Записки мертвеца: Часть II - Георгий Апальков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы вышли наружу, чтобы толкнуть джип. Двери седана мы оставили открытыми. Сначала тачка, блокировавшая наш выезд, не поддавалась. Потом мы взялись раскачивать её, и в конце концов джип покатился задом, и катился до тех пор, пока не упёрся в перед другой машины. Снова стук, снова хруст задетого бампера. После них должна была наступить тишина. Но вместо тишины мы услышали шаги. Медленные, шаркающие шаги где-то там, чуть поодаль: за фурой, что стояла справа от нашего белого седана. Кто это был? Бывший хозяин фуры или ещё кто-то из тех, кому не посчастливилось встретить смерть в пробке? Одно мы знали наверняка: шаркать ногами так могут только ожившие мертвецы, которые пока ещё не засекли добычу, но услышали её в отдалении и теперь идут на звук. Медленно и не спеша — ровно до тех самых пор, пока добыча не окажется у них перед глазами. Тогда-то они и набросятся, и сделают это так стремительно, как только позволят им их окоченевшие конечности.
— В машину! — шепнул Лёха, тоже услышав мерную поступь рядом.
В ответ на его шёпот из-за фуры раздался звук, похожий на нечто среднее между рыком и стоном. Шаркающие шаги стали более частыми. Мы поспешили вернуться в машину и, закрыв за собой двери, вжались в передние кресла, уповая на то, что мертвец нас не заметит, даже если и подойдёт ближе. Выглядывать из окон наружу было страшно. Не хотелось, выглянув, тут же увидеть перед собой безжизненное лицо с голодными глазами, сжирающее всего тебя без остатка одним только взглядом. На слух же было почти невозможно определить, происходит ли поблизости от тачки что-либо или нет. Движение стихло. Шаги больше не были слышны.
— Если завести мотор, — рассуждал Лёха шёпотом, — Он услышит. И тогда — начнёт долбиться в стекло.
— И чё тогда делать?
— Либо очень быстро пытаться вырулить, либо замочить гада, а уже потом — назад к делу.
— Как ты предлагаешь его мочить?
— Твоим же способом. Полотенце на голову — и привет!
— И кто из нас пойдёт это всё делать? Как решать будем?
— Никак. Оба пойдём! Работа для двоих: один отвлекает, другой — накидывает тряпку на башку. Потом — молоток. Или лучше дверь тачилы какой-нибудь откроем и его закинем, например, на заднее сиденье.
— Непросто это будет…
— Что? В тачку его запихнуть? А молотком череп дробить как будто легко… Ладно, действуем по ситуации. Я накидываю полотенце, ты — отвлекаешь.
— Почему я?!
— Потому что я сильнее и справиться с телом смогу! Костян, не тупи! Давай: на «раз-два-три».
После команды Лёхи мы привстали с кресел и прежде, чем выходить наружу, осмотрелись. Труп добрёл до джипа и теперь стоял возле него с видом глубочайшего замешательства.
— На себя его зови. Только негромко. Я тряпку накину, — ещё раз проговорил свой план Лёха.
Мы открыли двери почти одновременно. Как только я вышел из тачки, мертвец обратил на меня внимание. Стало быть, либо я был слишком громким, либо слишком сильно пах потом: настолько сильно, что заражённый мог почуять меня на внушительном расстоянии. Сначала мне было страшно. Какой там страшно — я был в ужасе! Бестолковое, неуклюжее тело двигалось на меня, простирая ко мне свои холодные пальцы и пялясь на меня так, словно я был ответом на все вопросы мироздания. Мне даже не нужно было ничего делать — он сам шёл на меня. Мертвецом был лысеющий мужчина лет сорока, с небольшим пивным брюхом. На нём была рубашка в клетку с коротким рукавом, на ногах — светлые джинсы. Пока я фотографировал его глазами и разглядывал то, во что одета моя возможная будущая смерть, страх как-то сам собой отступил. Не оттого, что я отвлёкся на разглядывание одежды и внешности заражённого — нет. Просто я вдруг доверился Лёхе, решив, что он знает, что делает, а значит — сделает всё как надо. И я даже не выставил вперёд нож, чтобы попытаться защититься, когда мертвец в клетчатой рубахе приблизился ко мне вплотную. Я видел, что Лёха с полотенцем — с этим дурацким надушенным полотенцем — уже совсем рядом.
Он накинул полотенце на лицо заражённому. Тот издал протяжный стон, похожий будто бы на разочарование: словно это не кто-то сзади закрыл ему обзор, а солнце вдруг выключилось средь бела дня, не дав ему добраться до своей жертвы. Вокруг повис запах дубовой коры и морского бриза, и выследить добычу в темноте теперь совсем не представлялось возможным. Он попал в западню, но не понимал и не знал этого, поскольку вряд ли он вообще что-либо знал или понимал. У него оставался только звук — единственный ориентир, связывавший его с реальностью. А звуков вокруг было хоть отбавляй. Это и шаркающие об асфальт Лёхины кроссовки, и наши с ним переговоры о том, что делать дальше, и даже наше дыхание. Всё это приводило мощного, грузного мертвеца с пивным брюхом в ярость. Он дёргался, рычал и стонал, пытаясь вырваться из пут, в которые угодил. Лёха пытался справиться с ним, точно с быком на родео, но силы его были на исходе.
— Открывай дверь! — говорил он сквозь зубы, имея в виду, очевидно, заднюю дверь джипа.
— Он туда не залезет!
— Открывай!!!
Я открыл дверь джипа, и Лёха стал пытаться втащить мертвеца внутрь, волоча его за собой полотенцем, точно собаку на поводке. Заражённый продолжал брыкаться и стараться вырваться. Тем не менее, Лёхе удалось втиснуть его голову внутрь.
— За ноги его подними!!! — простонал Лёха, пытавшийся на исходе сил запихнуть трепыхающиеся руки пузатого мужчины в салон.
На этот раз я воспринял его команду сразу. Не стал думать над ней, размышлять, пытаться оспорить и предложить своё решение. Я, наконец, допёр своим куцым умом, что в подобных ситуациях нужно беспрекословно, быстро и сразу выполнять то, что требует от тебя человек, который знает, что надо делать. Или по крайней мере думает, что знает. У него есть видение. У тебя — нет. Поэтому изволь побыть его руками и тупо сделать то, что он говорит, без лишних вопросов. Приказы полицейского из Радуги я и раньше бы выполнил без пререканий. Авторитет
