Кратер Циолковский - Юрий Шпаков

— Ерунда. А если что — посты тревогу поднимут. Доктор же все равно не знает их расположения. Он был весь вечер у раненых, а посты Фомин разводил.

Я вспомнил о недоверии, которое доктор почему-то испытывал к расторопному связному из города, но вслух ничего не сказал. Если бы я знал в тот момент, что случится через каких-то полчаса!

Мне не спалось. Вышел я во двор покурить. Стою, на луну поглядываю. Вдруг слышу — вроде выстрела где-то вдали. Прислушался — тихо. Померещилось, думаю. Долго еще стоял, потом замерз, повернулся, чтобы идти. И в тот же миг застучали со всех сторон пулеметы, захлопали выстрелы. Случилось .самое страшное. В село ворвался отряд карателей.

Жаркий был бой. Но что могли мы сделать, если наши бойцы даже опомниться от сна не успели. А беляки совершенно точно знали, в каких избах спали партизаны. Подбегут к окнам — и гранатами. Не прошло и нескольких минут, как половины отряда словно не было.

Я и еще несколько бойцов залегли в канаве. Отстреливаемся кое-как. И вдруг меня словно молотом по голове. Перевернулся мир в глазах, и потерял я сознание.

Очнулся — ничего не могу понять. Лежу в каком-то сарае. Голова гудит, в ушах звон. А надо мной какая-то старушонка склонилась.

— Ожил, касатик? — спрашивает. — Слава тебе, господи!

— Где я, бабушка?

— Молчи, молчи, сынок. Солдаты ваши тебя сюда затащили. Схорони, говорят, комиссара нашего. А сами обратно.

— А бой кончился?

— Кончился, родимый. Всех ваших побили. Почитай, никого в живых не осталось. А ироды-то вроде дале пошли...

Только много дней спустя удалось мне узнать, что от всего нашего отряда уцелело человек пять-шесть. С трудом добрались они до города, передали в подпольный штаб о гибели отряда. Был среди них и тот боец, который приходил ко мне ночью. От него и стало известно, будто Платон Журко предал отряд...

А тогда я был уверен, что наши погибли все. Раненых беляки добили, а пленных расстреляли. Меня же, крепко контуженного гранатой, ребята во время боя затащили в ближайшую хату. Старуха-хозяйка и ее дочь сумели спрятать меня в сарайчике, хоть и рисковали головами.

Почти сутки я у них отлеживался. А потом поблагодарил своих спасителей, собрался я на рассвете направился в тайгу. Я решил обязательно добраться до города. Пошел вдоль дороги, прямо к югу. И не успел отойти от села, как встретился на полянке с Платоном Журко.

...Не знаю, что удержало меня в тот момент от выстрела. Я много думал за эти сутки о докторе, и такая к нему ненависть поднялась, что готов был задушить его своими руками. Шутка ли — весь отряд погиб из-за одного подлеца!

Платон сидел на корточках на берегу крошечного озерка, зачерпывал горстью воду и жадно пил. Его голова была повязана окровавленной тряпкой. Одежда в грязи, помята. Меня он не видел.

Сначала я ничего не почувствовал, кроме жгучей ярости. Но первая вспышка пропита, и сразу же появилось сомнение. Уж очень не походил Платон на предателя. Если бы он действительно выдал отряд, навряд ли бы я его здесь встретил. Он же должен был уехать с беляками, а не бродить по тайге, грязный и голодный. Нет, думаю, тут что-то неладно...

Вытащил на всякий случай оружие, подхожу ближе. Окликаю. Платон обернулся, узнал. На лице никакого испуга, наоборот, весь просиял.

— Дмитрий! — кричит.- Живой!

Вскакивает на ноги, торопится ко мне.

— Что с нашими? — спрашивает.

А я и не знаю, что делать. То ли на мушку его брать, то ли руку протягивать. Потом говорю сурово:

— Подожди. Рассказывай, как здесь очутился.

Доктор остановился, глаза растерянные.

— И верно, — говорит. — Вы же меня, небось, за беглеца считаете. Как я не сообразил? А дело вот в чем...

И рассказал он мне, что с ним произошло. Я сразу поверил — всем сердцем. И действительно, не ошибся. Оказывается, он все последнее время мучился одним вопросом: где раньше видел Ивана Фомина, того связного. Думал и никак не мог вспомнить. Но чем-то этот парнишка был для него подозрителен. И вот приметил Платон, что тот несколько раз куда-то отлучался. Дисциплинка у нас была так себе, поэтому отлучка бойца могла пройти незамеченной. Но доктор недаром косился на Фомина. Сначала ему не удалось проследить до конца, и он решил проверить. Ночью все улеглись, а доктор не спит. Прошло часа два — Фомин поднимается, выходит. Платон оделся быстренько и за ним. Фомин в тайгу, а он следом. В тот момент и заметил доктора боец...

— Почему же ты никому не сказал об этом? — не выдержал я.

— Сглупил, Конечно, Пинкертона из себя разыгрывать было ни к чему, но я ведь не имел конкретных доказательств. Вот и захотелось самому проверить...

И Платон рассказал мне, как он с полверсты шел за Фоминым и был свидетелем его встречи с белыми. Он услышал обрывки разговора — Фомин говорил, что все в порядке и скоро можно начинать. И тут доктор, наконец, вспомнил, где видел этого паренька. Оказывается, тот был когда-то пациентом Платона. Был он сыном жандармского офицера...

Я думаю, что настоящий связной был схвачен колчаковцами и на допросе не выдержал, рассказал все. Конечно, его расстреляли, а потом с подлинными документами к нам был направлен агент контрразведки. А по его следам послали и карательный отряд...

Когда Платон понял, что партизаны окружены, он хотел бежать, предупредить об опасности. Но его заметили. Офицер выстрелил, и пуля чиркнула Платона по голове. Доктор потерял сознание. Его, очевидно, сочли убитым. А может быть, не захотели стрелять снова, поднимать лишний шум.

А Платон пролежал больше моего. Наконец, очнулся, перевязался кое-как, побрел к селу. И тут мы с ним встретились.

Возвращаться в село было бесполезно. Там оставались белые, нас мигом бы сцапали. И мы решили или разыскать другой партизанский отряд, или добраться до Омска. Я поделился с Платоном едой, какую мне дала старушка — хозяйка сарая. Подкрепились мы, и — в дорогу.

Часа два шли без происшествий. А потом начались самые удивительные события, какие мне приходилось испытать в жизни. События настолько странные, что я и сейчас иногда думаю — а вдруг это просто игра воображения? Бывают же такие галлюцинации... И если бы не исчезновение Платона, не спящие каратели, которых я трогал своими руками, трудно было бы самому поверить в случившееся...

Мы немного сбились с дороги. Заспорили, .как лучше идти. И тогда я решил залезть на дерево, осмотреть окрестности. Заодно, думаю, проверю, нет ли поблизости белых.

Выбрал я высоченный кедр. Он над всеми деревьями возвышался. Но не успел осмотреться как следует, слышу — голоса внизу. Глянул — и оторопел. Выезжает на полянку десяток конных казаков. А рядом с офицером — он, Иван Фомин.