Точка обмана - Браун Дэн

– Закройте дверь, – холодно приказал он.

Секстон подчинился, благосклонно снося грубость партнера. В конце концов, этот невежда представлял тех, кто ворочает огромными деньгами, значительная часть которых недавно перетекла в водоемы, что питали успех сенатора, поставив его на порог самого желанного и многообещающего кабинета в мире. Секстон начал понимать, что цель этих встреч – не столько уточнять и координировать его стратегию, сколько регулярно напоминать ему, в какой мере он обязан благодетелям своим успехом. Да, эти люди ожидали от своих вложений серьезных дивидендов. Та «отдача», о которой они сразу условились, поражала своей дерзостью. И все же, хотя это и кажется невероятным, если бы сенатору удалось попасть в Овальный кабинет, он смог бы выполнить их требования.

– Насколько я понимаю, – заговорил Секстон, зная, что связной не любит ходить вокруг да около, – очередной взнос уже сделан?

– Именно. Как обычно, вы можете свободно использовать эти деньги в целях избирательной кампании. Нам было приятно узнать, что общественное мнение заметно сдвинулось в вашу сторону. Похоже, ваши менеджеры умело использовали средства.

– Да, мы быстро набираем очки.

– Я по телефону уже сказал, – продолжал старик, – что убедил еще шестерых встретиться с вами сегодня вечером.

– Отлично.

Секстон мысленно назначил для этого время.

Старик протянул ему папку:

– Вот информация. Изучите ее. Они хотят быть уверены, что вы полностью осознаете их проблемы. И хотят знать о вашей готовности помочь. Я предлагаю встретиться с ними у вас дома.

– Дома? Но обычно я встречаюсь…

– Сенатор, эти шесть человек управляют компаниями, активы которых намного превосходят все, что вы имели до сих пор. Эти люди – очень крупная рыба, и они очень осторожны. Мне стоило немалых трудов убедить их встретиться с вами. Не забудьте, к ним потребуется особый подход. Персональное внимание к каждому.

Секстон согласно кивнул:

– Я все понял. И могу организовать встречу дома.

– Им потребуется полная секретность.

– То же самое необходимо и мне.

– Удачи, – пожелал старик. – Если сегодня вечером все пройдет гладко, встреча может оказаться последней. Будьте уверены, эти люди в состоянии обеспечить все необходимое, чтобы поднять сенатора Секстона на самую вершину.

Сенатору эти слова понравились. Он улыбнулся старику:

– Если удача окажется на нашей стороне, друг мой, то после выборов мы все будем праздновать победу.

– Победу? – Старик нахмурился, окинув Секстона осуждающим взглядом. – Нет уж! Место в Белом доме – лишь первый шаг на пути к победе, сенатор. Надеюсь, вы это не забудете.

Глава 14

Белый дом – одна из самых маленьких президентских резиденций в мире. Ее длина сто семьдесят футов, ширина восемьдесят футов, а площадь лишь восемнадцать акров ухоженной земли. План дома создал архитектор Джеймс Хобан. Конечно, замысел не отличался оригинальностью, однако был выбран в открытом конкурсе дизайнерских проектов специальной комиссией, оценившей его как «привлекательный, достойный и гибкий». Здание являло собой похожее на ящик сооружение с ребристой крышей, балюстрадой и украшенным колоннами парадным входом.

Президент Зак Харни провел в Белом доме уже три с половиной года, однако редко чувствовал себя здесь уютно. Его стесняло и смущало это собрание канделябров и других старинных вещей, охраняемое вооруженными морскими пехотинцами. Но сейчас, шагая в сторону Западного крыла, Зак ощущал странный подъем и легкость, а ноги сами несли его по мягкому толстому ковру.

Несколько служащих Белого дома при его приближении оторвались от своих дел. Харни махал рукой и приветствовал каждого по имени. Ответные приветствия звучали хотя и вежливо, но достаточно сухо, а улыбки выглядели искусственными.

– Доброе утро, господин президент.

– Приятно видеть вас, господин президент.

– Добрый день, сэр.

Направляясь в кабинет, президент ощущал у себя за спиной переглядывания и перешептывания. В Белом доме назревал мятеж. В течение последних недель разочарованность в доме номер 1600 по Пенсильвания-авеню выросла до такой степени, что Харни чувствовал себя почти капитаном Блаем: он словно командовал кораблем, который готовился к бунту.

Президент не винил их. Его люди трудились на протяжении долгих, тяжелых дней и недель, чтобы принести ему победу на предстоящих выборах, и вот сейчас, совершенно внезапно, их лидер словно потерял ко всему интерес.

«Скоро они все поймут, – попытался успокоить себя Харни, – скоро я вновь окажусь героем».

Ему было неприятно так долго держать собственных сотрудников в неведении, но секретность в этом деле казалась жизненно необходимой. Стены Белого дома были слишком ненадежным препятствием для распространения секретов.

Харни вошел в приемную Овального кабинета и приветливо кивнул секретарше:

– Вы сегодня очаровательно выглядите, Долорес.

– И вы тоже в прекрасной форме, сэр, – вежливо ответила та, неодобрительно оглядывая облачение президента.

Харни понизил голос:

– Попрошу вас организовать мне одну встречу.

– С кем, сэр?

– Со всеми сотрудниками Белого дома.

Секретарша удивилась:

– Со всеми вашими сотрудниками, сэр? Со всеми ста сорока семью сотрудниками?

– Именно так.

Долорес выглядела смущенной.

– Хорошо. А где их собрать? В зале для пресс-конференций?

Харни отрицательно покачал головой:

– Нет. Давайте сделаем это в моем кабинете.

Секретарша не смогла сдержать своих чувств:

– Вы хотите видеть всех в Овальном кабинете?

– Да-да, вы правильно поняли.

– И всех одновременно, сэр?

– Почему бы и нет? Назначьте встречу на четыре часа.

Секретарша кивнула, соглашаясь – как соглашаются, чтобы успокоить душевнобольного.

– Хорошо, сэр. А тема встречи?..

– Сегодня вечером я должен сделать американскому народу важное заявление. И хочу, чтобы мои ближайшие сотрудники услышали его первыми.

На лице секретарши внезапно появилось тревожное, даже испуганное выражение, словно она ожидала чего-то ужасного. Она поинтересовалась почти шепотом:

– Сэр, не хотите же вы сказать, что отказываетесь от дальнейшей борьбы за второй срок?

Харни рассмеялся:

– Ради Бога, только не это, Долорес! Я прямо-таки рвусь в бой!

Секретарша явно не спешила поверить в это. Средства массовой информации в один голос кричали, что президент игнорирует предстоящие выборы.

Харни весело подмигнул:

– Долорес, все эти годы вы так замечательно, преданно мне служили! Но вам придется поработать с таким же упорством еще четыре года. Клянусь, в этот раз мы не покинем Белый дом!

Теперь Долорес смотрела на него так, словно очень хотела верить его словам.

– Да, сэр. Я обязательно соберу всех. Ровно в четыре.

Входя в Овальный кабинет, Зак Харни не мог сдержать улыбку: он представил, как все его сотрудники столпятся в этой кажущейся совсем небольшой комнате.

Знаменитый кабинет за свою долгую историю приобрел множество различных прозвищ. Как только его не называли: мужская комната, берлога Дика, спальня Клинтона. Харни предпочитал называть его «ловушкой для омаров». Это казалось самым подходящим. Каждый раз, когда в кабинет входил новый человек, он моментально терял равновесие и точку опоры. Симметрия комнаты, ее мягко закругляющиеся стены, искусно замаскированные двери, отдельные для входа и выхода, заставляли посетителя ощущать некое подобие головокружения и даже расстройство зрения. Нередко какой-нибудь важный человек, поднявшись после беседы с президентом, торжественно пожимал хозяину кабинета руку и целеустремленно направлялся прямиком в шкаф. Дальнейшее зависело от исхода встречи: президент или сразу останавливал гостя, или же с интересом наблюдал, как тот смущенно пытается выпутаться из затруднительного положения.

Харни всегда считал, что самой важной и эффектной особенностью Овального кабинета является многоцветный американский орел, вытканный на ковре, покрывающем пол. Левой лапой птица сжимает оливковую ветвь, а правой – пучок стрел. Мало кому из посторонних было известно об одной интересной детали: в мирное время орел смотрел влево, по направлению оливковой ветви. Когда США вступали в войну, он таинственным образом поворачивал голову вправо, в сторону стрел. Секрет этого небольшого, но очаровательного трюка служил постоянным источником раздумий для всех сотрудников аппарата, поскольку лишь сам президент и руководитель хозяйственной части знали, как это делается. Когда пришло его время, Харни с разочарованием обнаружил, что все объясняется чересчур просто: в подвале в кладовой хранился еще один овальный ковер, и при необходимости ночью их меняли местами.