Разведка: лица и личности - Вадим Алексеевич Кирпиченко

сметаной принимали элегантную худощавость египтянки за крайнюю степень дистрофии и несколько раз пытались угощать ее.

Широкое распространение в Египте книги «Месяц в России» в середине 50-х годов свидетельствовало о возросшем интересе египтян к Советскому Союзу.

Между тем более чем скромное здание советского посольства в Замалеке буквально было переполнено людьми, а новые сотрудники все прибывали и прибывали. К знакомым и общепринятым дипломатическим должностям прибавлялись какие-то совсем необычные: советник по сельскому хозяйству, советник по атомной энергетике. Работа, впрочем, находилась всем. Советское посольство стало местом паломничества египтян. Официально пропагандируемая советско-египетская дружба как бы сняла все запреты на посещение иностранного посольства, и мы целый день принимали посетителей, разбирали письма, поступавшие к нам во все увеличивавшихся количествах, работали с многочисленными советскими делегациями.

Бурное развитие отношений носило, надо сказать, довольно неорганизованный характер. Трудно было в этом хаосе выделить действительно важные и полезные для государства дела. Но так или иначе, посетителей все равно нужно было принимать, нужно было и читать письма, среди которых было много невразумительных и просто малограмотных. Значительная доля посещений и письменных обращений была связана с мольбами о помощи и просьбами о лечении в Советском Союзе. Самыми распространенными болезнями в Египте тогда были глазные. Даже в местных изречениях и пословицах эта печальная сторона египетской жизни нашла свое устойчивое отражение: «Кривой среди слепых — султан», «На двух египтян приходятся три глаза»… В маленькую приемную посольства приходили слепые, хромые и убогие и показывали свои болячки. Один посетитель порядочно перепугал меня, неожиданно показав то, что надлежало показывать венерологу.

Конечно, помочь всем страждущим посольство не могло, хотя очень незначительную часть из этой армии обездоленных с течением времени удавалось все же направить на лечение в Советский Союз. В корреспонденции в основном также содержались просьбы о помощи. Отвечать на эти письма, разумеется, не было никакой возможности, но прочитать их все равно было необходимо, а разбирать каракули приходилось с большими усилиями, до боли в глазах.

Попадались среди писем и удивительные просьбы и предложения… Одно письмо, написанное четким и красивым почерком, повествовало о проблеме производства тарбушей (высоких малиновых фесок с черной кисточкой) в Египте, которое, по словам автора, грозило совсем зачахнуть. Письмо явно было написано профессиональным писцом. В ту пору они во множестве сидели со своими ящиками вокруг различных государственных учреждений и составляли письма и прошения для неграмотных египтян, которых было в стране большинство. Чаще всего писцы гнездились у стен судов и почтамтов.

А проблема тарбушей (они были унаследованы от времен османского господства) состояла в том, что раньше их носило почти все мужское население Египта, в том числе военнослужащие и чиновники. После же революции 1952 года тарбуши как атрибут военной формы были отменены, и вообще мода на них резко пошла на убыль. И вот автор письма — хозяин мастерской по пошиву тарбушей — доказывал необходимость сохранить свое производство и просил советское правительство о срочной финансовой помощи, чтобы не дать погибнуть этому важному для Египта ремеслу.

Запомнилось и другое удивительное письмо. Его автор сердечно благодарил советское правительство за решительный вклад в прекращение «тройственной агрессии» против Египта, воздавал должное мужеству и благородству советских людей и сообщал, что у него родился мальчик, одиннадцатый ребенок в семье. В честь советского премьера он назвал мальчика Булганин. А поскольку содержать свою семью он не может по причине крайней бедности, он дарит своего ребенка правительству Советского Союза. В конце письма указывался адрес, по которому посольство могло получить мальчика в любое удобное для него время.

Много было страданий, нищеты и убожества в прежнем Египте!

Однако самыми поразительными во всей этой египетской действительности были, конечно, удивительная жизнестойкость египтян, их любовь к шутке, тяга к острому слову, какой-то непостижимый наивный оптимизм. Мне кажется, что эта национальная черта египтян вообще не поддается разгадке.

ШАГНУВШИЕ С ПОРТРЕТОВ

Человек из провинции, солдат, а затем студент, я никогда не имел контактов с людьми известными и ничего не знал о высших эшелонах власти. Члены Политбюро ЦК ВКП(б) представлялись мне людьми неземными, корифеями, вождями, полубогами и, естественно, живыми соратниками Ленина.

И вот совсем неожиданно я увидел их почти всех вблизи. Вся когорта в полном составе, за исключением Сталина и Берии, предстала передо мной на приеме в Кремле по случаю пребывания в Союзе наследного принца Йеменского Мутаваккилийского Королевства эмира Сейф аль-Ислама Мухаммеда аль-Бадра в июне 1956 года.

Принц, облаченный в красивое национальное одеяние, затравленно смотрел своими выпученными глазами на кремлевское великолепие, на сотни людей, его окружавших. И действительно, было от чего прийти в замешательство, учитывая, что это был первый визит аль-Бадра за пределы арабского мира. Да и образование у него в полном смысле было церковно-приходское: он окончил существовавшую в Йемене четырехлетнюю школу, кажется, «Ахмадию», где сыновья состоятельных людей изучали Коран, арабский язык и арифметику. Учебных заведений более высокого уровня тогда в стране не было. Для принца наш мир казался, конечно, далеким и малопонятным.

Я сопровождал аль-Бадра, водил его от одного деятеля к другому и переводил беседы, большей частью самого банального содержания. Вожди спрашивали: «Как доехали?», «Как ваше самочувствие?», «Как поживает Его Величество господин король?», «Как вам наша погода?», «Нравится ли вам русская кухня?», «Куда еще вас повезут?» и так далее.

«Как доехали?» На этот вопрос сразу и не ответишь. Был долгий путь от тогдашней столицы Йемена Таиза до Каира со многими остановками, а в Каире йеменцев посадили на наш Ил-14 и в полубессознательном состоянии из-за тряски и качки доставили в Симферополь. Пока йеменцы приходили в себя после изнурительного перелета, я высунулся из самолета и попал под град вопросов со стороны встречавшего йеменцев Сидора Артемьевича Ковпака, легендарного партизанского командира, дважды Героя Советского Союза и заместителя Председателя Президиума Верховного Совета Украины.

— Товарищ сопровождающий, — обратился он ко мне, — мы никогда не принимали таких диковинных гостей. Как с ними обходиться? Что с ними делать? Мы вот обед для них приготовили.

— Они прежде всего мусульмане и строго выполняют свои религиозные предписания. Поэтому не надо предлагать им спиртные напитки и свинину.

— Да. По этому вопросу, — вздохнув, сказал Ковпак, — мы уже получили указание из Москвы. А самим-то нам можно выпить?

— Самим можно, — разрешил я, очевидно превысив свои полномочия.

Обсудили еще какие-то детали, пока йеменцы не пришли окончательно в себя от перелета и не стали медленно выбираться из самолета. Воздухоплавателями они оказались никудышными и из-за непривычки к полетам, и из-за слабого физического