, все мои внутренности тут же вывалятся наружу.

С каждой секундой молчания губы санитара сжимались в тонкую ниточку, а взгляд все быстрее метался между мной, Валерой и Пашей.

Первым нервы сдали у Паши.

- Да сделай же что-нибудь! – крикнул он не своим голосом.

Валера вздрогнул, будто очнувшись, и с явным облегчением врезал нерасторопному санитару кулаком промеж глаз. 

Со двора донеслись слова Шахраз, торжество произнесенные ею в мегафон:

— И победителем «Веселых стартов» стал…

— Ура-а-а-а!! – завопили победители, не дожидаясь окончательного объявления результатов. Клянусь, громче всех вопила та спортсменка с тонким голоском, что орала под моими окнами.

— Ура, — прохрипела я и отключилась. 

* * *

Некоторым кажется, что все интересное происходит исключительно за их спинами. Так решили и разгоряченные после эстафет пациенты клиники, которых санитары без всяких объяснений согнали в столовую первого блока и отказывались куда-либо выпускать, кроме туалета. Тоска! А ведь только что (первый или третий этажи) упивались победой, вырванной на последнем круге Серегой, который до того, как подсел на браузерные игрушки, был подающим надежды спортсменом и, даже накачанный транквилизаторами, по-прежнему бегал быстрее любого.

«Даже не участвуя, второй этаж все равно умудрился испортить праздник», - перешептывались недовольные голоса. В клинике, как и в любом разделенном по какому-то признаку обществу, существовало негласное соперничество между этажами. «Что же там происходит?», - вертелось в пытливых умах тридцати с небольшим мальчиков и девочек, пока они разглядывали через розовые занавески серый квадрат второго блока. «И почему, как обычно, все мимо меня?», - страдала почти половина присутствующих, изнуряя себя депрессивными мыслями о никчемности собственной личности в окружающем мире.

Кого совершенно не волновало происходящее, так это спортсмен Серегу. Его мысли занимал бег. Его вздувшиеся на ногах мышцы изнемогали жаждой скорости, и впервые за все проведенное в клинике время, Серега задался вопросом, почему он перестал бегать - трусцой по утрам, днем до изнеможения на тренировках в спортивном колледже? Серега с подозрением глянул вокруг себя и, кажется, впервые осознал, что находится в окружении каких-то идиотов. 

Когда из окон второго этажа – сначала одного, потом второго, - повалили клубы черного дыма, некоторые пациенты загалдели от нетерпения, будто смотрели художественный фильм и горело какое-то воображаемое здание, а не их клиника и, вполне возможно, их комнаты. Подавленная часть пациентов, заметив оранжевые язычки пламени, с мрачным удовольствием подумала: «Ну, конечно! Жгите, не жалко».

- Смотрите! Спецназ! – выкрикнул худосочный парень, сидящий возле окна. Нырнув под розовую тюль, он прижался носом к стеклу.

– Будет штурм! – взвизгнул другой.

«Спецназом» была тройка санитаров в темных шапочках, но все в той же светло-зеленой униформе. Стараясь, чтобы их не было заметно из окон второго этажа, санитарский спецназ аккуратно вылез из углового окошка, что располагалось возле главного входа в клинику, и стал медленно красться вдоль стены.

Киношное восприятие происходящего некоторыми пациентами значительно усилилось; другая часть – достигла пика в уничижительном самобичевании.

Серега понял, что надо выбираться из этого сумасшедшего дома и как можно скорее.

Вечерело.

 * * *

Я долго приходила в себя, и некоторое время, не открывая глаз, прислушивалась к окружающему миру. Я лежала на чем-то твердом и очень холодном, и мне не хотелось, чтобы это оказался залитый кровью кафельный пол в туалете. Слышался приглушенный, ритмичный звук раскалываемого дерева. Интересно, кому взбрело в голову колоть дрова?

Мои преследователи были до безобразия беспечны. Я лежала там же, на полу у стены, где и потеряла сознание, только лодыжки и кисти были связанны белой тканью. Сначала я решила, что это бинты, и освободиться будет проще простого, но это оказалась исполосованная простыня. Ее разорвать было в разы тяжелее.

Дрова кололи в пустовавшей комнате, справа от туалета. Там же трещала разрываемая ткань, кому-то требовались еще веревки, но кого связывать, если оставшиеся на этаже были заодно? Или кто-то еще пошел против течения?

- Какого хрена, а? – сквозь хруст простыни различила я Пашин голос. – Я тебе говорил, не усердствуй. Мне лишние проблемы не нужны.

Дровосек прервался и с одышкой сказал:

- Слышишь, это я подставляюсь, а не ты.

Это был Валера. Ломать в комнате он мог либо платяной шкаф, либо одну из деревянных кроватей. Но зачем?

- Слышишь! - Рявкнул на него Паша. – Когда обоих заметут, разбираться не будут! Я не просил избивать медсестру и санитара до полусмерти! Я просил убрать их с дороги, а это значит, связать, вставить кляпы и запереть в комнате. А еще закрыть входную дверь! Это было первое, о чем я просил, слышишь меня? А теперь у меня на руках три тела на издыхании! И если ты еще раз….

Пашина тирада прервалась на полуслове. Валера что-то шипел, чередуя слова матом и изощренными угрозами, и из коридора этого почти не было слышно. Сводилось все к тому, что даже, если он, Валера, действует под Пашиным началом, еще не значит, что Паша здесь главный и если он, Валера, захочет, то сбежит отсюда сам и кое-кто другой останется расхлебывать эту кашу, уж он-то постарается.

- Ясно?! – в довершении гаркнул Валера.

В ответ Паша почему-то долго кашлял, а потом прохрипел: «Да». Валера продолжил колоть казенную мебель.

Разговаривать они больше не собирались. Голова кружилась от того огромного выбора действий, какие я могла предпринять. Я могла остаться лежать в коридоре и делать вид, что до сих пор нахожусь в обмороке. Могла доползти, как гусеница, к двери, ведущей на лестничные пролеты, но после Валериного фиаско Паша наверняка собственноручно ее запер. Можно было спрятаться в одной из комнат, только не понятно зачем. Можно было найти Тома и Симку, но тоже не совсем понятно, кому это нужно было больше. Том от меня уже отвернулся, а Симка?... 

С другой стороны Паша кричал о том, что их «обоих заметут», значит, Тома и Симку тоже могли обезвредить. В этом Пашу даже можно было понять – это была не лучшая идея бежать всей толпой. Вот только Валера мало походил на дрессированную собачонку, послушно исполняющую все Пашины приказы. Валерина самостоятельность с каждым часом только зашкаливала и он, наконец, в открытую объявил, что не намерен танцевать на задних лапках в надежде получить поощрительный сухарик. Теперь Паша готов был вот-вот встать на цыпочки и исполнить «казачка», лишь бы не очутиться за бортом собственного плана.

А ведь это Артем подкинул идейку о побеге, а потом вовремя сбежал в одиночку. Что он осознанно пошел на этот шаг, я больше не сомневалась. Артем знал, на что давить в разговоре с Шахраз и одного только крика ему показалось мало, поэтому он решил воспользоваться запрещенным приемом – указать на календарь. Удивительно, что только я отреагировала на это так болезненно. Впрочем, за это нужно было сказать спасибо Делаверу, но вряд ли остальные только из-за шока, вызванного нелогичным поведением Артема, пропустили мимо ушей словосочетание «майские праздники». На первом ночном заседании Том сказал, что находится здесь четыре месяца. Возникал вопрос, откуда все знали о календарном времени? И собственно, почему об этом не знала только я?