Обращаться с осторожностью - Джоди Линн Пиколт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Несовершенный остеогенез, — тихо проговорила Шарлотта.
— Сколько переломов было у Уиллоу?
— Пятьдесят два, — вмешалась в разговор ты. — А вы знаете, что единственная кость, которую еще ни разу не ломали фигуристы на льду, — это слуховая косточка?
— Нет, я не знал, — потрясенно ответил Рамирес. — Вижу, ваша девочка особенная.
Я пожал плечами. Уиллоу, ты оставалась самой собой, чистой и простодушной. Другой такой не было. Я понял это в тот момент, когда взял тебя на руки, завернутую в пенистый материал, что уберег бы от травм: твой дух был крепче тела, и, несмотря на слова врачей, я всегда считал, что переломы случались именно поэтому. Какой скелет выдержит столь огромное сердце?
Марин Гейтс прокашлялась:
— Как вы зачали Уиллоу?
— Э-э-э… — подала голос Амелия, о которой я совершенно позабыл. — Какой отстой!
Я покачал головой, предостерегающе глядя на нее.
— Нам было непросто, — сказала Шарлотта. — Мы уже собирались прибегнуть к ЭКО, но тут я обнаружила, что беременна.
— Еще отстойнее, — вздохнула Амелия.
— Амелия! — Я передал тебя матери и притянул к себе твою сестру. — Подожди нас за дверью, — тихо проговорил я.
Когда мы вышли в приемную, секретарь посмотрела на нас, но ничего не сказала.
— О чем вы будете дальше говорить? — с вызовом спросила Амелия. — О своем геморрое?
— Хватит! — прикрикнул я, стараясь не устраивать сцен перед секретарем. — Мы скоро уйдем.
Возвращаясь по коридору, я услышал цоканье высоких каблуков: к Амелии подошла секретарь.
— Хочешь чашечку какао? — спросила девушка.
Когда я зашел в конференц-зал, то услышал голос Шарлотты:
— …но мне было тридцать восемь лет, — сказала она. — Знаете, что пишут в карте пациентки, когда ей тридцать восемь? «Старородящая». Я переживала, что у ребенка обнаружат синдром Дауна, о несовершенном остеогенезе я и не слышала.
— Вам не делали амниоцентез?
— Амнио не сразу показывает, будет ли у плода несовершенный остеогенез. Такое исследование проводят, когда случаи встречались в семье. Но заболевание Уиллоу не передалось по наследству, а стало спонтанной мутацией.
— Значит, до рождения Уиллоу вы не знали, что у нее будет НО? — спросил Рамирес.
— Мы узнали на втором УЗИ Шарлотты, когда стали видны переломы, — ответил я. — На этом мы закончили? Если вы не хотите браться за дело, уверен, мы можем найти…
— Помнишь тот необычный показатель на первом УЗИ? — повернулась ко мне Шарлотта.
— Какой показатель? — спросил Рамирес.
— Специалист УЗИ сказала, что рисунок мозга предельно четкий.
— А он не может быть слишком четким, — сказал я.
Рамирес и его коллега обменялись взглядами.
— И что сказал ваш врач?
— Ничего, — пожала плечами Шарлотта. — Никто не упомянул несовершенный остеогенез, пока мы не сделали УЗИ на двадцать седьмой неделе и не увидели все переломы.
Рамирес повернулся к Марин Гейтс.
— Проверь, можно ли диагностировать заболевание на ранних стадиях беременности, — велел он, потом снова посмотрел на Шарлотту. — Вы могли бы предоставить свои медицинские документы? Нам нужно понять, есть ли основание для возбуждения иска…
— Я думал, у нас нет веской жалобы.
— Возможно, есть, офицер О’Киф. — Роберт Рамирес посмотрел на тебя так, словно пытался запомнить черты твоего лица. — Только совершенно другая.
Марин
Двенадцать лет назад я еще училась на последнем курсе колледжа, никуда особенно не спешила, но как-то раз мы с мамой сели за кухонный стол и обстоятельно обо всем побеседовали (подробнее позже).
— Я не знаю, кем хочу стать.
По иронии я и на тот момент была неизвестно кем. Я с пяти лет знала, что меня удочерили — корректный термин для того, кто понятия не имеет о своем происхождении.
— А чем бы ты хотела заниматься? — спросила мама, сделав глоток черного кофе.
Я же пила кофе с молоком и сахаром — одно из многочисленных различий между нами, ведущих к немым вопросам: а моя настоящая мать тоже любила кофе с молоком и сахаром? Была ли она голубоглазой, как и я, с высокими скулами, тоже левшой?
— Я люблю читать, — сказала я и закатила глаза. — Какая глупость!
— А еще ты любишь спорить. — (Я усмехнулась.) — Читать и спорить. Милая, — просияла вдруг мама, — ты обязана стать юристом.
Спустя девять лет я оказалась в кабинете гинеколога из-за плохих результатов в цитологическом мазке. Пока я ждала врача, перед глазами промелькнула жизнь, которой у меня не было, дети, рождение которых я откладывала на потом, ведь я с головой ушла в юридическую учебу и карьеру; мужчины, свидания с которыми я отменяла, желая доделать адвокатский отчет; загородный дом, который я не купила, потому что работала целыми днями и не успевала насладиться просторной тиковой верандой и видом на горы.
— Давайте посмотрим медицинскую историю вашей семьи, — сказал врач.
Я ответила стандартной фразой:
— Меня удочерили. Я не знаю медицинскую историю своей семьи.
С результатами анализов все обошлось — случилась лабораторная ошибка, — но именно в тот день я решила начать поиски биологических родителей.
Знаю, о чем вы подумали: неужели я не счастлива в приемной семье? Ответ: счастлива. Поэтому до тридцати одного года я не занималась поисками. Я всегда была счастлива и благодарна, что выросла в этой семье, другой я не желала. И мне совсем не хотелось огорчать родителей такими новостями.
Всю свою жизнь я знала, что мои приемные родители мечтали об удочерении, и понимала, что биологические отец и мать отказались от меня. Мама отделалась банальной фразой, что мои настоящие родители были молоды и не готовы заводить семью. Разумом я все понимала, но в глубине души затаила обиду. Наверное, я хотела выяснить, почему меня бросили. Переговорив с приемными родителями — мама все время плакала, но обещала помочь, — я неторопливо взялась за поиски, на которые не решалась шесть месяцев.
Что значит быть приемным ребенком? Это как прочитать книгу, первые главы которой вырваны. Вам нравится сюжет и персонажи, но все равно тянет прочесть первую строку. Вы несете книгу обратно в магазин со словами, что там отсутствует первая глава, а вам отвечают, что продать целый экземпляр не могут. А что, если вы прочтете первую главу и поймете, что книга вам уже не нравится, и вы оставите ужасный отзыв на «Амазоне»? А что, если заденете чувства автора? Не лучше ли довольствоваться тем, что есть, и просто наслаждаться историей?
Архивы о приемных детях хранились в закрытом доступе, куда не могла проникнуть
