Собрание сочинений в 12 томах.Том 1 - Марк Твен

За пятьдесят лет, истекших со дня смерти великого писателя, буржуазные литературоведы в США опубликовали сотни исследований, посвященных его жизни и творчеству. Появились содержательные работы, собран большой фактический материал, сделаны интересные наблюдения. Однако даже добросовестные буржуазные историки литературы склонны суженно трактовать значение твеновского творческого наследия.

А сколько ложного, порой заведомо реакционного вносят в «твениану›› некоторые американские литературоведы. Один из известнейших буржуазных критиков США, Генри Кенби, писал, что Твен «родился невротиком» и что «невротизм» в конце концов «уничтожил его как художника». В книге «Литература американского народа» (1951) сказано, что главным поводом для исполненных жестокой горечи выступлений Твена была «смерть родных» и что роман «Жанна д'Арк» был создан, дабы «нажиться на моде на исторические романы».

С преданностью учеников писали о Твене самые разные по особенностям своего таланта мастера литературы США. Автор «Приключений Гекльберри Финна» учил и учит американских писателей любви к народу, реализму, умению вызывать веселый смех и создавать положительные образы, сатире, разящей социальное зло, мастерству иронии. Твену обязаны многим из лучшего, что есть в их творчестве, Т. Драйвер, Э. Хемингуэй, С. Льюис, Э. Колдуэлл, А. Мальц, а также десятки других писателей Америки.

Неоценим вклад Твена в язык американской литературы. Простота и естественность, гибкость и богатство твеновского языка поистине изумительны. Писатель сделал достоянием литературы сотни, а то и тысячи специфических американских выражений. Твен никогда не жалел усилий в поисках «единственных», а не «приблизительных» слов, пригодных для выражения каждой отдельной мысли, каждого отдельного понятия.

Твен учит современных художников слова в Америке не только мастерству. Он учит их и гражданскому мужеству в показе правды, в борьбе со злом. Пусть не всегда Твен решался идти напролом, но все же он посмел напечатать в одном из журналов свой памфлет «В защиту генерала Фанстона», а американские издатели не решаются включить его в собрание сочинений писателя. Он громил реакционеров, поработителей народа, империалистов в десятках фельетонов, рассказов, речей, памфлетов. Да, Твен писал «для себя»: «Меня бесконечно поражает, что весь мир не заполнен книгами, которые с прозрением высмеивали бы эту жалкую жизнь, бессмысленную вселенную, жестокий и низкий род человеческий, всю эту смехотворную канитель. Странно, ведь миллионы умирают каждый год с этим чувством в душе. Почему я не пишу эту книгу? Потому что я должен содержать семью. Это единственная причина. Может быть, так рассуждали и другие». Но на самом деле Твен создал много книг об «этой жалкой жизни». И тысячу раз прав был Шоу, когда писал, что его произведения станут «для будущего историка Америки» столь же необходимы, как политические трактаты Вольтера для историков Франции.

Раздел о творчестве Твена в «Литературе американского народа» заканчивается несколько кислой ссылкой на то, что «в России Твен пользуется вниманием, совершенно удивительным по своим масштабам, и не меньшей симпатией››.

Твен интересовался Россией с давних пор.

Горячо сочувствуя русскому освободительному движению, он приветствовал революцию 1905 года. Как раз тогда Твен создал памфлет «Монолог царя» (еще одно произведение, которое до сих пор не вошло в американские собрания его сочинений), в котором русский царь изображен голым физически и морально. Он стоит перед зеркалом и сам не может понять, что в этом невзрачном, жалком человечке заслуживает преклонения.

Во время поездки Горького в Америку для сбора средств на революционную работу произошла встреча его с Твеном. Сохранилась фотография, на которой изображены Горький и группа американцев во главе с Твеном во время обеда в честь русского писателя-революционера.

Большой любовью к американскому писателю проникнуты заметки Горького о Твене, относящиеся примерно к этому периоду. «У него на круглом черепе — великолепные волосы, — какие-то буйные языки белого, холодного огня, — писал Горький. — Из-под тяжелых, всегда полуопущенных век редко виден умный и острый блеск серых глаз, но, когда они взглянут прямо в твое лицо, чувствуешь, что все морщины на нем измерены и останутся навсегда в памяти этого человека»[7].

Передовой русский читатель еще в прошлом веке угадал в Твене демократа, критика американской жизни. Первый его роман, «Позолоченный век», был напечатан в журнале «Отечественные записки», который редактировал Салтыков-Щедрин. Многие произведения Твена переводились на русский язык неоднократно. Но никогда интерес к творчеству Твена не был так велик в нашей стране, как в советское время. За последние десятилетия в СССР выпущено много миллионов экземпляров твеновских книг.

Полного собрания сочинений великого американского писателя еще не существует. Можно назвать немало высокохудожественных и социально-значительных произведений Твена, которые и поныне недоступны рядовому читателю в США, ибо они затерялись в старых журналах или были опубликованы в виде памфлетов, которые не перепечатывались.

Но сотни твеновских произведений стали достоянием народа, вошли в сознание простых людей Америки и помогают им отстаивать свои права и свое достоинство.

М. МЕНДЕЛЬСОН

ПРОСТАКИ ЗА ГРАНИЦЕЙ, или Путь новых паломников

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой книге рассказывается об увеселительном путешествии. Если бы она была рассказом о настоящей научной экспедиции, она обладала бы той серьезностью, тем глубокомыслием и той внушительной неудобочитаемостью, которые приличествуют такого рода трудам и делают их столь увлекательными. Но, хотя это всего только рассказ об увеселительной поездке, у него тоже есть своя цель: показать читателю, какими он увидел бы Европу и Восток, если бы глядел на них своими собственными глазами, а не глазами тех, кто побывал там до него. Я не пытаюсь указывать, как следует смотреть на заморские достопримечательности — об этом написаны другие книги, и даже обладай я необходимыми знаниями, мне незачем было бы повторять то, что уже сделано.

Я не намерен оправдываться, если меня обвинят в отступлении от стиля, принятого для описаний путешествий, так как полагаю, что глядел на все беспристрастными глазами, и убежден, что, во всяком случае, писал честно, а мудро или нет — это другой вопрос.

В этой книге я использовал отрывки из моих корреспонденции для «Дейли Альта Калифорния» (Сан-Франциско), владельцы которой любезно дали мне на то соответствующее разрешение. Я использовал также отрывки из нескольких корреспонденции, написанных для нью-йоркской «Трибюн» и нью-йоркского «Геральда».

Автор

Сан-Франциско

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава I

Всеобщие разговоры о поездке. — Программа путешествия. — Становлюсь полноправным членом экспедиции. — Дезертирующие знаменитости.

В течение многих месяцев пресловутая «Увеселительная поездка по Европе и Святой Земле» не сходила со страниц газет по всей Америке и обсуждалась у бесчисленных домашних очагов. Эта увеселительная поездка была новинкой — ничего подобного прежде не изобреталось, — и она вызывала тот горячий интерес, который всегда внушают заманчивые новинки. Она была задумана как пикник гигантских масштабов. Ее участникам — вместо того чтобы нагрузить грязный пароходишко юностью, красотой, пирогами и пышками, проплыть по какой-нибудь безвестной речке, высадиться на зеленом лужке и мучиться, трудолюбиво резвясь весь долгий летний день в уверенности, что это весело, — предстояло под гром пушечного салюта отплыть на громадном океанском судне с развевающимися вымпелами и превосходно провести время по ту сторону широкой Атлантики, под незнакомыми небесами, в странах, прославленных историей! Многие месяцы они будут плыть по овеянному ветрами океану и залитому солнцем Средиземному морю; днем они будут бродить по палубам, оглашая корабль веселыми криками и смехом, или читать романы и стихи в тени пароходной трубы, или, перегнувшись через борт, разглядывать медуз и наутилусов, акул, китов и прочих чудищ подводных глубин, а вечером танцевать на верхней палубе в центре бального зала, протянувшегося от горизонта до горизонта под синим куполом небес, зала, освещенного такими люстрами, как звезды и великолепная луна, — танцевать, и прогуливаться, и курить, и петь, и влюбляться, и искать на небе созвездия, не похожие на Большую Медведицу, которая им так надоела; они увидят суда двадцати флагов, обычаи и одеяния двадцати незнакомых народов, славнейшие города половины мира; они будут якшаться со знатью и вести дружеские беседы с королями и принцами, с Великими Моголами и державными владыками могучих империй!