Убийство в Тауэре - Виктория Холт

Где она это слышала? И верно ли это?

Тут Франсис вспомнила. Это сказала Дженнет, хитрая девчонка, которая как будто всегда знала больше других.

Роберт подвинулся чуть ближе и взял ее за руку.

Многие снисходительно улыбнулись, говоря про себя, что редко они видели таких очаровательных молодоженов.

Слова прощания были сказаны. Роберт уехал за границу. Франсис должна была вернуться в деревню, в то время как ее родители оставались при дворе в погоне за восхитительной жизнью.

Франсис пребывала в мрачном расположении духа.

– Сколько времени мне потребуется, чтобы стать взрослой? – требовательно осведомилась она.

Ее мать рассмеялась:

– Два года, может, три.

– Это целая вечность!

– Время быстро летит, детка. Возвращайся к своим урокам. Ты удивишься, как быстро ты станешь женщиной. И не слишком напрягай глаза учением. Мы не хотим, чтобы их блеск потух. А когда ты вернешься ко двору, то приедешь туда графиней, запомни. Прощай, маленькая графиня Эссекс!

Итак, Франсис была вынуждена вернуться. Дом показался ей тюрьмой. Она ненавидела своих служанок и гувернантку. Она не хотела учить уроки… во всяком случае, не те, которые можно почерпнуть из учебников.

Ей хотелось учиться на жизненном опыте.

Ее большим утешением была Дженнет.

Она частенько приказывала служанке прийти в ее спальню, и они полночи проводили в разговорах о заклинаниях и зельях и о том, как, используя их с осторожностью, можно заполучить желаемое.

Вера в это помогала Франсис переживать время ожидания.

Глава 3

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В УАЙТХОЛЛЕ

Все те четыре года, что промелькнули с тех пор, как Роберт Карр упал с коня на арене для турниров в Уайтхолле, он был постоянным компаньоном короля, и то, что молодой человек оставался все это время первым королевским фаворитом, было источником раздражения многих придворных.

Роберт, хотя и не слишком большой интеллектуал, обнаружил наличие изворотливого ума. Он был робким в присутствии короля – приятная перемена манер по сравнению с избалованными бывшими любимцами. Он признавал, что не слишком образован, и сомневался, что когда-либо станет таков. Но Яков отвечал, что, несмотря на то, что его дорогой мальчик не разбирается в литературе и имеет мало опыта, он обладает спокойным ясным умом, что дает ему возможность рассуждать логически. Королю нравились его манеры, а его общество доставляло ему самое большое удовольствие при дворе.

Роберт изо всех сил старался не раздражать важных министров, он никогда не бывал с ними высокомерен, а когда они просили положить перед королем ту или иную петицию, всегда обещал сделать все, что в его силах. Со временем они стали говорить о нем: «Могло бы быть и хуже. И если уж королю понадобилась ручная собачонка, эта – наилучшей породы».

Роберт становился амбициозным. Он верил, что со временем займет какой-нибудь высокий пост в королевстве. И Яков пообещал не обойти его.

– Когда у тебя будет чуть больше здравого смысла, Робби.

Тем временем его любящий благодетель возвел его в рыцарское звание, даровал ему прекрасное имение и пообещал богатую жену. В связи с этим было произнесено имя леди Анны Клиффорд.

Роберт не горел желанием жениться и полагал, что его нерешительность не вызывает неудовольствия у его господина. Он решил выждать, веря, что его ждет великая удача и что к ней нужно приближаться осторожно, шаг за шагом.

Когда граф Нортгемптон, этот лукавый придворный, решил заручиться его дружбой, Роберт встретил его более чем равнодушно. Нортгемптон, тайный католик, хотел альянса с Испанией и полагал, что Роберт может ему в этом помочь. Роберту польстило внимание старика, но он пожалел о том, что из-за этого королева невзлюбила его еще больше, а поскольку принц Генрих на стороне своей матери, это означало, что и принц стал его врагом.

Но Роберт отмахнулся от этого неприятного факта. Он знал, что принц Генрих стал бы его врагом в любом случае, поскольку ненавидел отцовских фаворитов.

Восхождение было медленным, но постоянным, и с каждой неделей привязанность короля становилась все глубже.

Но однажды, когда они вместе прогуливались в садах Уайтхолла, Яков завел с Робертом серьезный разговор.

– Робби, – сказал он, – я бы сделал тебя своим секретарем, если бы ты умел владеть пером с большим благородством. Но с твоими способностями это непросто. Если бы у тебя был сообразительный писец, который мог бы отвечать на письма от твоего имени… Ну, тогда бы это не составило труда. О, как бы я хотел, чтобы ты более усердно учил свои уроки, когда был еще малышом!

Роберт призадумался. За словами короля крылось то самое предложение, о котором он думал раньше.

Во дворце Уайтхолл состоялась пышная церемония, и королева снова и снова повторяла, что никогда за всю свою жизнь не была так счастлива.

Бывали радостные дни, но все они не выделялись из обыденности. А Анна ничего не любила больше, чем балы и пьесы-маски. Вызвали Иниго Джонса, поручили ему превратить Уайтхолл в волшебную сцену представлений, которые будут созданы такими поэтами, как Дэниелс и Джонсон.

Все затевалось по случаю присвоения ее старшему сыну титула принца Уэльского.

Яков смотрел на все эти приготовления и забавлялся. Подобное легкомыслие шло вразрез с укладом его жизни, но пусть лучше его подданные проводят время в развлечениях, чем в заговорах. Королева была счастлива, а ему нравилось видеть ее такой. Что же касается его детей, то он гордился ими – каждым из них. И теперь, когда маленький Карл ходил, как нормальный мальчик, и почти преодолел заикание, он считал, что может забыть о тех четырех детях, что они потеряли, предавшись заботам о тех трех, что у них остались. Какое славное трио они составляют! Откуда у них взялась такая красота? От бабушки по отцовской линии, полагал он. Точно. Красота шотландской королевы Марии не досталась ее сыну, зато передалась внукам.

Яков зашел к королеве, зная, что в такое время визит будет приятным. Он застал ее в разгаре суматохи, приказывающей женщинам делать то и это и пребывающей, как ему показалось, почти в истерике от возбуждения.

– Ну, моя дорогая, – сказал Яков, – можно подумать, что все это затевается в твою честь.

Королева повернулась к нему с сияющими глазами, и на мгновение он почувствовал, как в нем зашевелились прежние эмоции. Она была похожа на ту юную девушку, ради которой он пересек моря. Ему пришло в голову, что он состарился, а Анна так и осталась молодой. Яков не завидовал ей. «Бедняжка, – думал он, – у нее разум ребенка».

– Конечно в мою честь! – воскликнула она. – Когда моему красавчику воздаются почести, они воздаются и мне тоже.