Алексиада - Анна Комнина

3. Выслушав Алексея, они в мгновение ока[51] изменили свое мнение и разошлись по домам. Однако стратопедарх знал, что чернь обыкновенно в решающий момент меняет свое мнение, тем более если ее подстрекают дурные люди; он боялся, как бы в злом умысле против него жители не явились ночью и не выпустили Руселя на волю, освободив его из-под стражи и разбив оковы. И так как у Алексея не было достаточно войск, чтобы с ними бороться, он изобретает достойную Паламеда[52] хитрость. Он сделал вид, что ослепляет Руселя. Кельта распростерли на земле, и в то время как палач подносил к нему железо, Русель выл и стонал словно лев рыкающий. Все это было только видимостью удаления глаз: тому, кто играл роль ослепляемого, было приказано стонать и вопить, а делающему вид, что вырывает глаза, сурово смотреть на лежащего, совершать все со свирепым выражением лица и изображать ослепление. Русель был ослеплен, не будучи ослеплен, в народе же поднялся шум, и слух об ослеплении стал распространяться повсюду. Это лицедейство побудило всех, как местных жителей, так и чужеземцев, внести, наподобие пчел, свою долю в общий сбор. Цель выдумки заключалась в том, чтобы те, кто отказывался дать деньги и замышлял вырвать Руселя из рук моего отца Алексея, увидев {60} бесполезность своего замысла, успокоились, а затем, после крушения их плана, подчинились воле стратопедарха, дабы снискать его дружбу и избежать гнева императора. Захватив таким образом Руселя, достославный стратиг содержал его как льва в клетке. Причем Русель носил на глазах повязку в знак мнимого ослепления.

Алексей отнюдь не удовлетворился тем, что ему удалось сделать. Приобретя славу, он не уклонился от других дел, но захватил многие другие города и крепости и подчинил императору те из них, которые отпали во время мятежа Руселя. Затем, повернув коня, он направился в царственный город. Очутившись в городе своего деда[53], он дал себе и всему войску небольшой отдых от многочисленных трудов и свершил чудо наподобие того, которое сотворил знаменитый Геракл с женой Адмета, Алкестидой[54].

Когда племянник прежнего императора Исаака Комнина[55]и двоюродный брат Алексея Докиан[56] (человек высокого рода и положения) увидел Руселя, носящего знаки своего ослепления и ведомого за руку, он, глубоко вздыхая и заливаясь слезами, стал упрекать стратига в жестокости. Он стал порицать и бранить Алексея за то, что тот ослепил благородного мужа и настоящего героя, которого не следовало бы наказывать вовсе. На это Алексей ответил ему: «Дорогой мой, сейчас ты услышишь о причинах ослепления». Вскоре он привел в небольшую комнату Докиана и Руселя, снял повязку с лица пленника и показал Докиану сверкающие как молнии глаза Руселя. Увидев это, Докиан был поражен и удивлен и не знал что и подумать о столь великом чуде. Он стал прикладывать руки к глазам, желая убедиться, не является ли то, что он видит, лишь сном, волшебством или чем-нибудь еще в этом роде. Когда же Докиан узнал о человеколюбии, проявленном его двоюродным братом по отношению к этому мужу, о ловкости, которая у Алексея сочеталась с человеколюбием, он чрезвычайно обрадовался, обнял Алексея, запечатлел на его лице множество поцелуев и удивление сменилось у него радостью. Те же чувства испытали приближенные императора Михаила, сам император и вообще все.

4. Затем император Никифор[57], который взял скипетр Ромейского государства, направил Алексея против Никифора Вриенния, ибо тот привел в волнение весь Запад, возложил на себя диадему и провозгласил себя императором ромеев[58]. Император Михаил Дука был низложен и вместо короны и мантии надел на себя епископский подир и эпомиду[59]. На императорском троне воссел Вотаниат, который, как об этом будет {61} подробнее рассказано в дальнейшем[60], взял в жены императрицу Марию[61] и стал управлять делами государства. Однако Никифор Вриенний, который при императоре Михаиле был дукой Диррахия[62], еще до вступления на престол Никифора стал домогаться власти и задумал восстание против Михаила[63]. Мне нет нужды писать, каким образом и почему это произошло: в сочинении кесаря говорится о причине восстания Никифора. Но совершенно необходимо вкратце рассказать о том, как, используя Диррахий в качестве опорного пункта, Никифор напал на все западные области, подчинил их себе и как он был сам взят в плен. Тех, кто желает узнать подробности этой истории, я отсылаю к сочинению кесаря.

Вриенний в совершенстве владел военным искусством, происходил из очень знатного рода, был высокого роста, имел красивое лицо и превосходил окружающих силой своего ума и крепостью рук. Никифор был вполне достоин императорской власти. Он обладал такой силой убеждения и такой способностью одним взглядом и одним словом привлекать к себе людей, что все единодушно, как военные, так и гражданские, уступили ему первенство и сочли его достойным власти над Востоком и Западом. Жители всех городов встречали приближающегося Никифора с распростертыми объятиями и с рукоплесканиями провожали его до следующего города. Все это взволновало Вотаниата, повергло в смятение его войско и привело в замешательство все государство[64]. Было решено послать против Вриенния моего отца Алексея Комнина с находившимся в его распоряжении войском, который незадолго до того был назначен доместиком схол[65]. Действительно, в этих областях дела Ромейской империи находились в крайне тяжелом состоянии. Восточные войска были разбросаны по разным местам, а турки расширили свои владения и заняли почти всю территорию, расположенную между Эвксинским Понтом и Геллеспонтом, между Эгейским и Сирийским морями, Саросом и другими реками, особенно теми, которые протекают по Памфилии и Киликии и впадают в Египетское море[66].

В таком положении находились восточные войска, на Западе же к Вриеннию перешло столько воинов, что у Ромейской империи сохранилось только малочисленное войско. В ее распоряжении оставались некоторые «Бессмертные»[67], лишь совсем недавно взявшие в руки мечи и копья, немногочисленные хоматинцы[68] и кельтское войско[69], численность которого значительно сократилась.

Дав моему отцу Алексею такое войско и пригласив союзников-турок[70], император приказал ему выступить и начать {62} войну с Вриеннием; впрочем он больше полагался на ум и военное искусство полководца, нежели на его войско. Алексей не стал ожидать союзников, а услышав, что враг быстро наступает, хорошо вооружил себя и своих воинов и выступил из царственного города. Достигнув Фракии, он разбил лагерь без рвов и частокола у реки Алмира. Узнав, что Вриенний расположился на равнинах Кидокта, он предпочел, чтобы оба войска — его и противника — находились на значительном расстоянии друг от друга. Алексей не поставил свое войско лицом к лицу с вражеским, ибо не хотел дать противнику увидеть, в каком состоянии оно находится. Алексею предстояло во главе небольшого числа воинов вступить в бой с многочисленным войском, вести в бой неопытных в военном деле людей против опытных воинов. Поэтому, оставив мысль о смелом и открытом нападении, он замыслил исподтишка похитить победу.

5. Мое повествование подошло к моменту сражения этих двух храбрых мужей[71]: Вриенния и моего отца Алексея (ни один не превосходил другого мужеством, ни один не уступал другому опытностью). Теперь, когда противники установили боевые порядки своих войск, следует рассмотреть судьбу битвы. Оба мужа были прекрасны и благородны, их сила и опытность как бы находились в равновесии; нам же следует посмотреть, куда судьба склонила чашу весов. Вриенний, полагаясь на военную мощь, рассчитывал, кроме того, на свою опытность и хорошее расположение боевых порядков, что же касается Алексея, то он почти не надеялся на войско и полагался лишь на силу своего искусства и военные хитрости.

И вот оба полководца увидели друг друга и поняли, что уже пришел час битвы. Узнав, что Алексей Комнин закончил продвижение и разбил лагерь в Калавре, Вриенний выступил против него. Свое войско он расположил таким образом. Он выстроил воинов на правом и левом флангах, поручив командование правым своему родному брату Иоанну[72]. На этом фланге находилось пять тысяч воинов: италийцы, солдаты из отряда знаменитого Маниака[73], фессалийские всадники и большая группа воинов этерии[74]. Левым же флангом командовал Катакалон Тарханиот[75], который имел в своем распоряжении три тысячи хорошо вооруженных македонцев и фракийцев. Сам же Вриенний командовал центром фаланги, который состоял из македонцев, фракийцев и цвета всей знати[76].