Все ради любви - Мишель Рид

После этого она снова перестала его замечать – как любого человека, который посмел бы обвинять ее во всех смертных грехах. И остаток вечера Эви провела, общаясь с людьми, которым не было дела до ее личной жизни. Она смеялась, шутила, танцевала и болтала о пустяках, она была поистине блистательна, как подобает красавице из высшего общества.

Хотя в душе она никогда еще не чувствовала себя более одинокой.

Наконец наступило время новобрачным уезжать, и все гости собрались в огромном просторном холле замка, чтобы проститься с ними. Перед вылетом на Барбадос, где они собирались провести медовый месяц, они должны были переночевать в отеле близ аэропорта Хитроу.

Кристина появилась на верхней площадке широкой мраморной лестницы, одетая в светло-розовый костюм от Диора. В руках она держала свадебный букет. Джулиан, стоявший позади невесты, с улыбкой слушал возгласы гостей, просящих бросить счастливый букет.

Эви стояла внизу, смеясь и поддразнивая Кристину вместе с остальными, когда внезапно заметила подозрительный блеск в глазах своей невестки, и не успела опомниться, как цветы взвились в воздух и приземлились прямо ей на грудь.

В тот же миг в огромном холле воцарилась тишина. Все стояли и смотрели на Эви. Ни шуток, ни смеха. Щеки Эви медленно начала заливать краска.

Из угла холла на нее смотрел Рашид, замерев и не в силах пошевелиться. Не было ни одного человека среди гостей, кто не понимал бы, что у Эви нет ни единого шанса выйти замуж, пока она остается с ним. Эта мысль, словно удар плетки, обожгла его.

– Что же… – тихо и печально произнесла Эви. – Все мы живем и надеемся, я так думаю.

Гости рассмеялись, но не весело, а скорее нервно.

Для Эви это был худший миг в ее жизни. Однако она продолжала улыбаться, удерживая слезы страшным усилием воли. Обняв и поцеловав брата, она обняла и смутившуюся Кристину.

– Прости, Эви, – прошептала ей невестка, – я не хотела…

– Тсс, – перебила ее Эви, целуя в щеку. – Езжайте, счастливо вам провести медовый месяц.

Когда лимузин новобрачных отъехал от замка, Эви почувствовала, что с нее довольно. Увидев, как мать решительной походкой направляется к ней, она быстро свернула в другую сторону и исчезла в вечерней летней мгле.

Перед ней заблестела серебристая лунная дорожка озера. Его ровная гладь невольно заставила Эви засмотреться и задуматься. Буря в ее душе начала утихать. Она уныло брела вдоль берега озера, а лунная дорожка на воде начала медленно расплываться из-за наполнивших глаза слез.

«Что ж, – сказала себе Эви. – Я это сделала. Я справилась, хотя, может быть, и не совсем так, как хотела бы. Теперь можно подумать и о себе».

А она сама хотела бы…

Сердце Эви гулко застучало. В глазах даже потемнело от внезапно пронизавшей ее острой боли. Напряжение, державшее ее в стальных тисках весь день, внезапно прорвалось. С яростью Эви взмахнула рукой, сжимавшей букет Кристины, и изо всех сил швырнула его в воду.

Букет с негромким всплеском упал на середину озера, покачался и замер, от него по лунной дорожке пошли неспешные круги.

– Легче стало? – услышала она за своей спиной сумрачный голос.

– Не особенно, – не оборачиваясь, отозвалась Эви. – Уходи, Рашид, – ровным тоном добавила она. – У меня сейчас нет сил на очередной бой с тобой.

– Вижу, – пробормотал он мрачно.

Эви услышала звук его шагов, и все ее тело напряженно замерло. Слезы снова заволокли глаза, губы задрожали, а горло сжало судорогой. Она изо всех сил стиснула руки в кулаки, зажмурилась и прикусила губу. Поймет он ее намек и уйдет или – как обычно – не обратит на ее просьбу ни малейшего внимания?

Вокруг пульсировала тишина, напряженная и пугающая. Казалось, прошла целая вечность. Не слыша больше ни звука поблизости, Эви начала успокаиваться. Наконец-то он проявил сострадание и оставил ее одну.

С протяжным тяжелым вздохом, идущим из самой глубины души, Эви стянула босоножки с уставших ступней, расколола тугой узел волос и с облегчением опустилась на свежую траву, глядя на зеркальную поверхность воды.

Еще немного, сказала она себе, и можно будет вернуться в спальню. А завтра…

Еще один вздох. Завтра предстоит снова бороться. С матерью. С Рашидом. Со всеми надвигающимися на нее грозовой тучей неприятностями и проблемами.

Не надо было так поступать, с сожалением подумала Эви. Кристина очень расстроится, узнав, что ее красивый букет так печально окончил свое существование.

Она вздрогнула, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Распущенные волосы рассыпались шелковистой накидкой по плечам. Эви устало опустила голову и уперлась лбом в колени.

Неожиданно наброшенный ей на плечи пиджак должен был бы удивить ее, но почему-то она даже не пошевелилась. Странно было бы другое – если бы Рашид просто так удалился, предоставив ее самой себе.

– Я думала, ты ушел, – сказала Эви.

Склонив голову набок, она посмотрела на Рашида сквозь завесу волос. Как и она, Рашид сидел на траве, согнув колени. Его белая рубашка как будто светилась, а смуглая кожа блестела, словно полированная бронза.

Рашид повернулся к ней, в его глазах была тревога, а губы сжаты.

– Теперь ты можешь сказать мне, в чем дело?

Нет, с болью подумала Эви. Она не готова. И никогда не будет готова. Она отвела взгляд и уставилась на гладкую поверхность озера.

– Твоя мать думает, что ты больна, – сказал Рашид, поняв, что ответа от Эви вряд ли дождется.

«Больна, – мысленно ответила она. – У меня разбито сердце и болит душа».

– Я не больна.

– Тогда, черт побери, что с тобой происходит? – взорвался он. – Я прекрасно вижу вот уже больше месяца, что что-то не так!

– Я же говорила тебе, что на очередной бой у меня нет сил! – огрызнулась Эви.

– Тогда не превращай разговор в бой! – Он повернулся к ней. – Ты – моя жизнь, моя душа, мое сердце, Эви, – хрипловато продолжал он. – Я все для тебя готов сделать, ты ведь знаешь.

– Кроме женитьбы на мне, – ответила Эви и досадливо поморщилась. Она не хотела так выпаливать ему это.

Ответом ей был тяжелый вздох.

– Так вот в чем дело?

– Нет, – покачала она головой и хотела было подняться, но твердая рука удержала ее на месте.

– Говори, – приказал он. – Или смирись с весьма непривлекательной перспективой провести остаток ночи здесь.

Он был вполне способен на такое – Эви заметила знакомый блеск в его глазах. Чувствуя, как в груди разрастается страшная пустота, Эви подняла глаза к месяцу и ровным голосом проговорила:

– Я беременна.

ГЛАВА ПЯТАЯ

К чести Рашида, после этих слов он не застонал в отчаянии, не разразился проклятиями, не стал гневно спрашивать, как она могла допустить такую неосторожность. Не сделал ничего, что вполне мог бы.