Материалы о толстовцах из сборника Возвращение памяти - неизвестен Автор

этой работы и ее серьезное значение в мировой жизни, мы надеемся, что Партия и Правительство СССР не будут оказывать нам препятствий и в нашей

дальнейшей работе как по развитию и укреплению поднятого движения международного демократического антимилитаризма и мирного коммунизма, так и в подготовке созыва упомянутого Международного "Конгресса Мира и Свободы"; а также и к выезду на этот Конгресс представителей нашей общины-коммуны

"Братский Труд". При сем прилагаем копию нашего письма к секретарю Интернационала Противников Войны Р. Броуну относительно созыва намеченного "Конгресса Мира и Свободы". О Вашем отношении к изложенному в настоящем

заявлении, а также о практических сторонах вопроса выезда наших представителей на названный Конгресс просим сообщить нам по адресу: Москва, 5. Лефортовский пер., д. No 7/а. Представителю с/х общины-коммуны "Братский Труд" С. М. Булыгину-Свободному. Представитель названной общины-коммуны С. БУЛЫГИН-СВОБОДНЫЙ Москва 24 ноября 1936 г. * * *

В Президиум ВЦИКа т. М. И. Калинину

с/х. община-коммуна "Братский Труд", находящаяся на территории Кожевниковского района Зап. Сиб. Края, участок Льва Толстого Уважаемый Михаил Иванович! Мы хотим сообщить Вам, как проходит возврат имущества по известному Вам делу с/х общины-коммуны "Братский Труд". В мае сего года мы уже писали и телеграфировали Вам в Президиум ВЦИК о том, как проходит у нас вопрос с

возвратом семфонда и продуктового хлеба. И в Крайисполкоме, и в РИКе в итоге наших переговоров нам отказали в возвращении взятого у нас осенью

1935 г. семфонда, также не выдали и продуктового хлеба, в котором мы

нуждались, и всю зиму, как Вам известно, мы прожили почти на одном

картофеле. Госсуду мы, имея свой семфонд (хотя и увезенный от нас сельсоветом) и стремясь не основывать свою жизнь на государственном начале, не сочли возможным взять. Чтобы не оставить приготовленные поля пустовать, мы, как уже писали Вам, произвели обсеменение полей теми семенами, которые у нас оказались, т. е. подсолнухом, маком, горохом, просом, гречихой и т. п. с тем, чтобы осенью полученный урожай с этих культур передать в общество

через кооперацию на мирные и общеполезные нужды общества. По вопросам практики и подробностям предстоящей передачи нашего урожая обществу через кооперацию мы пишем Вам, Михаил Иванович, в особом заявлении. Ввиду того, что окончательный отказ в возврате нам семян пшеницы выяснился не сразу,

это все же отразилось на своевременности посевов на приготовленных под пшеницу полях других культур. В частности, получились не совсем удачные всходы мака и проса, т. к. приготовленная под пшеницу земля в ожидании сева

все же несколько подзасохла. Сеять нам пришлось в тяжелых полуголодных условиях, питаясь одним картофелем. Так как картофеля при отсутствии хлеба

идет на еду гораздо больше, чем при питании с хлебом, а в окружающем

населении ощущалась нужда в семенном картофеле, то у нас явилась мысль заменить свой картофель в кооперации или колхозах на хлеб, а им (колхозам) дать семенной картофель. Об этой мысли мы сообщили Пред. РИКа Борисову, после согласования с которым некоторые колхозы произвели с нами обмен хлеба на наш картофель. Таким образом, уже после сева мы получили таким путем много хлеба и смогли несколько улучшить свое питание. С детским питанием у нас и до сих пор плохо: несмотря на давнишнее и многократное обещание Края, РИКа и сельсовета вернуть нам пять из взятых 16 коров (не считая 2 быков и 2 телок) до сего времени вернули на все 4 группы (несколько сот человек) только 2 коровы (бык, взятый у нас, находится и сейчас в соседней деревне Н.-Сергеевке, а 2 коровы наши в Кожевниках). Дети же по-прежнему остаются без нормальной пищи. Почему обещания остались здесь, вопреки решительным указаниям ВЦИК, только обещаниями, а не переходят в жизнь, - нам непонятно.

Но дети по-прежнему остаются без молока. Также не подвигается дело с возвратом нам лошадей. Несмотря на личное обещание, данное нашей делегации т. Грядинским еще 21 мая с. г., что дело это будет улажено, лошадей этих до сего времени не возвращают, хотя мы остро чувствуем недостаток в конской силе. Не лучше обстоит дело и с возвратом отобранных домашних вещей. Еще весною нам объяснили, что нам должны вернуть имущество на сумму свыше 5 000

руб. Причем тогда же весною нам передали несколько пар разных туфель,

несколько головных платков, немного мануфактуры и т. п. на общую сумму

около 1 300 руб. (список вещей прилагаем). Остальное обещали вернуть

вскорости. Но вот прошло уже почти все лето и обещание это все же не приводится в исполнение. Также не двигается дело с возвратом пчел (12-ти ульев), хотя об этом говорил и т. Грядинский и пред. РИКа Борисов. В чем

тут дело и кто и как тормозит здесь предложенный Центром возврат, нам непонятно. Видно только, что дело вперед дальше обещаний не идет. Однако

нам все же хочется сказать Вам, уважаемый Михаил Иванович, что такое пренебрежение местных органов к Вашим указаниям нас весьма удивляет. Кроме того, хочется передать Вам еще и следующие соображения. Вам известны наши

стремления жить и трудиться не только для себя, но и на удовлетворение мирных потребностей всего общества трудящихся. Мы приветствуем оказанное

Вами доверие к искренности нашего свободного коммунального труда. Но невольно у нас встает вопрос: кому и какая теперь польза от того, что нас земледельцев-коммунаров - лишили весной семян пшеницы и через это лишили возможности обсеменить пшеницей приготовленные поля? Мы искренно трудились и хотим трудиться и для себя, и для нужд общества в таком важном и полезном

для всех деле, как посевы хлеба, и вот нас все же лишили возможности посеять пшеницу на благо себе и людям. Правда, мы посеяли на приготовленной земле другие культуры и не дали земле пустовать. Но еще трудно сказать, как удадутся эти посевы. Подсолнухи, мак, гречиха могут пострадать от летних и осенних морозов и не вызреть. А с пшеницей дело было бы здесь верное. И мы хотим сказать, что если наша жизнь и труд достойны доверия в Ваших глазах, то почему бы РИКу все же не вернуть нам отобранный у нас пшеничный семфонд, чтобы хоть не на этот, так на будущий год мы могли бы приложить свой труд в этом для всех полезном и нужном деле? Земля здесь неплохо родит пшеницу,

зачем же ей пустовать и пропадать нашему желанию приложить свой труд к этому важному и общеполезному делу? Так смотрим мы на этот вопрос и нам трудно усвоить смысл того явления, когда трудящихся земледельцев-коммунаров лишают их природного семфонда. Хотелось бы получить и от Вас ясность и по этому вопросу и по вопросу возврата ранее упомянутого имущества. Наши же желания неизменны: трудиться насколько хватает наших сил и возможностей, т.

е. по нашим способностям удовлетворять мирные потребности свои и всего

трудящегося общества. Члены с/х общины-коммуны "Братский Труд" подписи

20/VII 36 г. * * *

ПИСЬМО К А. И. КЛИБАНОВУ

Уважаемый Александр Ильич! ...Я не буду здесь говорить о всей Вашей книге, а остановлюсь на том, что мне ближе и знакомее - главе "Заметки о толстовцах". Про эти заметки никак нельзя сказать, что они написаны "добрым пером". Здесь явно сквозит желание дискредитировать в глазах читателей последователей учения Л. Толстого, да и

самого Толстого. Научный исследователь здесь куда-то уходит, а автор показывает свои коготочки, раньше спрятанные в мягких лапках. Буду делать

свои замечания в том порядке, как они появлялись по мере чтения Вашей статьи. "Коммуны" - почему-то в кавычках. Это были сельскохозяйственные

объединения с уставом коммун и артелей, зарегистрированным в земельных органах, так что даже для Вас это были коммуны без кавычек. ...В 1932 г. в

Сибири в полном расцвете творческих сил жила большая коммуна (даже

несколько) единомышленников Толстого, социальный состав которой был бедняки, cepедняки и вовсе безземельные, устав ее был зарегистрирован в

земельных органах. Коммуна жила открыто, и если бы Вас действительно интересовали научные исследования жизни последователей Толстого, то лучшего

случая Вам не надо бы и искать. Надо было бы посетить, посмотреть, побеседовать с живыми людьми, постараться их понять. Это не было сделано. Теперь этих людей нет и коммун нет... ...Вы пишете как нечто не подлежащее сомнению, что толстовцы превратили в догму идеи социальной пассивности, "непротивления злу", "нравственного совершенствования" и т. д. И еще, что Толстой высказывался против объединения своих единомышленников в секту. Совершенно верно, Толстой был против секты, но и мы, его последователи, никогда не создавали никакой секты. Если нас называют толстовцами, а иногда

и мы сами говорили так, то это вовсе не значит, что мы - секта, что мы скованы какими-то догматами. Мы руководствуемся не догмами, а разумом. Наше понимание жизни совпадает с пониманием Толстого, мы - его единомышленники, а как же рад был Толстой, встречая на пути единомышленника, как дорожил им; и мы дорожили друг другом, но мы - не секта и не партия. Обвинять Толстого