Лжепророки последних времён. Дарвинизм и наука как религия - Валентин Катасонов

И дед, и отец Чарльза были масонами. И Эразм Дарвин, и его сын Роберт были убеждёнными приверженцами деизма, признававшего Бога-Творца, но отрицавшего христианство и Церковь. Как правило, сторонники деизма, преследуемые официальной Церковью, организовывали тайные общества. Эразм Дарвин вместе со своим родственником «фарфоровым королём» Веджвудом организовал закрытое философское «Лунное общество», члены которого в полнолуние собирались для обсуждения интеллектуальных вопросов. Его сын Роберт Дарвин занимал должность мастера ложи и был очень влиятелен в этих кругах[59].

Принадлежность Чарльза к масонству – под вопросом. Скорее всего, в середине ХIХ века произошла легализация «заготовки», сделанной ещё задолго до рождения «гениального учёного» по имени Чарльз Дарвин и более чем за век до первой публикации «Происхождения видов…».

Рождение бренда «Чарльз Дарвин»

Есть более чем достаточно фактов и сведений, которые доказывают, что в середине позапрошлого века кто-то очень активно занимался выведением Чарльза Дарвина на орбиту мировой научной славы. Вот что по этому поводу пишет современный исследователь «творчества» Дарвина П.А. Павлюк: «…для раскрутки нового бренда, чтобы вырос его авторитет как учёного, Дарвину приписали некоторые открытия в области различных наук. Затем для достоверного материального подтверждения высоких изысканий Чарльза отправили в длительное кругосветное путешествие на “Бигле”. Хотя труд Дарвина можно было успешно написать и сидя в Лондоне, но это путешествие добавило ему научного веса. И для его опровержения кому-то нужно было бы повторить аналогичное путешествие. Затем, перед публикацией этого труда, были найдены авторитетные сторонники как из числа самих иллюминатов и их протеже, так и из числа нейтральных учёных. В том числе учёных покупали за деньги…»[60]

Версию о легализации «заготовки» по заказу масонской ложи нельзя до конца ни подтвердить, ни опровергнуть. Для нас это не так важно. И роль Чарльза Дарвина в мировой истории не стоит преувеличивать. Судя по всему, человек он был весьма средних способностей или даже ниже средних: «Этот молодой человек никогда не отличался какими-либо способностями и, в принципе, не мог написать что-либо подобное. Поучившись семь лет, он так и не окончил школу. Затем его отправили в Эдинбургский университет, чтобы он мог идти по стопам своего отца-врача. После двух лет учебы, ввиду неуспеваемости, отец забирает Чарльза из медицинского университета и отдаёт в престижное богословское заведение. “Три года, проведённые мною в Кембридже, были в отношении академических занятий настолько же полностью затрачены впустую, как годы, проведённые в Эдинбурге и в школе”, – позднее искренне напишет о своём образовании Дарвин. То есть сам “ученый” признался в том, что, по сути, вообще не имел никакого систематического образования, не говоря уже про область его “фундаментальных” исследований!»[61].

Поначалу Чарльз робел и даже прятался от публики. Он стеснялся называть свои идеи (или идеи своего деда) «теорией». Он предпочитал слово «гипотеза». Но постепенно вошёл в отведённую ему роль. Мы действительно имеем дело не с учёным по имени Чарльз Дарвин, а с некоей виртуальностью – брендом «Чарльз Дарвин».

Впрочем, можно предположить, что, купаясь в лучах неожиданно нахлынувшей славы, Чарльз духовно деградировал. Судя по оценкам биографов, Чарльз в детстве и молодости весьма серьёзно относился к Христианству и Священному Писанию[62]. Однако в зрелые годы начался быстрый отход Чарльза от веры и Христианства. Можно привести множество высказываний Чарльза о самом себе, свидетельствующих о духовной деградации «гения». Вот одно из них: «Я постепенно пришёл к сознанию того, что Ветхий Завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр., и пр., и с его приписыванием богу чувств мстительного тирана заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря… Я постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение»[63].

Незаметно для самого себя Чарльз встал на позиции откровенного богоборчества: «Понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и, в конце концов, я стал совершенно неверующим. Но происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения. И в самом деле, вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным… Отвратительное учение!»[64]. Он даже стал испытывать удовлетворение от своей богоборческой деятельности: «Нет ничего более замечательного, чем распространение религиозного неверия, или рационализма, на протяжении второй половины моей жизни»[65].

Как уже сказано, был ли Чарльз Дарвин масоном (как его отец и дед) – не так важно. Приведённые признания показывают, что по своему богоборческому духу он был солидарен с «вольными каменщиками». А это важнее формальной принадлежности человека к масонской ложе.

Конечно, роль Чарльза в распространении дарвинизма по всему миру минимальна. Если лично самого Чарльза называть «лжепророком», то он был «лжепророком» очень мелкого калибра. Нас в подобных псевдонаучных проектах, прежде всего, должен интересовать заказчик. Им неизменно выступает тот, кто в своё время искусил первых людей в раю, заставив съесть запретный плод с Древа познания Добра и Зла. А успех его дела зависит от людей: готовы ли они съесть очередной запретный плод с указанного древа или нет. Каждый лично должен сделать свой выбор.

«Кошмар Дженкина»

Среди первых критиков идей Дарвина, которые ещё при жизни Чарльза высказывали ему свои возражения, можно назвать:

– учителя Дарвина, профессора геологии Адама Седжвика (1785–1873);

– известнейшего палеонтолога Ричарда Оуэна (1804–1892);

– крупного зоолога, палеонтолога и геолога Луи Агассиса (1807–1873);

– немецкого профессора Генриха Георга Бронна (1800–1862).

Остановлюсь лишь на одном из первых критических возражений, которое появилось в июне 1867 года в журнале North British Review. Это была статья англичанина Флеминга Дженкина под названием «Происхождение видов». Примечательно, что Флеминг не был даже биологом или палеонтологом, он был инженером. В статье ставилась под сомнение идея естественного отбора как движущей силы эволюции.

Флеминг Дженкин

Главный аргумент Дженкина – поглощающее влияние свободного скрещивания: Предположим, что в популяции появилась особь с более удачным признаком, чем у существующих особей. Но скрещиваться она вынуждена будет только с особями с «нормальными» признаками. Поэтому через несколько поколений удачное новоприобретение неизбежно будет поглощено «болотом» обычных признаков. Ознакомившись с возражениями Дженкина, Дарвин счёл, что их правильность «едва ли может быть подвергнута сомнению», и называл их «кошмаром Дженкина». В письме своему другу ботанику Джозефу Хукеру от 7 августа 1869 года Дарвин писал о статье Дженкина: «Знаете, я почувствовал себя очень приниженным, закончив чтение статьи»[66]. Дарвину пришлось вносить в свою теорию большое количество поправок, призванных если не нейтрализовать, то, по крайней мере, смягчить «кошмар Дженкина»[67].

«Кошмар Менделя»

Через некоторое время теории Дарвина пришлось столкнуться с ещё одним кошмаром, который можно назвать «кошмаром Менделя». Буквально через шесть лет после выхода в свет «Происхождения видов» мало кому известный Грегор Мендель сделал открытие, которое положило начало новой науке под названием «генетика». Коротко об основоположнике генетики: Грегор Иоганн Мендель (1822–1884) – австрийский биолог и ботаник, монах-августинец. Он – основоположник учения о наследственности, позже названного по его имени менделизмом. В течение многих лет Мендель проводил эксперименты с разными видами гороха, контрастными по цвету и гладкости кожицы семян. Он обнаружил удивительные свойства этих признаков, которые не исчезали в последующих урожаях, но вновь появлялись с определённой частотой. «Некоторые считают, что эксперименты католического монаха не привлекли должного внимания как раз из-за эйфории, вызванной эволюционной теорией Дарвина. А при отборе, проводимом Менделем, никаких эволюционных изменений не происходило. Наоборот, налицо было сохранение существующих признаков. И лишь много лет спустя научный мир признал колоссальную значимость его открытий, которые носят название первого и второго законов Менделя»[68]. Открытие Менделем закономерностей наследования однородных признаков (эти закономерности известны теперь как законы Менделя) стало первым шагом на пути к современной генетике.